Он издал звук, который совсем не походил на смех. В нем прозвучало обескураживающее недоверие, как будто он думал, что она просто глупо пошутила. Потом он уставился на нее с таким видом, будто его оглушили. В сознании Наташи побежали реплики, сходные с указаниями, которые Адам привык давать своим моделям для создания определенного образа и настроения. «Ты только что обнаружил, что твоя возлюбленная, возможно, мертва, и кто-то думает, что ты можешь быть к этому причастен. Ты чувствуешь опустошение и гнев, но часть тебя не может смириться с тем, что это правда».

Он настраивает себя на то, чтобы сыграть роль? Вот мерзавец!

– Я должна была сказать тебе об этом раньше, – осторожно продолжила она. – Извини, но в тот момент я думала, что это было бы жестоко. Я хотела найти Бетани прежде всего для тебя.

– Что было в записке?

Она встала, прошла в гостиную, чтобы взять дневник. Протянула Адаму записку. Он долго ее изучал, перечитывая снова и снова.

– Почему ты решила, что это предсмертная записка самоубийцы?

– А ты так не думаешь?

– Нет, конечно.

Волна облегчения, поднявшаяся вместе с острым смущением. Появился повод поставить под сомнение правильность своих выводов...

– Она любила писать подобные вещи, – сказал Адам. – Отрывки стихотворений, которые ей понравились, некоторые стихи собственного сочинения.

Вполне убедительно, надо признать.

– Эта записка ни о чем мне не говорит. – Он еще раз взглянул на клочок бумаги, медленно покачал головой. – «Наконец ты станешь моим». Я всегда принадлежал ей. Если только речь идет обо мне.

– Ты в этом уверен?

Адам откинулся на спинку стула. Атмосфера в комнате была напряженной, как перед грозой. Тишина, слышен каждый шорох.

– По-твоему, мне нельзя верить?

– А я ошибаюсь?

Он резким движением взял стакан, выпил до дна.

– Нет. Наверное, не ошибаешься.

Наташа снова наполнила его стакан.

– Тогда расскажи мне о «Воронах».

Похоже, он не особенно удивился и не встревожился.

– Ваше тайное общество?

Он сделал глоток, вытер рот тыльной стороной ладони:

– Это была моя идея. В то время я считал, что это убийственно умно. Название взято из поэмы Эдгара Аллана По «Ворон»[8]. Помнишь: «... чей дух, исчезнув без следа, утратил имя – навсегда... передо мной витали сны, каких в обители земной не знал никто – никто живой»? Мы приняли эти строки как своего рода манифест, обобщение всего, что мы хотели выразить. «Безымянный», поскольку в тайном обществе надо творить анонимно, само собой разумеется, в подражание братству прерафаэлитов. «Передо мной витали сны, каких в обители земной не знал никто – никто живой». Что, как нам казалось, является прямым намеком на темноту и опасность. Смертный видит прекрасные грезы о потустороннем мире, и мы казались себе вампирами или, с учетом славы и богатства, нас ожидающих, бессмертными. А элемент дерзких снов давал широкое поле для экспериментов, включая наши темные сексуальные фантазии. – Он выпил еще вина. – Все началось в колледже. Нас было человек шесть. Как я уже сказал, мы во всем подражали прерафаэлитам, воспринимали все это очень серьезно. Изобрели даже тайный код общения, церемонию инициации, сопровождаемую распитием вина. Мы устраивали всякие проделки, оставляли визитные карточки с силуэтом ворона, напивались и баловались наркотиками. О нас ходили разные слухи, все хотели узнать, кто мы такие. Но мы рассказывали о себе только тем, кого приглашали, взяв с них клятву хранить услышанное и увиденное в абсолютной тайне. Каждый член общества брал на себя обязательство обольстить красивую девушку и убедить ее позировать нам, каждому по очереди. Девушки, которых мы... набирали, тоже с удовольствием в этом участвовали. Мы фотографировали их обнаженными ночью в лесу, на развалинах монастырей и замков, на могилах, на железнодорожных станциях. Снимки получались действительно великолепными.

– «Вороны» разлетелись после окончания колледжа?

– На некоторое время мы упустили друг друга из виду, потом около года назад я позвонил Джейку и Алексу. Ты с ними уже познакомилась, я полагаю.

