Проход оказался совершенно прямым, он никуда не сворачивал и не ветвился. Гарри и Рон шли по нему с четверть часа, ничего не менялось, и Гарри уже начал тревожиться — как бы не пришлось возвращаться обратно — но коридор внезапно закончился, выведя их в какую-то комнату.

— А ведь место-то знакомое! — радостно сказал Гарри, приглядевшись, — вот снегговы пометки на стене! Нам — туда!

— Из какого коридора мы вышли? — спросил Рон, — вроде, из этого?

— Ага, из этого…

— Пометь его каким-нибудь особым значком, чтобы мы прямым путём могли отвести к омуту Снегга и Грюма, — посоветовал Рон.

Гарри так и сделал.

Они без приключений выбрались из лабиринта, прошли по замку и вскоре уже стучали в дверь кабинета Снегга.

— Ага, ребята, вот и вы! Слава Мерлину! — радостно сказал Грюм.

Снегг промолчал.

— Нашли выход из замка? — спросил Рон.

Грюм задумался:

— Да как сказать? С одной стороны, нашли, а вот с другой…

— Не темни, Аластор, — резко сказал Снегг, который, как показалось Гарри, пребывал в отвратительном настроении. — Сначала мы попали в царство Гвин-ап-Нудда, по-видимому, как раз туда, куда, судя по вашему рассказу, попали сын Малфоя и девица. Делать там нам было совершенно нечего, но вырваться оттуда оказалось довольно сложно. В конце концов, мы всё-таки смогли ускользнуть, но пещеру, где находится портал, завалило камнепадом, так что этим путём мы пользоваться больше не сможем, да и нечего нам делать в стране мёртвых.

Грюм взглянул на Снегга и вздохнул. Вероятно, он всё-таки собирался рассказать Гарри о Блэке, несмотря на его запрет, но зельевар вернул ему твёрдый взгляд, и Грюм промолчал. Имя Сириуса Блэка не прозвучало.

— Когда мы выбрались из страны мёртвых, мы по странному стечению обстоятельств попали в некое место, которое я затрудняюсь определить, а уж из него — сюда.

— Что это было за место? — спросил Гарри.

— Это было что-то вроде роскошного склепа, — вступил в разговор Грюм. — На погребальном ложе лежал рыцарь с мечом и в латах, а по углам ложа стояли четыре женщины.

— Рыцарь и четыре женщины? — потрясённо переспросил Гарри.

— Ну да, женщины, судя по одеждам и головным уборам — королевы, — подтвердил Грюм, — а что?

— Четыре королевы?!! — поперхнулся Гарри, — и вам это ничего не напоминает?

— Абсолютно ничего…

— Профессор, у вас случайно нет здесь «Смерти Артура» Томаса Мэлори?

— С каких это пор, Поттер, вы стали интересоваться классической литературой? — съехидничал Снегг.

— С тех пор, как сам побывал в V веке, — отрезал Гарри. — Так есть?

Снегг подошёл к книжному шкафу и безошибочно извлёк нужную книгу.

— Вот, прошу: «Плачевнейшая повесть о смерти Артура Бескорыстного». Эту вы хотели?

— Да, спасибо! — Гарри схватил книгу и стал лихорадочно листать страницы. — Вот, нашёл, слушайте!

«И более про Артура я ничего не нахожу в моих верных книгах, и про смерть его я тоже больше ничего надёжного и достоверного не слышал, кроме лишь того, что на корабле, его увёзшем, были три королевы: одна была сестра короля Артура королева Фея Моргана, другая — королева Северного Уэльса, а третья — королева Опустошённых Земель.

(И ещё там была дама Нинева, главная Владычица Озера, которая была женой…[12]» — ну, дальше неинтересно, — Гарри захлопнул книгу. — Вы были на Авалоне, в усыпальнице короля Артура!

— Между прочим, одна из королев нас заметила, — сказал Грюм, — не знаю уж, хорошо это или плохо.

— Которая из четырёх? — спросил Гарри.

— Нас друг другу не представляли, — хмыкнул Грюм, — да и длилось всё несколько секунд. Ну, она была такая высокая, черноволосая, с резкими чертами лица, лет сорока, наверное…

— Я кажется, догадываюсь, кто это мог быть, — пробормотал Гарри, — возможно, у нас появляется слабая надежда… Но как вы туда попали? Вы, перед тем, как войти в портал, не призывали Артура или Мерлина?

— По-моему, Северус призывал Мерлина, — ответил Грюм.

— Что ж, тогда более-менее понятно… — задумчиво сказал Гарри.

