Та тоже заметила Сьюзен.
– Они там. – Недда кивнула в сторону небольшой комнаты для переговоров.
– Спасибо, – поблагодарила Сьюзен и сквозь прозрачную панель рядом с закрытой дверью разглядела внутри комнаты Йена Харпера. Дженкинс привел его в газету вслед за собой одним из первых, переманив из «Нью-Йорк тайме», и теперь Йен числился среди лучших редакторов. Сьюзен подошла и постучала по стеклу. Он поднял голову и махнул, приглашая войти. Комната была совсем маленькая, стены белые, посередине стол, четыре стула. Плакат на стене призывал сотрудников «Орегон гералд» утилизировать бытовые отходы. Йен полустоял-полусидел на спинке развернутого стула. Он всегда так делал, как полагала Сьюзен, потому, что такое возвышенное положение придавало ему ощущение собственного могущества. А может, просто ему так было удобнее. Редактор отдела новостей Клэй Ло сидел за столом напротив Йена, подперев рукой круглую голову со съехавшими набок очками. На какое-то мгновение Сьюзен показалось, что он дремлет.
– Бог мой! Только не говорите мне, что проторчали здесь всю ночь!
– В пять утра мы провели редакционный совет. – Йен махнул в сторону свободного стула. – Присядь-ка.
На Харпере были черные джинсы, черные кроссовки «Конверс» и черный блейзер поверх выцветшей футболки с портретом Джона Леннона на фоне статуи Свободы. Большинство футболок Йена так или иначе давали понять, что он из Нью-Йорка.
Клэй поднял на Сьюзен мутные глаза и молча кивнул. Перед ним стоял одноразовый стаканчик с кофе, принесенным в термосе из буфета на первом этаже. Очевидно, это были остатки кофе, поскольку к верхнему краю стаканчика прилипли крупинки кофейной гущи.
Сьюзен села, достала из сумочки репортерский блокнот, ручку и положила перед собой на стол.
– Так в чем дело?
Йен вздохнул и провел руками по голове. Этот жест должен означать стремление сосредоточиться, но Сьюзен знала, что Йен проверял таким образом, не растрепались ли волосы, аккуратно собранные в короткую косичку.
– Кристи Мэтерс, – произнес он, поглаживая пальцами виски. – Пятнадцать лет. Живет с отцом, таксистом. Тот узнал о ее исчезновении, только вернувшись вчера вечером с работы. В последний раз ее видели, когда она уходила из школы домой.
Сьюзен уже знала все это из утренних новостей.
– Средняя школа Джефферсона.
– Угу, – подтвердил Йен, взял стоящую перед ним кружку с логотипом «Орегон гералд», подержал с минуту и поставил обратно на стол, не сделав ни глотка. – Три девочки. И все школьницы. Теперь для обеспечения безопасности каждой школы выделен дополнительный полицейский наряд.
– А есть уверенность, что она не загуляла со своим приятелем или не караулит распродажу в «Хот-топик»? – спросила Сьюзен.
Йен отрицательно покачал головой.
– В тот вечер ей надо было сидеть с соседским ребенком, однако она не пришла и не позвонила. В общем, предполагается самое худшее. Что ты знаешь об «убийственной красотке»?
У Сьюзен по коже поползли мурашки при упоминании безжалостной серийной убийцы. Она перевела взгляде Йена на Клэя и опять на Йена.
– Какое отношение к этому имеет «убийственная красотка»?
– Что ты знаешь об оперативной группе, которая охотилась за ней? – уточнил вопрос Йен.
– Греттен Лоуэлл прикончила кучу народа, – начала рассказывать Сьюзен. – Десять лет за ней гонялась специально сформированная полицейская команда. Потом «красотка» выкрала их главного детектива. Это было больше двух лет тому назад. Все уже решили, что его нет в живых. Я в то время еще училась в аспирантуре и как раз гостила дома в День благодарения, когда это случилось. Она сдалась полиции. Ни с того ни с сего. Детектив чуть не погиб. Ее посадили в тюрьму. Я вернулась в аспирантуру. – Сьюзен повернулась к Клэю: – На нее ведь до сих пор вешают все новые трупы, верно? В первый год после ареста ее заставили признаться, насколько я помню, примерно в двадцати убийствах. Каждые один-два месяца в общую кучу подбрасывают очередную жертву. Греттен Лоуэлл заняла достойное место среди наших выдающихся психопатов. – Сьюзен невесело усмехнулась. – Выдающихся не значит замечательных, а в смысле жутких, жестоких и хитрых.
