Эндрю любовался ею. Бриджет даже рот салфеткой вытирала изящно. Ее жесты были безупречны. Можно было подумать, что она сидит не на скамейке в парке, а на приеме у королевы. И вокруг нее хрусталь, изысканный фарфор, серебряные столовые приборы, дамы в декольтированных платьях, лакеи в белых перчатках...
— Я всю ночь думала об этих конвертах. Что вы сделали с ними? — заговорила наконец она.
— Увы, там не было ничего, за что можно было зацепиться. Поскольку вы пропустили их через почтовую машину в офисе, я отправил их с утренней почтой, — сказал он и успокаивающе погладил ее по руке. — Кроме первого...
— Вы решили их отправить? А зачем?
— Как зачем? — Эндрю скатал шарик из салфетки и точно попал им в урну. — Миссис Кларк отдала конверты вам, а вы сказали, что их нужно отправить. Она как бы играла в салочки, чтобы проследить, кто кого поймает. Допустим, конверты не попадают на почту? Тогда ты осалена. Именно из-за тебя первый конверт и не дошел до адресата.
Из-за того, что в разговоре упоминалась детская игра, как-то само собой получилось, что они окончательно стали говорить друг другу «ты». Их уже многое связывало.
— Логично, — кивнула Бриджет. — Кстати, могу тебе сказать, что ты неправильно ешь. Слишком быстро. Ты знаешь, что каждый кусочек нужно пережевывать двадцать два раза, а только потом глотать?
— Именно двадцать два? А почему не двадцать три или сорок шесть?
— Спроси у моей мамы. Она считает это число магическим. Именно такое поедание пищи способствует лучшему пищеварению.
— С пищеварением у меня все в порядке.
— Везет тебе. Хорошо, что это не слышит моя мама, она постаралась бы доказать обратное и найти приемлемый выход.
— Я так понимаю, что ты собираешься меня ей представить? — спросил Эндрю, поддразнивая ее, но вместе с тем стараясь предугадать, что она ответит.
— Может быть. Маме нравится, когда на праздник в дом приводят одну из заблудших овец. Есть куда приложить силы.
— Это я-то заблудшая овца?
— Пока нет. Но станешь, могу тебя уверить, если сейчас же не скажешь, что ты собираешься делать с оставшимся конвертом и со всем его содержимым.
Вот оно!.. Настал момент, когда он вынужден сказать правду. Жестокую для нее правду.
— Я не хочу тебя обманывать. Пока не знаю, что буду со всем этим делать.
— Отлично, — уставилась на него Бриджет. — Великолепно! Ты хоть понимаешь, что держишь в руках бомбу, а часовой механизм отсчитывает минуты до взрыва? Ты посвящен в главную политическую интригу, способную повлиять на результаты предстоящих выборов.
— Я не заглядывал бы так далеко, — сказал он, покачав головой. — Твой босс пока не получил одобрения от своей партии, так что волноваться рановато.
Но он собирается получить поддержку премьер-министра на презентации Фонда, которая состоится на следующей неделе. Более надежной гарантии, чем поддержка главы правительства, нет и быть не может. За ним пойдут все. Разве дядя Роберт может после этого проиграть? Если только ты не влезешь в это дело и не испортишь обедню.
— Этого я не могу сделать. У меня нет никаких веских доводов...
Произнося это, он отвернулся, так как ему показалось, что у него на лбу выведено большими алыми буквами «Трепло». Если она каким-то невероятным образом узнает, что он посоветовал Железному Старику держать премьер-министра подальше от ее прекрасного дяди Роберта и не спешить со словами поддержки, то между ними начнется война. А ему совсем не хотелось воевать с женщиной, которая заставляла его видеть красоту этого парка, чувствовать биение собственного сердца, словом, испытывать все то, что свойственно состоянию влюбленности.
Бриджет вскочила со скамейки и несколько нервно прошлась перед ним.
— Доказательства? Факты? Все понятно! Ты просто мальчишка, играющий в индейцев. Тебе интересен сам процесс погони. Нет, не то... Ты — старая дева, тебе нужно, чтобы все было в розовом цвете, а конец обязательно счастливый и политый приторно-сладким сиропом. И знаешь, что я еще думаю? В политике мало кого интересуют доказательства и факты. Важно лишь желание очернить человека. Здесь невинного могут приговорить к казни и спокойно пойти пить чай! Какая же я дура! Мне не надо было тебе ничего рассказывать!
