Основные соображения в пользу данной гипотезы следующие. Во-первых, отмечается совпадение двух событий: возникновения верхнего палеолита и «массового» появления сапиенса около 40–38 тыс. лет назад. Во-вторых, верхний палеолит принес много нового в развитие трудовой деятельности и культуры. Важнейшим было, по-видимому, появление самобытных археологических культур, развивавшихся на различных территориях ойкумены[6] и, как считают некоторые исследователи, соответствовавшие племенам.

Из других прогрессивных черт верхнепалеолитической эпохи нужно упомянуть об огромном разнообразии орудий, в том числе развитии более сложных форм, как, например, орудий со вкладышами и составных. Широко использовались такие материалы, как кости и рога животных; нельзя не упомянуть о разнообразном устройстве жилищ, появлении различных видов первобытного искусства (орнамент, многоцветная пещерная живопись, статуэтки, музыкальные инструменты) и т. д.

Важное значение при этом придается межгрупповому отбору: преимущества получали те коллективы, в которых лучше разрешалось противоречие между необходимостью согласованных действий всех его членов и возникшей на определенном этапе развития производительных сил возможностью неравного присвоения или «нестабильностью отношений».

Переход к родовому строю мог способствовать ускорению процесса сапиентации, так как тесно связан с введением экзогамии. Экзогамия — это запрет половых отношений между членами одного сообщества и разрешение их между разными сообществами или разными частями одного большого сообщества — родами. Тем самым, возможно еще неосознанно, предотвращались неблагоприятные генетические последствия близкородственных браков и повышалась стойкость потомства.

И все же было бы неверно представлять себе этот рубеж в виде некоей четкой демаркационной линии.

В последние десятилетия появились данные, свидетельствующие о большой древности многих проявлений общественной жизни человечества (оседлость, жилища, охота). Почти все технические приемы обработки орудий верхнего палеолита были известны уже в мустье, не обнаруживается особых различий и в образе жизни, занятиях, материальной и духовной культуре гоминид этих эпох (погребения, зачатки искусства были, видимо, и в мустье).

Археологические материалы свидетельствуют о преемственности мустьерских и верхнепалеолитических культур. Антропологи могут констатировать появление гетерозисных форм уже в мустье. Таковы, например, высокорослые «кроманьоидные» люди из Передней Азии. Это говорит о возможности более раннего формирования экзогамии.

Есть разногласия и в оценке гипотезы преодоления «зоологического индивидуализма» на этом позднем этапе антропогенеза. Выше мы видели, что нет особых оснований приписывать повышенную агрессивность обезьяньим предкам человека, а, следовательно, даже если бы на каком-то более позднем этапе социогенеза и появилась почва для обострения конфликтов, это был бы уже не «унаследованный», а, скорее, вторично приобретенный индивидуализм. По мнению В. П. Алексеева, возникновение социальных отношений вряд ли можно рассматривать как предотвращение зарождающимся обществом гибельных столкновений индивидуумов; их функциональная роль, скорее, состояла в регулировании производственных связей, складывавшихся в процессе трудовой деятельности.

Палеоантропологические материалы тоже не подтверждают гипотезу о постоянных кровавых столкновениях у древнейших и древних гоминид. […]

Конечно, нельзя отрицать возможности и даже вероятности случаев каннибализма у первобытного человека. Но не они определяли ход человеческой предыстории. Человечество просто не смогло бы выжить и развиваться далее в трудной борьбе с хищниками, голодом, болезнями, перепадами климата, преодолевать и разрешать многочисленные задачи, порождаемые окружающей средой, если бы проявления каннибализма и агрессии были широко распространены в эпоху его становления. Из ожесточенной борьбы с опасностями человек вышел победителем лишь благодаря коллективному труду» (с. 103–110).