Она уже собиралась ему кое-что рассказать, но он заговорил снова:

– Нам пришла в голову идея сделать проект по сюжетам прерафаэлитов как продолжение творчества эпохи «Воронов». Устроить маленькую мистификацию, эдакий рекламный трюк. Только... все вышло из-под контроля.

– Из-за Бетани?

Он кивнул.

– Она выбрала меня. Джейк не мог с этим смириться. Он ее хотел, потому что она была для него недоступна. Между нами всегда существовало соперничество – творческое, здоровое, стимулирующее. Но с появлением Бетани... оно превратилось в нечто другое.

Не было нужды объяснять очевидное.

– Джейк привел ее в вашу компанию, а не ты? И Джейк, без всякого сомнения, не говорил тебе, что знает, где работала Бетани. Ты врал, когда рассказывал, как вы познакомились.

– Нет. Я действительно купил ей кофе в кафе около студии.

– Но там вы виделись не впервые...

– Я видел ее с Джейком, наблюдал, как он ее фотографирует.

– А потом ты решил отступить от правил. Не захотел ее делить с другими?

Адам утвердительно кивнул.

– Он не хотел оставить ее в покое, продолжал приходить к ней на квартиру, звонил ей, преследовал.

– Ты считаешь, поэтому она сбежала?

– Нет. Она вполне с этим справлялась, но... способом, который, я думаю, льстил ее самолюбию. Получая при этом огромное удовольствие.

– Она видела себя в роли Дженни Берден, а вас – Моррисом и Россетти?

Но работало ли это в обоих направлениях? Пыталась ли она бороться за любовь Адама? Ведь на самом деле Бетани идентифицировала себя с Лиззи Сиддал. Лиззи, которая хотела быть только с Россетти и не допускала мысли о том, чтобы делить его с кем-то, и которая убила себя, заподозрив, что у него есть другая женщина.

Наташа очень тщательно сформулировала следующий вопрос:

– На чьей стороне был Алекс?

– О, конечно же, на стороне Джейка, они всегда были лучшими друзьями.

Наташа ухватилась за эту фразу. Кристина тогда вечером слышала голос Алекса. Адам об этом ничего не знал. Он нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Знаешь, до Бетани самое долгое мое увлечение длилось две недели. Я думал, что моногамия – не для меня. Ты говорила, что людям свойственно сваливать вину за происходящее на предыдущие поколения, на тех, кто умер задолго до нашего рождения. Я об этом раньше не думал, но отчасти с тобой согласен. Правду говорят, что характер взаимоотношений родителей сказывается на дальнейшей жизни их ребенка. Мои всегда скандалили. Я не мог это остановить. Сначала они таились, дожидались, пока я усну. Весь день я ловил их взгляды, глаза – как острые бритвы, слышал в голосе змеиное шипенье, а поздно вечером они кричали друг на друга, не давая мне спать часами. Они не разводились ради меня. Люди не должны так поступать. – Он замолчал, поднял на нее глаза. – Дело в том, что я как будто зациклен на первом этапе увлечения, когда влюбленные на все готовы друг для друга, и все у них прекрасно. Когда мы становимся обычной парой, ситуация начинает меняться. Ходим вместе в супермаркет... Тогда я начинаю смотреть по сторонам. Каждый раз я надеялся, что будет по-другому, я не хотел, чтобы отношения менялись. Но так всегда происходило. Но не с Бетани. Она была другой. Я не знаю, что в ней такого было. Она очень ценила мелочи. Я до сих пор ее люблю, хотя знаю, что она мне лгала. Она сказал мне, что жила в Четмэн Плейс. Джейк записал этот адрес в нашу студийную адресную книгу. Однажды я туда поехал, чтобы удивить ее. Но старая леди, живущая там, сказала, что постоянно в ее доме живет только мужчина средних лет. Я попросил Бетани объяснить, что происходит, а она в ответ только рассмеялась. Я был так зол, что вырвал листок из адресной книги и показал ей. Она стояла и смотрела на меня, и только. Но это не изменило моего отношения к ней. – Он сделал паузу. – Ты хороший слушатель. Могу поспорить, что люди всегда без остатка изливают тебе свою душу.