Но были и нематериальные стимулы. Например, возможность покататься. Кататься любили все. На чём угодно, лишь бы оно ехало – велосипед, лошади, волы, поезд, или автомобиль. Во время уборки зерновых и заготовки силоса колхозные шофера пользовались этой страстью к езде и катали ребятишек, выбирая кого покрепче, но взамен те должны были разгребать при погрузке зерно деревянной лопатой, или зелёную массу просто руками.
Родионов дядя Митя был хитрым мужиком. Работал он шофером в колхозе «Первомайский», и при случае брал Родиона в кабину покататься, но за это нужно было выполнять его поручения, порою не очень благовидные. Когда дядя Митя убедился, что племянник уверенно достаёт ногами педали, то в очередную уборку научил его управлять грузовиком ГАЗ – 51. Под руководством дяди Родион за три дня практики освоил искусство вождения машины по полям. Он стал уверенно возить зерно от комбайна на мехток, а дядя Митя в это время отсыпался в условленном месте где-нибудь в лесополосе, а затем отправлялся крутить шашни с колхозной поварихой. Но счастливому Родиону до этого не было дела, и на несколько лет они стали добрыми приятелями.
А ещё была толока. Она организовывалась при строительстве дома, когда в один день нужно было переработать большое количество замешанной с соломой глины – изготовить саман для стен, или обмазать готовые стены и навалить потолок. Это было что-то вроде субботника. Люди жили дружно, и в назначенный день, обычно в воскресенье, человек тридцать соседей и знакомых сходились на «саман» или «мазку». Работа делалась весело с шутками и прибаутками. Вечером хозяева ставили щедрое угощение, которое заканчивалось танцами под баян. У нас это мероприятие называлось «замес». И вполне логично, ведь слово толока означает то же самое. Сам замес делался накануне в субботу, и вот тут мальчишки выходили на первый план. Глину с соломой месили лошадьми, которыми нужно было править, и мальчики подходили для этого лучше всего по причине малого веса. Лошади ведь тоже устают. Для езды верхом охлюпкой, то есть без седла, нужна определённая сноровка, но у ребят она имелась. На самом деле гонять лошадь по кругу в вязкой глине занятие нудное, однако главное удовольствие было впереди. По окончании работы на заляпанных и усталых лошадях шагом ехали за станицу на речку, где их купали, и купались сами. Затем, тщательно согнав с коней воду, их «прогревали», то есть устраивали скачки до конюшни. Рабочие лошади, бегавшие только кентером, неважные скакуны, но мальчиков в этом качестве они устраивали.
Уже тогда Родион отметил благотворное влияние красной глины на человека. Женщины мазали глину прямо руками, а после этого кожа на них очищалась и молодела на глазах. Вообще глина, как материал, и изделия из неё биологически совместимы с организмом человека. Дом из самана не только экологичен, но и весьма практичен. При относительной дешевизне зимой в нём хорошо сохраняется тепло, а летом прохлада.
Но самым увлекательным было ежегодное пребывание в школьной производственной бригаде, которую жители для краткости называли пионерлагерем. В сущности, от стандартного пионерского лагеря школьная бригада отличалась пребыванием старшеклассников комсомольцев и четырьмя часами работы на колхозных полях, огородах и виноградниках. Сам лагерь располагался километрах в двух от станицы на живописном берегу речки Камчи вдоль красивой тополиной аллеи. В определённом смысле лагерь был подразделением колхоза «Первомайский», так как школьники трудились на его землях. Колхоз предоставлял материальную базу, гужевой транспорт, лошадей, и снабжал продовольствием. И даже платили зарплату, в основном, правда, символическую. Бывало, что пионеры за сезон получали по двадцать копеек, но никого это не волновало. Все знали, что лагерь не Клондайк, но ехали на трудовую четверть с удовольствием. Это был тот редкостный случай, когда навязанное сверху мероприятие было ребятам по душе.