— А что видели вы? — спросил Снегг.

— Омут Памяти, но не такой, как в кабинете у Дамблдора, а здоровенное озеро, — ответил Рон. — И эта штука умеет показывать прошлое, она показала нам…

— А Гермиону вы не пробовали в нём увидеть? — перебил Снегг.

— Пробовали, но оно показывает её такой, какой её помнил Волан-де-Морт…

— Значит, от этого омута нам никакой пользы!

— Наверное, никакой, — согласился Гарри.

— Тогда, я думаю, после краткого отдыха мы отправимся в лабиринт все вместе. Моя идея не сработала, теперь нам остаётся только обшарить всё подземелье, что мы и сделаем.

После отъезда Гарри и Гермионы Джинни бродила по дому, не находя себе места. Ей овладело беспокойство, с которым она никак не могла справиться, и удивлялась сама себе. За годы замужества Джинни привыкла к тому, что Гарри в любой момент, даже среди ночи, могут вызвать в штаб-квартиру мракоборцев, и он исчезнет неведомо куда на неделю, а то и на две. Джинни давно приучила себя к мысли, что с её мужем не может случиться ничего плохого, ведь он в бою победил самого Тёмного Лорда!

Если бы все эти двадцать лет она сходила с ума от беспокойства так, как сейчас, она давно оказалась бы в больнице святого Мунго в отделении для неизлечимых сумасшедших. Все эти годы она, как всякая любящая жена, волновалась, но не очень. Сейчас что-то было не так. К привычному чувству беспокойства примешивалось ещё нечто такое, чему Джинни пока не могла дать объяснения.

Она попыталось читать, но не понимала смысла прочитанного. Взялась за вязание, но спицы валились у неё из рук. Тогда Джинни решила заглушить беспокойство домашней работой. Она отправилась в сад, взялась приводить в порядок клумбу, но через четверть часа поймала себя на том, что сидит на скамеечке с лопаткой в руке и тупо смотрит в землю, не отличая сорняков от роз. И эту работу пришлось бросить, Джинни даже не стала убирать скамеечку и садовые инструменты — домашние эльфы подберут.

Вымыв руки, Джинни решила приготовить все свои любимые блюда и, не торопясь, со вкусом отобедать. Эта идея сначала ей так понравилась, что она радостно отправилась на кухню, составляя в уме меню будущего обеда, но вдруг представила, как будет сидеть за семейным столом одна, помрачнела и вернулась в гостиную, захватив йогурт и кусок кекса.

Усевшись в любимое кресло Гарри, Джинни поставила подносик с импровизированным обедом на пол и стала разбираться в себе.

«Что происходит? Что не так?» — напряжённо думала она, перебирая события недавних часов. И вдруг до Джинни дошло, что её грызёт. «Да ты, душа моя, просто-напросто ревнуешь!» — с удивлением подумала она. «Ну да, ревную, и что здесь такого? — продолжила Джинни внутренний диалог, — что же здесь такого? Все женщины ревнуют!» «А раньше почему не ревновала?» — ехидно спросило её второе я.

Тут Джинни задумалась. «И правда, почему?».

Личная жизнь Джинни сложилась так, что Гарри был её первым и единственным мужчиной, других сексуальных партнёров у неё просто не было, школьные обжимания по углам и поцелуйчики, понятно, были не в счёт. В семье о сексе говорить было не принято, в Хогвартсе учителя эту тему тоже не затрагивали. Поэтому после свадьбы у Гарри и Джинни всё получалось как бы само собой, точнее, Джинни никогда не задумывалась над тем, насколько хорошо и правильно то, что она делает в постели. Гарри с женой на эту тему никогда не говорил и никаких намёков на то, что он чем-то недоволен, никогда не делал. Вот Джинни об этом и не думала. Ну, не думала, и всё! А теперь вот задумалась, и стало ей нехорошо.

«А вдруг я делаю всё не так? Откуда я знаю, как надо правильно? Вдруг он только терпит меня, а по-настоящему удовольствие получает с другими женщинами? Его же никогда нет дома! То он в своей академии, то ловит тёмных тварей, то живёт в Хогвартсе, потому что он директор и так принято. А она рядом с ним!» Услужливая память тут же вызвала образ Гермионы такой, какой её видела Джинни в последний раз — в дорогом костюме, тщательно причёсанная, с неброским, но точным макияжем… «А ещё дорогущие туфли, бриллиантовые серьги и кольца…, — тосковала Джинни, — уж она-то точно знает, как надо, и всё умеет… Конечно, Гарри с ней лучше…»