Эндрю не мог допустить ничего подобного. Его долг состоял в том, чтобы обеспечить безопасность главы кабинета министров. И в то же время он не был готов воспользоваться доверием Бриджет и начать действовать, не зная всех фактов. Карьеры легко разрушались при помощи одних только слухов, и никого не интересовало потом истинное положение дел: оклеветали человека или он действительно являлся прохиндеем? Надо было потянуть время и проверить свои предположения.

Эндрю сел, внимательно пролистал очень подробный план и не обнаружил в нем ни одного изъяна. После чего глянул через стол на начальника и признался:

— Мне это не нравится.

Лейкерс нахмурился.

— Ну да? А что тут может не нравиться? Я думал, что все уже решено. Ладно, мы с тобой тертые калачи. Рассказывай, какие у тебя сомнения. И забудь сейчас про политику. Так что тебя настораживает?

— Ну, сэр, — сказал Эндрю, стараясь быть серьезным, но не слишком. Лжецы всегда чересчур старались быть серьезными. — Это мероприятие займет значительно больше времени, чем предусмотрено по плану...

— Больше времени, — повторил Лейкерс, складывая руки на столе. — Что ж, продолжай, только не ходи вокруг да около.

— Есть, сэр! Так вот, мистер Кларк проявляет слишком много прыти, собирая деньги слева, и справа в масштабах несколько больших, чем заявлено публично.

— Согласен. И что же дальше?

— Я сейчас говорю гипотетически, сэр... Что, если премьер-министр уже решил объявить о поддержке Роберта Кларка на выборах? Ведь для кандидата это прямой путь к должности главы кабинета. То есть на этом вечере может быть фактически назван преемник. Но вдруг в самый ответственный момент что-то всплывет, вылезет наружу... Например, какая-нибудь нелицеприятная информация. И придется выяснять, с кем же в действительности предстоит иметь дело на выборах.

Глаза Лейкерса сузились.

— У меня отчего-то возникло ощущение, что со мной сейчас говорит агент Брюс, а не просто Эндрю Боттомли, который с удовольствием несет службу в одном из отделов нашего департамента. Ты что-нибудь знаешь? Скажи, черт побери!

— Ничего, чем бы мог поделиться в данный момент, сэр, потому что это было бы преждевременно. Мистер Кларк кажется достойным человеком, хорошей кандидатурой. Однако возникло несколько вопросов...

— Будь оно все проклято! — Лейкерс перестал себя сдерживать. — Что это? Слухи, не так ли? Может быть, пьянство? Женщины?

— Не могу пока ответить, сэр, — сказал Эндрю и подумал: а тебе бы хотелось, чтобы это было так просто!

— Тогда ответь, — потребовал Лейкерс, взяв со стола карандаш и держа его за оба конца, — когда ты все будешь знать точно?

— Можете дать мне неделю? Пресс-секретарь пока не объявил, что глава кабинета будет присутствовать на презентации Фонда. Никто ведь не планирует утечку информации, не так ли?

— И никто пока не знает, что выбор главы правительства пал на мистера Кларка.

— Нет. Пока нет. В принципе мы планировали некоторую утечку, но окончательно решение пока не принято. Это как Уимблдон. Когда дело идет к седьмому решающему гейму, никого не заставишь выслушивать скучные речи, всем хочется сидеть на трибуне и следить за игрой. Мы предлагали премьер-министру снять эту презентацию на пленку, чтобы ему можно было не присутствовать, но увидеть... Однако он утверждает, что такой расклад дел его не устраивает.

— Ну да. Это как пропустить выпускной бал в колледже. Да, сэр? — сказал Эндрю, улыбаясь.

— Что-то вроде этого, — кивнул Лейкерс. — И я не могу осуждать его. Ты когда-нибудь был на подобных собраниях? Ни за что не поверю, что тебе удалось бы запихнуть в себя столько невкусной еды, причем за один раз и в одном и том же помещении.

Эндрю рассмеялся, потом поднялся со стула и положил бумаги на стол.

— Сожалею, что не могу пока сказать больше, сэр.

— Ты сказал достаточно, сынок, — вздохнул начальник, перелистывая свой ежедневник. Его внимание уже сконцентрировалось на других делах. — Держи меня в курсе, ладно?

— Безусловно, сэр, я так и сделаю.

— То есть я надеюсь узнать обо всем первым.

