Струя холодного воздуха коснулась ее затылка, напомнив, что он все еще не закрыл дверь. Люси испугалась, что он заставит ее вернуться домой.

– Раньше я никогда не заходила сюда, – сказала она первое, что пришло в голову, только чтобы прервать неловкое молчание.

– Охотно верю. Вряд ли Фенстер был занимательным собеседником. Он вообще не произвел на меня впечатления общительного человека. Впрочем, в настоящий момент я тоже не стремлюсь к общению.

Она не пошевелилась, словно не поняла его намека. Морис уперся руками в притолоку. Рубашка натянулась на его широкой мускулистой спине, и Люси захотелось лаской заставить смягчиться эти напряженные мускулы. Она бесшумно подошла к нему, просунула руки ему под рубашку и наконец коснулась обеими ладонями его горячего тела. Но эффект произошел совершенно обратный. Его мускулы еще больше напряглись, словно его напугала внезапная вспышка молнии.

– Нет!

Он захлопнул дверь и решительно обернулся к ней. Его лицо исказилось гримасой отчаяния. Люси невольно отступила назад.

– Я не предмет ваших девичьих фантазий, Люси. Я не ваш благородный капитан Рок. Я мужчина, из плоти и крови! Ударьте меня ножом, и я истеку кровью. Оскорбите меня, и я нанесу ответный удар. Мне ничего не стоит принять то, что само дается в руки, чтобы доставить себе наслаждение. Я могу скомпрометировать наивную девушку, которая выпила слишком много шампанского и поэтому не сознает последствия своих поступков.

Люси показалось, что в его жестком голосе проскользнула нотка мольбы.

– Верьте мне! Вам лучше проводить свои одинокие ночи с драгоценной тенью вашего Рока, чем со мной!

– Всю жизнь я провела с тенью отца и призраком матери, – отказываясь внимать его убеждению, страстно возразила девушка. – Поймите, мне необходим кто-нибудь, кого я могу осязать! Кто-то настоящий, живой, у кого в жилах течет горячая кровь!

– В конце концов, это даже забавно!

Морис подавил готовый вырваться горький смех, опасаясь, что она неправильно поймет его. До встречи с Люси он порой и сам казался себе лишь бесплотной тенью того человека, которым когда-то был. Но эта девушка пробудила в нем насильно подавляемые чувства. В последнее время он не знал покоя, то страдая от бешеного желания, то с презрением одергивая себя, то вдруг ощущая, что его захлестывает невыразимая нежность. Все-таки ему удавалось хоть и с трудом, но сдерживать себя. Но неожиданное появление среди ночи в его холостяцком жилье этой смелой, необыкновенной девушки заставило его ощутить себя мужчиной.

Она стояла сейчас перед ним в облаке серебристо-пепельных волос вокруг прекрасного лица, на котором в обрамлении темных ресниц сверкали страстью огромные серые глаза. Он чувствовал стремительный ток жаркой крови в жилах, бешеное биение пульса. «Господи, помоги мне выдержать это искушение!» – взмолился он в душе, но именно в эту минуту Люси застенчиво промолвила:

– Я ведь не прошу никаких обещаний.

Это было уже свыше его сил.

Он прислонился к двери, привлек к себе девушку и крепко и нежно обнял ее.

– Так чего же вы хотите? – спросил он, обдавая ее своим горячим дыханием.

Люси затрепетала в его руках, но он стиснул ее лицо в ладонях и, низко склонившись, нетерпеливо раздвинул языком ее мягкие губы и жадно проник в девственную глубину ее рта. Она беспомощно застонала под этим бешеным натиском и ухватилась за его плечи, как будто боялась упасть.

И все же… да, все же она ответила на его неистовый поцелуй! И чем слабее и неувереннее был ее отклик, тем большая жажда обладать этим гибким юным телом овладевала Морисом. Но он все еще надеялся, что она испугается и откажется от своей безумной затеи. Тогда, как бы тяжело ни пришлось его изнывающему от вожделения телу, он не обременит свою совесть тем, что воспользовался минутной слабостью неопытной девушки. С усилием заставив себя оторваться от ее соблазнительных губ, он пылающим ртом проложил огненную дорожку к розовому ушку и жарко пошептал:

– Так ты за этим пришла, моя маленькая Мышка?

Прихватив мочку ее уха губами, он прижал Люси к своему телу.

Морис ожидал, что она оттолкнет его, как грубого мужлана. А может, заплачет и станет звать на помощь старого верного Смита. Любой из этих поступков положит конец жестокой пытке искушением.