– Копам тогда здорово досталось от нас. – Клэй сложил руки на столе и многозначительно посмотрел на Сьюзен.
Девушка согласно кивнула.
– Да, помню. Пресса ругала их по-всякому. Много было и злости, и страха. На первых полосах появлялись прямо-таки уничижительные для копов передовицы. Но в итоге они стали героями. Тогда ведь еще книга вышла, верно? И еще с тысячу разных публикаций о подвиге и личности детектива Арчи Шеридана.
– Он снова при исполнении, – сказал Йен.
Сьюзен подалась вперед.
– Да ну тебя! Его же вроде комиссовали?
– Так и было. Но теперь уговорили вернуться и возглавить нынешнюю опергруппу. Мэр полагает, что только Шеридан способен изловить этого гада.
– Потому что он поймал Греттен Лоуэлл?
– Ну да. За минусом дополнения «чуть не погибнув».
– И уничижительных передовиц?
– Вот тут начинается твоя работа, – усмехнулся Йен. – В прошлый раз к ним было не подступиться. Пустив нас на свою кухню, они надеются отбить желание тыкать в них пальцем и издеваться. В общем, нам дали добро на серию очерков о Шеридане.
– А почему решили поручить это мне? – с сомнением спросила Сьюзен.
Йен пожал плечами:
– Они сами на тебя указали. Во-первых, ты не успела им насолить в тот раз. Потом ты по образованию литератор, а не газетчик. Видимо, ученая степень магистра изобразительных искусств вызывает у них больше симпатии, чем журналистский диплом. – Йен опять поднес руки к голове, нащупал наконец выбившийся волосок и пригладил. – Им не нужен борзописец, который будет во все совать свой нос. Они хотят просто общественного внимания. И кроме того, ты окончили кливлендскую школу.
– Десять лет назад, – заметила Сьюзен.
– Там же училась и первая пропавшая девочка, – продолжал Йен. – Любопытное совпадение. Плюс ты потрясающий очеркист. У тебя великолепно получаются статьи с продолжением. Ты просто создана для этой работы. Дженкинс уверен, что нам открыта дверь к очередной Пулитцеровской премии!
– Все, что у меня получается, – это сочинения на тему бытовых ожогов и спасенных домашних любимцев.
– Ты сама хотела написать что-нибудь серьезное, – возразил Йен.
Сказать им, что ли? Сьюзен с минуту колебалась, постукивая ручкой по блокноту, потом подчеркнуто аккуратно отложила ее в сторону.
– Вообще-то я сейчас вплотную занялась сенатором Каслом…
Она с таким же эффектом могла начать мастурбировать перед коллегами тут же на столе. На мгновение в комнате воцарилась мертвая тишина. Потом Клэй медленно выпрямился и посмотрел на Йена, который продолжал сидеть на спинке стула, упершись руками в колени, чуть выгнув спину.
– Это всего лишь слухи, – проговорил он наконец. – И больше ничего. Чей-то черный пиар. У Молли Палмер целый букет психологических проблем. Ты ничего не найдешь, поверь мне. И вообще это не твое!
– Ей было четырнадцать, – сказала Сьюзен.
Йен взял свою кружку и снова не сделал ни глотка.
– Ты с ней говорила?
Сьюзен чуть съежилась, сидя на стуле.
– Не могу разыскать ее.
Йен поставил кружку на место.
– А это значит, Молли Палмер не хочет, чтобы ее разыскивали. Она же просто не вылезала из колонии для малолетних преступников! А если и вылезала, то лишь для того, чтобы угодить в психушку! Ты, возможно, удивишься, но я занялся ее делом сразу, как только приехал в этот город. Она душевнобольная! Соврала своим немногим школьным подругам, и ложь стала расти, как снежный ком! И хватит об этом. – Йен нахмурился. – Короче, если ты отказываешься от сказочной возможности описать то, как опергруппа охотится за серийным убийцей, я предоставлю ее Дерику!
Сьюзен поморщилась. Дерика Роджерса приняли на работу в «Гералд» одновременно с ней и с тех пор натаскивали именно на освещение криминальной тематики. Она задумалась, скрестив на груди руки. Ее так и подмывало отказаться от написания еще одной истории про полицейских ищеек, но останавливало интуитивное ощущение значительности задания Речь шла о жизни и смерти. А Сьюзен очень серьезно относилась к подобным вещам, хотя никогда не призналась бы в этом присутствующим. Да, она хочет писать эту историю! И не позволит никакому Дерику запороть такую важную работу.