— Так точно, сэр, я понимаю. Благодарю вас, — сказал Эндрю и вышел из кабинета.

— Постой-ка, — окликнул его Лейкерс. — Ты ведь пришел ко мне не потому что знал, что я хочу тебя видеть. Твои отчеты по национальной безопасности превосходны, однако ты не ясновидящий, по крайней мере, никто при мне не упоминал об этом. Итак? Что тебе было нужно?

— В другой раз, сэр. Я вижу, вы заняты.

— Сынок, я работаю семь дней в неделю, иногда по шестнадцать часов. Моя жена потребовала, чтоб я, приходя домой, предъявлял удостоверение личности, иначе она не пустит меня ночевать. Если ты собираешься ждать, когда я освобожусь, нам никогда больше не удастся поговорить. Садись и выкладывай.

— Так точно, сэр, — сказал Эндрю, возвращаясь. — Это личное дело, но оно может каким-то образом отразиться на премьер-министре, если мы не сумеем с этим разобраться. Поэтому, я думаю, вам следует кое-что знать.

Карандаш в руках Лейкерса переломился пополам.

— Вот денек, час от часу не легче! — сказал шеф вздохнув. — Во всяком случае, это не женщины и не пьянство. Даже прессе это надоело. Деньги? Я угадал?

Эндрю кивнул.

— Возможно, до этого дойдет, сэр... До денег то есть. Хотя... дело несколько в другом.

— В чем же, если не в деньгах?

— Собственность, сэр.

— Собственность? Драгоценности? Земля? Что?

— Особняк в Белгрейвз, там, где посольство Далмации. Нашей семье случайно стало известно, что мы являемся владельцами. — Эндрю сделал глубокий вдох и начал объяснять, что он имел в виду.

— Десять миллионов! — произнес Лейкерс, выслушав его. — Неплохой вариант обмена.

— Так точно, сэр... Нам тоже так кажется. Тем не менее, мы до сих пор не решили, что со всем этим делать. И подумываем основать что-то вроде фонда.

— Прекрасно. Большинство людей в этой ситуации подумывали бы о яхтах, собольих мехах и виллах в Швейцарии.

— Только не моя семья, сэр, — усмехнулся Эндрю, чуть-чуть расслабившись впервые с того момента, как вошел в комнату. Было приятно вытолкнуть все это из груди, притом что дело Роберта Кларка все еще сверлило его мозг.

— Я знаком с Марком Боттомли, — сказал Лейкерс. — Хороший человек. Как он воспринял новость, что его отец оказался двоеженцем, что он и его брат — плоды искалеченного брака?

— Он, похоже, в порядке. А вот его брат Ник слегка тронулся, когда услышал новости.

— Что ты имеешь в виду?

— Он нанял одного ублюдка, чтобы тот нашел и уничтожил любые документы, свидетельствующие о том, что моя бабушка и его отец были женаты. Ублюдок этот, по-видимому, пошел еще дальше и попытался сжечь городской архив, чтобы уничтожить вообще все записи... — Эндрю снова усмехнулся. — Но Юджин, сын Марка, когда я был у него, сказал, мол, дядя Ник очень сожалеет обо всем.

— Поверила овца волку, — покачал головой Лейкерс и засмеялся. — Представляю. Он был бы рад вырезать парочку ремней из шкуры своего брата. Но вернемся к делу. Твое семейство владеет зданием, где располагается посольство Далмации, а ты работаешь в государственном аппарате. Ничего противозаконного в этом нет. Я, во всяком случае, не вижу никаких нарушений. Но ты сам знаешь, на что способны газетчики, иначе не пришел бы сюда и не рассказал мне обо всем.

— Именно так и обстоит дело, сэр. Поэтому я очень рад, что могу теперь сообщить вам следующее: посол и его семья выезжают из здания на следующей неделе, чтобы занять новые апартаменты где-то в городе.

— Ирония судьбы. Сколько лет в этом здании размещалось посольство?

— Шестьдесят. Но никто из нашей семьи до последнего времени не знал об истинном положении дел. И, думаю, это не та информация, которую с удовольствием будут обсасывать в прессе. Пожалуй, она подойдет лишь для рубрики «День без сенсаций». — Эндрю поежился. Хотелось бы, чтобы именно так и было. Но вот его информация о мистере Роберте Кларке, возможно, станет настоящей бомбой, вот и будет тогда «день без сенсаций».