А разве не похожи на юношу-римлянина и этих двух матросов наши славные герои, сражающиеся на полях Великой Отечественной войны? Никогда не умолкнет слава о двадцати восьми гвардейцах из дивизии имени Панфилова, о подвиге капитана Гастелло, о доблести летчика Супруна и потрясающей стойкости комсомолки-партизанки Тани. Движимые нравственной силой, разве не умирают они с такой же непримиримой ненавистью к врагам и с великой всеобъемлющей любовью к родине?

Вот будни фронта.

Баржа за баржой отходят от берега. Эвакуируется ценное имущество. Осталась одна баржа. Ящики с тяжелым грузом заполняли ее нутро. Это были грузы, необходимые для обороны. Баржа казалась брошенной, но на ней был человек, моряк. Он ждал — его баржа была последней на очереди. Скоро должен подойти буксир.

Неподалеку, почти рядом, шел бой. Моряк приготовился к защите. Он приладил пулемет, обложил себя лентами. С берега спускались враги. Они шли тихо — баржа влекла их, но они боялись ее. Когда они подошли совсем близко, застрекотал пулемет в руках моряка. Три фашиста ткнулись в землю, а остальные побежали. Потом они рассыпались и, скрываясь за камнями, начали обстреливать баржу.

Моряк стрелял редко, но точно. После его коротких очередей всегда кто-нибудь падал. Так расстрелял он ленты и взялся за пистолет-пулемет. Враги приближались, а он сыпал по ним очередь за очередью, пока не ударили его по голове (кто-то подплыл сзади, подкрался и ударил).

Когда его допрашивали, он молчал. Ему грозили, но он был верен себе. Он предпочел погибнуть, но не сказать ни слова. Никто не знал и не узнает далее его имени.

Нравственная сила является незыблемой основой нашей Красной Армии и Красного Флота. Именно поэтому с каждым днем растут и крепнут мощные удары по врагу. Это доказывают своим поведением на войне наши герои. Многие из них погибли, но сила, питавшая их, нравственная сила, жива. Она разлита в миллионах сердец и кипит в них мщением к жестокому врагу, вызывая горячую, веру в неизбежную победу над ним.

Никогда еще и никому не удавалось сломить нравственную силу русского народа, притупить ее или обезличить.

Победит эта нравственная сила и теперь.

«Моральное состояние нашей армии, — сказал товарищ Сталин, — выше, чем немецкой, ибо она защищает свою Родину от чужеземных захватчиков и верит в правоту своего дела, тогда как немецкая армия ведёт захватническую войну и грабит чужую страну, не имея возможности поверить хотя бы на минуту в правоту своего гнусного дела» [1].

Идет великая, решающая битва за честь и свободу нашей родины. Стальными колоннами танков и черными стаями самолетов враг хочет сломить наше сопротивление, раздавить нашу волю и водворить на нашей земле свой жестокий произвол. Просчитавшись в молниеносной победе, он напрягает последние силы, чтобы все дальше и дальше прорваться на нашу землю, захватить в свои щупальцы неисчислимые богатства наших недр и наш хлеб…

Сейчас его полчища рвутся к Волге и к Кавказу. Заревом пожаров, грудами черного пепла покрывают они наши богатые города и многолюдные донские и кубанские станицы. Сам «тихий Дон», окрашенный чужеземной кровью, возмутился и горит пламенем ненависти и борьбы. Гневно поднимает свою могучую грудь красавица Волга, величавая и гордая, как наша прекрасная родина…

Волга и Дон — чистые колыбели русского свободолюбия, русской удали и ненависти к рабству! Волга и Дон — очеловеченные в дедовских сказках, в величавых былинах и в разудалых русских песнях. Разве могут они принадлежать чужеземцам?.. Никогда!.. Кипящим потоком выйдут они из берегов, зальют и уничтожат своим великим гневом любую вражескую силу… В этом порука — дух наших людей, ставших воинами, их неизмеримая любовь к родине, их беззаветная храбрость. Прекрасные патриоты, они растворили свои сердца в этой великой борьбе и, презирая смерть, отдают все чувства, все помыслы одной священной цели — победе. Они не оглядываются назад в бою и не жалеют жизни, если видят, что отдать ее необходимо для блага родины. Уничтожение врага — это первая заповедь наших воинов, и они выполняют ее честно, до конца.