«Существуют две основные точки зрения, касающиеся происхождения человека современного типа. Согласно одной, Н. sapiens возник в нескольких местах планеты из разных предковых форм, принадлежащих к палеоантропам (или даже архантропам). Согласно другой, существовало единое место возникновения человечества из какого-то одного общего предкового ствола. Первая точка зрения — гипотеза полицентризма, вторая — гипотеза моноцентризма. Однако в последнее время все четче вырисовывается комплексная, объединяющая все главнейшие аргументы той и другой концепции гипотеза, получившая название гипотезы широкого моноцентризма (Я. Я. Рогинский).

Человек современного типа возник где-то в Восточном Средиземноморье и в Передней Азии. Именно здесь находят наиболее выраженные промежуточные между неандертальцами и ранними ископаемыми формами Н. sapiens (кроманьонцами) костные останки. Многочисленные промежуточные между палеоантропами и неоантропами (так собирательно называются все формы ископаемых людей современного типа) формы находят также на юго-востоке Европы. В те времена все эти территории были покрыты густыми лесами, населенными разнообразными животными. Здесь, по-видимому, и был совершен последний шаг на пути к Человеку разумному.

На этой стадии был окончательно сформирован облик современного человека. Фигура человека стала более стройной, несколько увеличился рост, лицевая часть черепа стала занимать меньшее место на голове. Емкость черепа, а соответственно и величина головного мозга в целом не изменились, однако в строении мозга произошли значительные перемены: большое развитие получили лобные доли и зоны, связанные с развитием речи и сложной, конструктивной деятельностью.

После этого началось широкое и активное расселение возникших неоантропов по планете. Люди современного типа широко смешивались с жившими сравнительно оседло неандертальцами, что приводило к резкой смене примитивной, неандертальского типа культуры значительно более развитой культурой неоантропов (кроманьонцев).

Вероятно, это было не простое вытеснение (или тем более уничтожение), а различные формы слияния, при которых с генетической точки зрения происходило скрещивание пришлых и местных людей, а с точки зрения развития культуры — начинала безраздельно преобладать новая, прогрессивная культура кроманьонцев. Будущие исследования покажут, насколько справедлива эта гипотеза.

Если бы кроманьонец появился в наше время в уличной толпе, то вряд ли кто-нибудь обратил бы внимание на его физические особенности. Фактически кроманьонец — это человек современного типа, что избавляет нас от необходимости описывать его строение более подробно.

К моменту возникновения Я. sapiens род Homo обладал почти всеми признаками, характерными для Человека разумного: двуногая походка возникла миллионы лет назад на стадии рамапитеков или даже несколько раньше; начало трудовой деятельности, связанное с использованием передних конечностей, относится к периоду 5–2 млн. лет назад. Примерно тогда же произошло открытие использования огня. Непрерывно за последние несколько миллионов лет (и особенно активно за последние несколько сотен тысяч лет) идет наращивание массы головного мозга. Трудовая деятельность вместе со стадным образом жизни приводит к возникновению речи у ранних представителей рода Homo.

Отдельные орды палеоантропов, сильные своей хитростью (развитый мозг), способностью противостоять самым крупным хищникам (орудия), неблагоприятным природным условиям (жилища, огонь), стали занимать высшие звенья пищевых цепей во всех районах своего обитания. Но пока это все еще отдельные орды, стада, племена, относящиеся друг к другу всегда враждебно (вплоть до каннибализма). Этого требовал естественный отбор — победа любой ценой, в том числе ценой жизни своих соплеменников или тем более членов соседних орд. Однако трудовая деятельность требовала передачи накопленного опыта, традиций, объединения усилий отдельных индивидов в процессе труда, охоты и защиты. Происходила грандиозная переоценка ценностей. Раньше неандерталец, видимо, мог спокойно съесть больного, старого или раненого члена своей же семьи. Затем преимущества перед другими получили те орды и племена, которые заботились о стариках и поддерживали физически не таких сильных, но полезных своими умственными способностями особей (мастеров по выделке орудий, хороших следопытов и наблюдателей и т. п.).