По мере стабилизации положения в сахаропроизводящих районах оппозиционный пыл костяка партии — мелкой буржуазии из этих районов — постепенно угасал. Новым поколениям апристов уже не был свойствен даже тот стихийный протест, на который оказались способны их предшественники. ПАП становилась апологетом интересов американских монополий, с помощью которых она рассчитывала прийти к власти[88]. Не случайно «Нью-Йорк таймс» назвала Айя де ла Торре «главным просевероамериканским элементом в Лиме»[89].

С момента создания апристская партия своими провокационными шагами постоянно осложняла и без того сложную внутриполитическую обстановку в стране, ее действия вели к ничем не оправданным жертвам и дальнейшему усилению репрессий со стороны правящих кругов в отношении левых сил.

Сложности внутреннего порядка в 30-х годах усугублялись напряженностью в отношениях Перу с соседними странами: продолжали давать о себе знать нерешенные пограничные проблемы. Особенно обострились в те годы из-за спорной области Летисиа перуано-колумбийские отношения. Дело дошло до того, что обе страны начали ускоренными темпами готовиться к войне. После ряда враждебных акций стороны временно урегулировали конфликт, в котором Перу поддерживала Великобритания, а Колумбию — США.

В июле 1941 г. Перу была втянута в локальную войну с Эквадором. Эквадорские войска в нарушение статута 1936 г. захватили ряд перуанских населенных пунктов, расположенных вдоль границы. Перуанцы предложили эквадорцам отвести воинские подразделения (свои и их) на 15 км от границы, но эквадорские части продолжали наступление. 23 июля перуанская армия перешла в контрнаступление и освободила часть захваченной территории. После ожесточенных, кровопролитных боев военные действия прекратились, и 20 ноября был подписан мирный договор, однако и он не подвел черту под перуано-эквадорским конфликтом. Не помог и новый мирный договор, заключенный 14 июня 1945 г. Пять дней спустя эквадорские солдаты вновь перешли границу. Только после решительного ответного рейда перуанской армии в глубь вражеской территории военные действия были прекращены соглашением от 2 октября 1945 г.

Стремясь обезопасить свою южную границу и избежать войны на два фронта, Перу заключила в июле 1941 г. соглашение с Чили, дополненное в 1945 г. торговым договором.

Непосредственного участия во второй мировой войне Перу не принимала. В сентябре 1939 г. она заявила о своем нейтралитете. В январе 1942 г. порвала дипломатические отношения с Германией, Италией и Японией, ввела строгую цензуру в целях нейтрализации пропаганды в пользу стран «оси», продемонстрировав приверженность союзникам, в первую очередь Соединенным Штатам, и лишь 11 февраля 1945 г. объявила войну гитлеровской коалиции. Однако пламя всемирного пожара опалило и ее. Сокращение международного рынка для товаров традиционного перуанского экспорта сильно ударило по экономике страны, пагубно сказалось на ее валютных запасах. В свою очередь, это привело к сокращению традиционного импорта продовольствия и как следствие к росту дороговизны. Последнее обстоятельство даже заставило правительство создать государственную инспекцию по вопросам цен. Несколько ослабить результаты кризиса удалось только в связи с открытием первых предприятий по производству рыбной муки и рыбьего жира, постепенно составивших одну из важных и доходных отраслей экономики страны.

С Советским Союзом дипломатических отношений Перу не установила, хотя многие страны Латинской Америки под давлением народных масс сделали это в знак признательности Советской стране, защитившей мир от фашизма.

Передовые силы Перу также выступали за установление контактов с СССР. Через год после окончания второй мировой войны в Лиме была создана Перуано-советская культурная ассоциация. Это событие, как отмечается в книге «Нерушимая дружба», изданной Ассоциацией в год 30-летнего юбилея, «явилось логическим следствием великого демократического, революционного, антиимпериалистического и антиколониалистского движения, потрясшего народы мира и отразившегося в Перу, движения, порожденного всемирно-историческим разгромом гитлеровского обскурантизма» [90].

Во главе прогрессивных сил страны, выступавших за развитие отношений с героическим советским народом, стояла Перуанская коммунистическая партия (ПКП), основанная еще в 1928 г. великим сыном Перу, видным интернационалистом Хосе Карлосом Мариатеги.

