Однажды посеял я морковку, да небрежно, густо. Взошла она буйно, а бабушка заставляет меня всходы прореживать, иначе из-за недостатка пространства морковь вырастет никуда не годными тонкими густыми хвостиками. А мне неохота этим муторным делом заниматься. Поводил я руками по зелёным метёлкам, да и говорю:
– И чего с ними возиться, бабушка? Вырастут и так, будь здоров.
Она неожиданно согласилась:
– Ну и ладно. Иди Радивон куды хотел. Ежли на речку, то я тебе сала отрежу, и хлеба возьми. Нечего на одних хруктах сидеть, силу потеряешь.
А мне того и надо. Чего-то я замешкался, а тут идёт соседка Антипиха. Увидала эту грядку и говорит бабушке:
– Ой, Ивановна, что это морква у вас так густо. По агротехнике надо прореживать.
Баба Фрося зло отвечает:
– Иди отсель! Агрытехнику применяй на своём гароде. А у меня и без неё уродить.
И ведь уродилась вполне нормальная морковка, земля только вспучилась. Та же Антипиха поахала, попробовала морковку на вкус, и попросила у бабушки семян. Вот и почва для суеверных разговоров.
Поступки бабушки частенько были, как сейчас говорят, прикольными. Когда я учился в начальной школе, она запретила будить меня по утрам. Просто не подпускала ко мне родителей со словами:
– Нехай дитё спить скольки хочеть.
Из-за этого я регулярно опаздывал в школу. Учительница вызвала мать, и та ей объяснила ситуацию, мол, невозможно договориться со старорежимной бабкой. Тогда Наталья Семёновна решила разобраться сама и пришла к нам домой. С неизменной палкой в руке бабушка встретила её во дворе. Учительница стала интеллигентно объяснять, что ребёнку необходимо учиться, и всё в таком духе, а бабушка ей и говорит.
– И на что ему энта ваша школа? Ему и так бог всё даст. Иди отсель сатанинское отродье!
Учительница попыталась что-то возразить и доказать, но баба Фрося без лишних слов натравила на неё кобеля, и он порвал ей платье. Был скандал, но с той поры никто не рисковал приходить к нам домой на разборки, даже члены родительского комитета, хорошо знавшие крутой нрав бабушки. Проблему с опозданиями решил я сам, научив Бурка лаять по утрам в одно и то же время под моим окном, то есть быть живым будильником. Что интересно, если меня не было дома, то он молчал.
Однажды на улице я нечаянно присадил одному парнишке синяк. Его отец дознался, кто и что, и пришёл к нам домой, но нарвался на бабушку. Она, узнав, в чём дело, сказала ему:
– Ты зачем взрослый дурак лезешь к ребятишкам?
И хрясть его своей дубинкой по башке, он и упал. А она добавила ему по хребту и сказала:
– Они сами разберутся меж собой, а тронешь Радивона, убью!
Понятно, что на улице её просто боялись.
Уж если кто и годился на роль колдуньи, так это бабушка Анфиса, родная сваха бабушки Фроси. Проще говоря, сын бабы Анфисы дядя Андрей был женат на дочери бабы Фроси Марии, то есть моей тёте. Бабушка Фрося дружила с бабушкой Анфисой, а следом за ней подружился и я. Живой, и несколько лукавый взгляд чёрных глаз бабы Анфисы как-то не соответствовал её возрасту. Она слыла гадалкой и знахаркой, и внешность её соответствовала этой роли, так как бабушкино лицо могло принимать демоническое выражение. В моей жизни она сыграла особенную роль, и оставила о себе добрую память.
Жили они от нас в некотором отдалении на другом краю станицы, обитателей которого звали «Димитровцами». До укрупнения там располагался колхоз имени Димитрова. В большом дворе стоял шелеванный дом, где жили супруги с дочками Леной и Зиной, и небольшой флигель, где обитала бабушка Анфиса. Там ей никто не мешал. Но и стол, и хозяйство у них было общим. Держали корову и приплод, а также поросёнка и прочую мелкую живность. Как и у многих станичников кроме огорода имелся небольшой сад. С дядей Андреем и тётей Машей у меня были очень тёплые отношения, сохранившиеся по сей день, а двоюродных сестёр я игнорировал из мальчишеского шовинизма. Лена была чуть старше меня, а Зина немного моложе. Они на меня злились, и из-за дружбы с бабушкой дразнили бабским побздюхом. Позже мы подружились, а что толку? Замуж повыходили, и разъехались кто куда.
