— Но это правда. Я грешна… так же, как и она. И даже больше. Она нарушила свою клятву. Я нарушила свою. Я нарушила клятву верности в дружбе.

— Тебе приснился кошмар.

— Да, кошмар о недостойной жизни.

— Ты прошла через ужасное испытание. Тебе больше нечего бояться.

— Иногда мне кажется, что Рубен в этой комнате, что я кричу, а меня никто не слышит.

— Его забрали в Бодмин. Он уже давно болен. Со временем его состояние стало хуже…

— С тех пор как не стало Хетти?

— Да.

— А как случилось, что Ким смог спасти меня?

— Он увидел, что стена заделана по-новому… Он поговорил об этом с Рубеном, и тот сказал, что стена якобы обвалилась и ему пришлось заделать ее на следующий же день. Но Ким не мог понять, почему она обвалилась, если ее переложили не так давно. Ты ведь помнишь, когда это было.

— Я хорошо это помню, — ответила я. — Мы были там все вместе.

— Мы все помним, — согласилась Меллиора. — Когда ты не вернулась домой, я, естественно, пошла к Киму.

— Да, ты пошла к Киму…

— Я знала, что ты собиралась идти к дому бабушки, поэтому сначала мы отправились туда. Дверь была не заперта, вернее, открыта настежь. Тогда Ким испугался. Он кинулся бежать… потому что накануне Рубен говорил ему какие-то странные вещи о Хетти… Ким подумал, что ему в голову, вероятно, пришла какая-то безумная идея…

— Ким догадался, что собирался сделать Рубен?

— Он догадался, что происходит нечто странное и что мы можем выяснить это у стены. Благодаря Богу, Керенза.

— И Киму, — пробормотала я.

Потом я стала думать о том, чем обязана Киму. Возможно, жизнью Джо и его нынешнему счастью. А также своей жизнью и моим будущим счастьем.

«Ким, — подумала я, — скоро мы будем вместе, и все, что было раньше, забудется. Для нас будет только будущее — для меня и для тебя, мой дорогой Ким!»

Я проснулась ночью вся в слезах. Мне опять приснился плохой сон. Я стояла на лестнице вместе с Меллиорой, и она протягивала мне игрушечного слона.

— Это убило ее, — говорила я. — Ты теперь свободна, Меллиора, свободна!

Я проснулась и увидела Меллиору у своей постели. Светлые волосы заплетены в косы; толстые и блестящие, они казались золотыми плетями.

— Меллиора, — позвала я.

— Все хорошо. Это всего лишь дурной сон.

— Эти сны… От них теперь никогда не избавиться?

— Они прекратятся, как только ты поймешь, что это — всего лишь сны.

— Но они — часть моего прошлого, Меллиора. Ой, не знаю… Боюсь, я была слишком порочной, нечестивой.

— Нет, Керенза, перестань…

— Говорят, покаяние помогает душе. Меллиора, я хочу покаяться.

— Мне?

— Но именно с тобой я поступила подло.

— Я дам тебе успокоительное, а ты постарайся заснуть.

— Я буду лучше спать, если совесть моя будет чиста. Я должна рассказать тебе, Меллиора. Я должна рассказать о том дне, когда умерла Джудит. Все было совсем не так, как все думают. Я знаю, как она умерла.

— Тебе приснился кошмар, Керенза.

— Да, именно поэтому я и должна тебе во всем сознаться. Ты не простишь меня… в глубине души, хотя и скажешь, что простила. Я промолчала тогда, когда должна была рассказать. Я испортила тебе жизнь, Меллиора.

— О чем ты говоришь, Керенза? Тебе нельзя волноваться. Давай-ка, прими вот это и постарайся уснуть.

— Послушай меня. Джудит споткнулась. Ты помнишь слоника, игрушку Карлиона?

Меллиора выглядела встревоженной. Она точно подумала, что у меня бред.

— Помнишь? — настаивала я.

— Ну конечно, я помню. Он до сих пор где-то есть.

— Джудит споткнулась об эту игрушку. Шов…

Меллиора нахмурила брови.

— Дырка, — продолжала я. — Ты ее зашила. Это от туфли Джудит… Каблук порвал ткань. Игрушка лежала на ступеньках, и Джудит споткнулась об нее. Я сначала спрятала этого слона, потому что не хотела, чтобы в смерти обвинили Карлиона. А потом… потом я боялась, что, если докажут, что это был несчастный случай, Джастин не уедет из Эббаса. Он бы женился на тебе. У тебя родился бы сын, который бы получил все, — а я хотела, чтобы все досталось Карлиону.