Ещё бы! Романтика палаточной жизни на природе вдали от родительского дома. Новая свобода от смены обстановки. Весёлая атмосфера коллективного труда и быта захватывала даже лодырей. Работа на свежем воздухе только разжигала здоровый аппетит, а кормили как на убой. Колхоз был не бедный, и продуктов не жалел. Блюда готовились простые, но разнообразные и питательные. Свежий мёд присутствовал на столе ежедневно. Ребята росли и здоровели на глазах. Не подавали только фрукты, потому что в десяти метрах от палаток находился сад, в котором было разрешено рвать любые фрукты, в любое время, и в любых количествах. Сады в ту пору ядохимикатами не обрабатывались, и плоды были экологически чистыми. Массовых нашествий вредителей не было, а с обычными червячками и гусеницами управлялись воробьи, скворцы, кукушки и всякие другие птички.
После обеда был «тихий час», а потом начинались развлечения по вкусу – футбол, рыбалка, шахматы, олимпиады, викторины и купание в речке. На берегу Камчи был оборудован песчаный пляж с деревянной вышкой для прыжков в воду. В общем, кто во что горазд. И через день кино, и через день танцы. На выходные готовились концерты самодеятельности. Также два или три раза за лето выездные бригады ростовских театров, чаще всего ТЮЗа, играли настоящие спектакли. Для этой цели за штабным вагончиком была сколочена вполне приличная сцена. Вечерами играли в огромный «ручеёк», и всегда находилось время для весёлых розыгрышей и шуток.
Распорядок дня был обычным для пионерского лагеря, и слегка напоминал армейский. Линейка, поднятие флага, распределение на работы, наряды и вечерняя поверка. Назначались ночные караулы из двух мальчиков и двух девочек постарше, сменяющихся через два часа. Штабной вагончик разделял ряд палаток на мужскую и женскую часть. Мальчики патрулировали свою половину, девочки свою, но это не мешало им присесть где-нибудь под грибком, и поболтать о том, о сём. Нарушения карались нарядами вне очереди. Штрафник должен был в свободное время прополоть рядок винограда длиной метров триста. Два наряда – два рядка. Самым тяжёлым наказанием было изгнание из лагеря, но ребята знали меру, и при Родионе такого не случалось.
И были первые чувства. В неформальной обстановке люди открываются с непривычной стороны. Вдруг оказывалось, что троечник Коля хорошо играет на гитаре и знает много весёлых историй. А неприметная Галя, сменив коричневый школьный фартук на лёгкую белую блузку, преображалась в интересную девушку, на которую лавиной обрушивалось юношеское внимание.
Блатных должностей не было. Бригадирами и звеньевыми были учителя и студенты пединститута на практике. Единственным человеком со стороны была колхозная повариха. Всё остальное ребята делали сами. Смены были разной длительности. Для пятиклассников одна неделя. Далее по нарастающей до месяца. Этот месяц старшеклассники, практикуясь в вождении техники, работали на тракторе и комбайне. По окончании школы они получали права тракториста третьего класса.
Поражённая столь насыщенной жизнью, я спросила Родиона:
– При такой занятости тебе, должно быть, и в гору глянуть некогда было? Просто помечтать, разглядывая облака в небе и букашек в траве.
– Ничего подобного! Иногда нам нравилось просто любоваться природой, хотя мы и не знали слова эстетика. Время от времени ребята устраивали походы по району. В этом деле была одна тонкость. Если поход имел практическую цель, например, просто нарвать в посадке жердел, то мы ехали на велосипедах, или на каком-нибудь другом транспорте. А созерцать природу всегда шли пешком. Поводы были, но какие-то непрактичные – пододрать сорочьих яичек, или попробовать необыкновенно вкусной воды из далёкого степного колодца.
Однажды весной мы отправились за воронцами. Нас было четыре мальчика и три девочки. Идти нужно было километра четыре за лиман, где степь была ещё непаханой, и где ещё можно было увидеть ковыли. Когда мы пришли на место, то открывшийся пейзаж поразил нас так, что на несколько минут все застыли изваяниями. Перед нами до самого горизонта раскинулось тёмнокрасное море из цветущих степных пионов. Это великолепие действительно было похоже на море, потому что восточный порывистый ветерок прямо на нас гнал настоящие, лениво перекатывающиеся красные волны. И так же волнами наплывал густой как кисель одуряющий запах. Обратно шли в молчании. Ни у кого не было слов выразить впечатление. Такие вещи трудно описывать, но они запоминаются навсегда. У кого-то при слове «родина» возникает образ белой берёзки, рябины или черёмухи, а у меня перед глазами встаёт это необыкновенное море цветов.