Но ничего этого Люси не сделала. А просто взяла его лицо в свои горячие ладони и прижалась к его губам с таким любовным пылом, что ему стало ясно: он стоит на краю пропасти.

– Ты, кажется, пьяна, – сурово напомнил он, и его голос предательски дрогнул.

– Да, возможно. – Ее влажные после поцелуя губы слегка изогнулись в улыбке.

– Я могу воспользоваться этим, – еще строже предупредил он.

Она ничего не ответила.

Он мягко откинул со лба ее шелковистые волосы и заглянул в эти огромные серые глаза, с любовью устремленные на него.

«У нее осталась одна эта ночь, чтобы любить меня, – подумал он с горечью. – Но зато впереди – целая жизнь, чтобы меня ненавидеть!»

Под печальную музыку этого пророчества, звенящую в его душе, он повел девушку к кровати.

Люси двигалась как в тумане. И вдруг ей показалось, что она летит в какую-то головокружительную пропасть, неотразимо притягивающую ее своей опасной глубиной. Падение прервали сильные руки Мориса, бережно опустившие ее на вытертое одеяло. Неистовая страсть, исказившая черты лица Мориса, отрезвила девушку.

Сознавая, что она сама позволила этой страсти вырваться наружу, Люси не смела отвергнуть ее, но боялась, что он заметит, как она дрожит от страха, и потянулась, чтобы погасить керосиновую лампу.

Морис мягко остановил ее руку.

– Не надо, – глухим голосом попросил он. – Я не люблю темноты.

Только тогда Люси обратила внимание на потускневший от времени медный подсвечник, рядом с которым лежала груда огарков. Так вот почему у него, бывало, всю ночь напролет горел свет! С нежной тревогой она заглянула в его лицо и поняла, что сейчас лучше ни о чем не спрашивать.

Морис медленно стянул ленту с волос Люси, и они тяжелым каскадом рассыпались по плечам, окутав ее серебристым сиянием. Он восторженно смотрел на девушку. Она казалась ему дивным источником чистого света, который окрашивал перламутром матовую кожу ее лица. Он погрузил руки в струи ее волос, как в прохладный поток. Шелковистые пепельные пряди скользнули по его пальцам, словно лунные лучи.

Взглянув в ее лицо, Морис вздрогнул. Ему казалось невыносимым видеть ее нежную красоту рядом с грубой обнаженностью своей жаждущей плоти. И он сам потушил лампу.

Прислонившись к высокому изголовью кровати, он потянул Люси, усаживая ее между своими коленями так, что она прижалась спиной к его груди. Да, лучше этого ничего нельзя было придумать: он останется для нее безликим любовником, овладевшим ею в темноте, которую едва рассеивал умирающий в очаге огонь. Когда он обвил руками ее талию, чтобы крепко прижать к себе, Люси испуганно выгнула спину.

– Но, Морис, я не понимаю…

– Тише, дорогая.

Он уткнулся лицом в затылок Люси, стараясь прийти в себя, но возбуждающий запах ее невинного тела, смешанный с тонким лимонным ароматом, не дал ему долго противиться искушению.

Он нежно поцеловал ее в плечо и коснулся ее виска горячими пальцами.

Люси разрывалась между доверием к сильным и нежным рукам Мориса и страхом перед неизвестным. Она закрыла глаза, втягивая нервно вздрагивающими ноздрями знакомый запах его одеколона и табака.

Как бы угадывая ее состояние, Морис жарко прошептал ей на ухо:

– Ничего не бойся, дорогая. Я не собираюсь тебя обижать.

Его пальцы нежно скользнули по ее тонкой шее, и Люси бессильно откинула голову ему на плечо. Она слышала его прерывистое дыхание, ощущала его на своей щеке, сама задыхаясь от сладкой истомы. Ее руки взлетели и опустились на его колени, затем скользнули вниз по твердым бедрам, судорожно сжимая их.

Вдыхая дивный аромат ее тела, Морис провел пальцами по нежной коже и коснулся трогательной впадинки между ключицами. Люси часто задышала, ее пальцы сильнее сжали бедра Мориса. Овладевшее ею возбуждение передалось ему и побежало по его жилам. Он погладил узкие плечи и осторожно спустил лиф платья, обнажив упругие холмики девичьей груди. Кровь бешено запульсировала в его венах, когда он коснулся их. Люси задрожала от стыда и восторга, чувствуя на своей обнаженной груди его обжигающее прикосновение. Ее рука непроизвольно взметнулась вверх, и их горячие пальцы переплелись.