Над нашим кораблем появились два неприятельских самолета. Сигнальщик Щеглов по боевому расписанию встал у пулемета. Тщательно прицеливаясь, точно священнодействуя, он бросал в гитлеровских коршунов очередь за очередью. Разъяренные фашисты, снижаясь до бреющего полета, забрасывали корабль ливнем пуль; отважный пулеметчик был ранен уже не один раз. Но он не отходил от своего пулемета. Когда командир приказал ему сдать пулемет товарищу, а самому идти на перевязку, Щеглов ответил:

— Разрешите не уходить. Я уже пристрелялся, а ему заново придется ловить на мушку…

В этом бою герой-моряк получил четырнадцать ран. Он ушел от пулемета только тогда, когда один вражеский самолет, объятый пламенем, упал в море, а другой поспешил скрыться.

Наша рота наступает на селение, превращенное противником в сильно укрепленный узел. Все попытки наших бойцов прорваться не приводят к успеху, — фашистские автоматчики, засевшие в окопах перед деревней, ведут ураганный огонь. Но задача, поставленная командованием, была категорична — укрепленный пункт должен быть отбит у врага. И эту задачу блестяще помог выполнить герой-боец Таньев. Тщательно маскируясь, он начал переползать от куста к кусту, пока не подобрался к неприятельским окопам. Перевалившись через бруствер, он вскакивает в окоп… Вражеские автоматчики набрасываются на него, — завязывается схватка, короткая, жестокая… Герой пал смертью храбрых, но нескольких минут, пока продолжалась рукопашная схватка, было достаточно, чтобы наши ворвались в окоп и стремительно штыковым ударом опрокинули фашистов…

В другом жарком и напряженном бою противнику удалось вывести из строя наш пулеметный расчет. Фашисты заметили это и устремились, чтобы захватить пулемет, но наш боец, красноармеец Тарасов, опередил их: одним прыжком он бросился к пулемету и открыл огонь по вражеским солдатам. Даже раненый, он не бросил пулемета. Не выдержав его огня, фашистские солдаты вынуждены были откатиться.

Трудно пересчитать героев, трудно найти лучших, так как на великое соревнование по защите родины выступил весь народ. И глубокий старец, чувства которого были уравновешены, старец, взиравший на мир с величавым спокойствием мудреца, при виде врага вспыхивает гневом юноши и, расправляя еще крепкую натруженную грудь, как щитом, загораживает ею свою родину. И юная девушка, только вчера осознавшая в себе взрослого человека, с хладнокровием старца поднимается на эшафот и без малейшего страха бросает своим палачам гордые слова ненависти, презрения и глубокой веры в счастье своего народа…

Незабываемой доблестью прославил себя экипаж танка, где радистом был сержант Секач.

Это было под Тихвином. Танк идет в наступление, прокладывая дорогу товарищам. Но вот фашистский снаряд поджигает машину, — танк вздрогнул, но не остановился. Враги уже торжествуют и готовятся встретить танкистов огнем автоматов. Но танк идет вперед, и люди не покидают машины. Через дым и. огонь из горящего танка летит на командный пункт радиограмма, похожая на пламень сердца:

— Горим, но продолжаем двигаться вперед!..

Весь в дыму и пламени, танк все дальше и дальше мчится на врага. Невзирая на огонь, люди бьются до последнего снаряда, до последнего патрона, до последнего биения сердца и, не останавливая машины, сгорают.

Где найти меру этой жертве? Кто в истории человечества сравним с ними, с их ратным подвигом?..

Народ, рождающий таких героев, непобедим. Чистый в своей правоте, он поднялся, чтобы победить. И он вырвет победу во имя своей свободы, во имя счастья и радости всего культурного человечества.

Всё великие и малые завоеватели, шедшие на нас с востока и с запада, всегда ошибались в русском народе. Разве думал внук Чингисхана, Батый, заливая кровью раздробленную на крохотные княжеские уделы русскую землю, что через короткий исторический промежуток русский народ нанесет его потомкам смертельный удар? А это случилось на Куликовом поле.