Несколько лет назад в средних школах Перу был проведен конкурс на знание национальной истории. На вопрос: «Кто, на ваш взгляд, является наиболее выдающимся перуанцем?» — подавляющее большинство учащихся ответили: «Тупак Амару и Мариатеги».

Трудным и безрадостным было детство Хосе Карлоса Мариатеги. В семь лет мальчик сильно повредил ногу и с тех пор многие дни и месяцы проводил не в кругу сверстников, а на больничной койке. У болезненного ребенка, однако, был стойкий и волевой характер. Плохо перенося хлороформ, девятилетний Хосе Карлос просит врача сделать очередную операцию без наркоза.

В Хосе Карлосе соединялись кровь басков, родственников его отца, и метисов, родных со стороны матери. Отец рано оставил семью, в которой, кроме Хосе Карлоса, было еще трое детей. Все заботы легли на плечи матери, бедной швеи.

Как только Хосе Карлосу исполнилось 14 лет, он поступил на работу в типографию газеты «Пренса» помощником линотиписта. Каждую свободную минуту юноша уделял своему любимому занятию — чтению. В 16 лет он принес в редакцию «Пренсы» заметку, которую тут же опубликовали. Мариатеги стал журналистом, а затем редактором газеты. Вскоре он уже один из известных газетчиков в Лиме, выступающий под псевдонимом Хуан-Кроникер.

В связи с явным поправением «Пренсы» молодой журналист порывает с редакцией и переходит на работу в газету левой ориентации «Тиемпо», где выступает с острыми комментариями и обличительными редакционными статьями. В июне 1918 г. Мариатеги основывает собственный журнал левого толка — «Нуэстра эпока», а затем и газету «Расон». Газета открыто встает на защиту трудящихся, прежде всего перуанского пролетариата. Под ее нажимом Аугусто Легиа, только что свергнувший президента Пардо, освобождает из тюрьмы участников майской всеобщей забастовки 1919 г. Трехтысячная колонна жителей столицы проходит перед редакцией «Расон» в знак благодарности за оказанную поддержку.

Почувствовав в Мариатеги опасного противника и не имея возможности в силу огромной популярности журналиста упрятать его за решетку, президент Легиа предлагает ему и публицисту Сезару Фалькону «стипендию» для поездки в Европу и знакомства там с достижениями культуры европейских стран.

Хосе Карлос живет сначала во Франции, где близко сходится с Анри Барбюсом и другими прогрессивными французскими писателями, а затем переезжает в Италию. Здесь он встречает ту, любовь к которой пронесет через всю свою короткую и неспокойную жизнь.

Ана Чиаппе, или Анита, как ласково звал свою жену Хосе Карлос, происходила из богатой тосканской семьи. Родители мечтали о блестящей партии для своей 17-летней дочери, но та уехала в далекую Южную Америку с больным иностранцем.

В 1975 г. автору этих строк довелось побывать в доме с черепичной (как в Европе) крышей на улице Алканфорес в Лиме, в гостях у вдовы писателя, которой незадолго до этого правительство вручило самый высокий орден страны. Нас встретили донья Анита, как все ее почтительно зовут, и двое сыновей: Сандро — видный врач-психиатр и Хосе Карлос — известный издатель. Усилиями братьев в Перу было издано полное собрание сочинений Мариатеги в 20 томах. Воспоминания переносят хозяйку в далекие трудные годы. Обыски, допросы, унижения [91]. Он всегда оставался тверд и несгибаем. В письме своему другу Сесару Миро, который жил в Буэнос-Айресе, Мариатеги писал 22 ноября 1929 г.: «Однако излишне добавлять, что я сейчас более, чем когда-либо, полон решимости и чувствую себя обязанным, пока нахожусь в Перу, не отступать в борьбе за социализм и организацию пролетариата» [92]. По поводу закрытия издававшейся Мариатеги газеты «Лабор», несмотря на угрозу очередного ареста, он направляет резкое письмо министру внутренних дел. В нем, в частности, говорится: «Возможно, существование этой газеты причиняет неудобства крупным горнорудным компаниям, которые в ущерб рабочим не соблюдают законы страны. Вряд ли оно приемлемо и для гамоналов (синоним касика. — Ю. Г.) — латифундистов, захватывающих земли у общин, ревностно защищаемых этой газетой. Но ни первое, ни второе обстоятельство, видимо, не оправдывают закрытия упомянутого издания по соображениям общественного порядка…» [93] — сколько всего пришлось пережить!