Эндрю встал и попытался поймать ее руку, чтобы остановить поток красноречия, но ничего не вышло.
— Если я не ошибаюсь, то это ты сама мне обо всем рассказала, — смог он, наконец, вставить слово. — И что же теперь? Оба мы не в восторге от того, что нам известно. Но не хотелось, чтобы я и ты оказались просто пешками в игре против кандидата Роберта Кларка или даже самого премьер-министра. А это вполне может случиться. Как ты не понимаешь? Скажи теперь, что я не прав?
Она остановилась и кротко взглянула на него. Боже, кажется, он смог ее убедить!
— Я все еще ненавижу тебя, — произнесла она.
Но он понял, что Бриджет так не думает, подошел к ней, нежно, но властно взял за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
— Нет, не ненавидишь. В мире, где многие лгут от глупости, жадности или по привычке, мы должны быть уверены хотя бы в чем-нибудь. Ты не ненавидишь меня, а я не ненавижу тебя.
— О, Эндрю... Я не знаю, что если...
Он не хотел слушать больше ничего и воспользовался старым, как мир способом закрывать женщинам рты, то есть прижался своими жесткими губами к ее нежным губам. Хотя на самом деле это было утоление жажды любви, сжигавшей его изнутри. Ему хотелось прикасаться к Бриджет, целовать ее, показывая, что он здесь ради того, чтобы быть с ней, желать ее...
— Все, пора расходиться по офисам, — сказал он, взглянув на часы и не торопясь отпускать ее. — Я заеду за тобой вечером. Посидим где-нибудь и поговорим о деле подробнее.
— Да, — согласилась она, опустив глаза и переводя дыхание после длительного страстного поцелуя.
5
Она сидела за столиком напротив Эндрю в ресторане, о котором раньше даже не имела представления. Заведение это было очень маленьким. Из кухни доносился запах еды. В зальчике царил уютный полумрак.
— Я знаю, ты привыкла к ресторанам более высокого уровня, — сказал он, когда Бриджет непринужденно положила бумажную салфетку себе на колени. — Однако спагетти здесь самые лучшие в Лондоне, можешь мне поверить.
Официантка принесла две тарелки с салатом. Эндрю откинулся в кресле, чтобы не мешать ей расставлять их. Бриджет разглядывала салат. Помидоры, перчик, редиска, даже черные маслины... А запах специй был настолько хорош, что она тут же принялась за еду и сказала:
— Я могла бы наесться даже одним этим блюдом!
Эндрю взял вилку, вонзил ее в маленький помидор и возразил:
— Ну уж нет! Придется попробовать все, что я заказал! — И тут же заговорил о том, что так тревожило обоих: — Я понимаю, что тебе сейчас приходится нелегко. Роберт Кларк — близкий друг твоего отца, и ты привыкла считать его образцом для подражания... Ты боишься испортить хорошие отношения, потерять работу. Но и это не главное. Я думаю, что больше всего ты боишься увериться в том, что он не тот, за кого ты его всю жизнь принимала.
Это было столь очевидно, что некоторое время они молчали. Но потом Бриджет опять заговорила о конвертах.
— А если серьезно? Ты действительно думаешь, что мы можем предотвратить нечестные выборы и остановить коррупцию?
— Я думаю, что это не просто трудно, а невозможно...
Официантка принесла две огромные порции спагетти с мясом. Бриджет хотела что-то сказать, но Эндрю опередил ее.
— Ты настаиваешь, чтобы я объяснил, что конкретно собираюсь делать с этим злосчастным конвертом?
— И да, и нет. Одна моя половина хочет этого, а другая говорит, что надо все просто уничтожить и забыть, как о досадном недоразумении.
— Сделать вид, что ничего не было? Но я не могу так поступить. Поздно, маховик уже запущен.
— Да, я понимаю, — сказала она, не обратив внимания на последнюю фразу. — Я уже решила сама кое-что предпринять. Пойду к дяде Роберту и поговорю с ним начистоту. Покажу конверт и его содержимое и спрошу, что все это значит?