В комнате повисла тишина — только часы тикали на каминной полке. Эта мертвая ночная тишина Эббаса. Где-то в доме спал Ким. И Карлион.

— Ты меня слышишь?

— Да, — тихо ответила Меллиора.

— Теперь ты ненавидишь меня… за то, что я в корне измени та твою жизнь… за то, что сломала ее?

Она помолчала некоторое время. Я подумала, что потеряла ее. Я потеряла Меллиору. Сначала — бабушку, теперь — Меллиору. Но какое мне до этого дело? У меня есть Карлион. У меня есть Ким.

— Это все было так давно! — сказала она наконец.

— Но ты могла выйти за Джастина. Ты могла стать хозяйкой Эббаса. Могла бы иметь детей. О, Меллиора, как ты, наверное, ненавидишь меня!

— Я никогда бы не смогла ненавидеть тебя, Керенза. И потом…

— Но когда ты вспомнишь все это… когда это оживет в твоей памяти… когда ты подумаешь о том, что потеряла, ты меня возненавидишь.

— Нет, Керенза.

— О, ты такая добрая… Слишком добрая! Иногда я ненавижу твою доброту, Меллиора. Она делает тебя чересчур уязвимой! Мне было бы легче, если бы ты яростно набросилась на меня с упреками.

— Но я не могу сделать этого сейчас. Ты действительно совершила подлый поступок. Но все уже в прошлом. И теперь я хочу сказать тебе спасибо, Керенза. Я рада, что ты поступила именно так.

— Рада?! Рада, что потеряла любимого человека? Рада, что я обрекла тебя на одиночество?

— Возможно, я никогда не любила Джастина, Керенза. О, я вовсе не такая кроткая, как ты думаешь. Если бы я любила его по-настоящему, то вряд ли бы позволила ему уехать из Эббаса. Да и он не стал бы этого делать, если бы действительно любил меня. Джастину нравилась уединенная жизнь. Теперь он счастлив как никогда прежде. И я тоже. Если бы мы поженились, это было бы жестокой ошибкой. Ты спасла нас от этого, Керенза. Да, у тебя были низкие мотивы… но ты спасла нас. И я рада этому. Я теперь так счастлива… Если бы не ты, мне бы никогда не довелось испытать счастья! Ты должна это запомнить.

— Ты пытаешься утешить меня, Меллиора. Ты всегда так делаешь. Но я не ребенок, меня не нужно утешать.

— Я не хотела говорить тебе этого… пока. Я ждала, когда ты выздоровеешь. Тогда мы могли бы это отпраздновать. Мы все с волнением этого ждем. Карлион готовит большой сюрприз. Это будет роскошный прием, и мы все ждем, когда тебе станет лучше.

— Что отпраздновать?

— Пришло время сказать тебе… чтобы твоя душа наконец успокоилась. Думаю, они не будут возражать, если я расскажу тебе… хотя мы и собирались найти подходящий момент.

— Я не понимаю.

— Я знала об этом с того самого момента, как он вернулся. И он тоже. Он знал, что это было главной причиной, которая подвигла его на этот шаг.

— Кто?

— Ким, конечно. Он просил меня стать его женой. Моя дорогая Керенза! Жизнь так прекрасна! Поверь, ты действительно спасла меня! Теперь ты понимаешь, почему я тебе благодарна? Мы скоро поженимся!

— Ты… и Ким? О нет! Ты и Ким!

Она рассмеялась.

— Ты так горевала все время, думая о Джастине. Но с прошлым покончено, Керенза. То, что было раньше, теперь уже не имеет значения. Важно только то, что впереди. Разве ты не понимаешь?!

Я откинулась на подушку и закрыла глаза.

Да, теперь я понимала. Понимала, что мои мечты разрушены. Я внезапно осознала, что прошлое ничему меня не научило. Заглянув в будущее, я увидела, что оно такое же темное, как ниша в стене. Мои несчастья, мои невзгоды и страдания, казалось, снова замуровали меня заживо.

Теперь в Эббасе много детей — детей Меллиоры и Кима. Старшему — его зовут Дик, в честь отца Кима, — десять лет, и он так похож на Кима, что, когда я вижу их вместе, мне становится непереносимо горько.

Я живу в Довер-Хаус и почти каждый день прохожу по лугу, мимо каменного кольца, к дому. От старой шахты не осталось и следа. Ким говорит, что Сент-Ларнстонам было важно знать, что она есть, но для Кимберов это не имеет значения, потому что они любят это место и работают для того, чтобы оно процветало — всегда, пока Кимберы будут жить в Сент-Ларнстоне.