С какого-то момента баба Анфиса обратила на меня внимание. То ли она сама разглядела мои способности, толи баба Фрося проговорилась, но она стала явно меня привечать. При всяком случае звала в гости и усиленно прикармливала, а готовила она тоже отменно. Всё началось с мелочей – посадить дерево, полить грядку с лекарственными травками, насобирать в поле кукурузных рылец или накосить возле речки «пастушьей сумки». Но чаще всего привлекала по животноводству. Коровы меня слушались, и баба Анфиса научила меня многим полезным умениям. Например, доить коров и коз. А также лечить у них маститы и другие болячки. Интересно, что приготовление лекарств и некоторые лечебные процедуры сопровождались заклинаниями и наговорами. Их тексты казались мне глупыми и примитивными, но видимо сила их воздействия была не в этом, и, в конце концов, я их просто вызубрил. Некоторые лекарства бабушка делала на молочной основе, и в таких случаях она просила меня помочь. Бормоча заклинания, я доил корову в специальную миску, которую держала бабушка. Это молоко она сливала отдельно, и готовила из него лекарство. Назначалось и людям, и животным. Как ни странно, многим помогало. В первую очередь бабушка взялась за Нину. Моя квёлая сестричка после этого заговорённого молока окрепла буквально за месяц. Она стала хорошо кушать и болезни стали обходить её стороной.
Конечно, растирание вымени камфарным маслом само по себе даёт лечебный эффект, но если это делал я, да ещё заранее наговорённым снадобьем, то результат был стопроцентным. Я уже не удивлялся, когда бабушка Анфиса просила меня помочь чьей-нибудь коровке отелиться. Я успокаивал животину, уговаривал подняться, и процесс завершался благополучно. Мудрая бабушка Анфиса рекламу мне не делала, я был у неё вроде подмастерья. Более того, опасаясь насмешек, я тщательно скрывал ото всех эту сторону моей деятельности. И вообще, о средневековых оккультных штучках лучше всего было помалкивать. Обо всём знала одна баба Фрося, но она была не из болтливых.
Через несколько лет я вдруг обнаружил, что под руководством бабушки Анфисы прошёл курсы целительства, так как оказался способен применять на практике некоторые умения. А также выяснилось, что многие сведения остались в памяти. Обучала она меня в атмосфере необязательности, как бы мимоходом, и больше показом, чем рассказом. Она никогда не заставляла чего-то запомнить, но странным образом всё запоминалось само собой.
Первое, это травы. В жилых комнатах бабушка трав не держала, но в чулане и на горище от заготовленных растений стоял особенный запах. Многие из них я уверенно определял по внешнему виду, но правильных названий не знал, потому что бабушка называла их местными именованиями. Это аверьянка, архитон, петров батог, воловий хвост, ермурок, коник, жабрей кузмич-трава и ещё с полсотни подобных названий. Много позже я узнал, что белокопытник это мать-и-мачеха, буркун – донник, семиколенник – хвощ мочегонный, сузик – зверобой, бирючина – крушина, декохт – сабельник и так далее. Васильком звали и шалфей, и мелиссу, и вязиль. А уж молочаев имелось целое семейство – жёлтый, кошиный, конский, красный, польский, ленградный, и это ещё не все.
Бабушка не была профессиональным костоправом, но кое-что в этой области умела. Она показала мне, как нужно вправлять простые вывихи, и как обращаться с прочими неполадками в костях и суставах. Но главное, это постановка диагноза. Больше всего времени ушло на изучение этого искусства. Заболевшая скотина не может сказать, где у неё болит, но есть симптомы, которые нужно увидеть и истолковать. Иной раз всё на виду, но чаще всего болезнь выявляется осмотром глаз, носа, пасти, суставов животного и прощупыванием органов. Даже состояние шерсти и копыт способно дать информацию. Бабушка объяснила мне, что люди в этом плане не сильно отличаются от животных. Они умеют говорить, но часто сами толком не знают, что у них болит. Жалуется на сердце, например, а лечить надо желудок. Куда больше о здоровье скажут его глаза, ногти, волосы, цвет кожи, язык и биение пульса. Дольше всего она учила меня умению слушать пульс. Долгое время она только вздыхала, но когда я подрос, после удачного прослушивания одной тётки бабушка меня похвалила, и больше с этим не приставала. Научила сводить бородавки, чирьи и «сухой мозоль», причём несколькими способами. А самое главное, научила в каких случаях пациента нужно безотлагательно отправлять к врачу. Она не корчила из себя всемогущую волшебницу, и если подозревала у человека серьёзное заболевание, то прогоняла его в больницу к соответствующему специалисту. Денег не брала, но от символического подарка не отказывалась. А вот на картах гадала исключительно за деньги.
