–
46). Утреннее появление Венеры
означало
смерт
ь
месяца, а вечерний
ее восход
–
новолуние, т
.
е
.
воскресе
ние месяца.
Месяц же, «семирогий
агнец»,
–
это Христос (Кедров, 1989: 14).
Образ Венеры как невесты
возникает и в стихотворении, которое о
т
сылает уже к древнерусской
традиции:
Невеста лохматая светом
невесомые лестницы скачут
она плавную дрожь удоч
е
ряет
о
на петли дверные вяжет
она пальчики человечит
стругает свое отраж
е
нье
на червивом батуте пляшет
ширяет ширмой мерцает
м
е
дом
под бедром топора ночного
рубит скорбную скрипку
тонет в дыре деревянной
голос сорванный с др
е
ва
В стихотворении реализуется
излюбле
н
ная модель Кедрова
–
восьмерка, в центре которой
–
субъект видения. Поэтому с одной
стороны, образ «невесты, лохматой
светом» строится на скрытой
«слоговой» сем
ант
и
ке: не
-
вес
-
та
–
это
не
-
гравитация, отсутствие веса,
ан
а
грамме
–
не
-
вест
-
а
–
свет,
с
другой стороны,
–
это комета, звезда
Венера и Богородица
–
«невеста не
невестная». В
я
зание дверных петель
тоже основывается на
выворачивании
наизнанку
«микром
и
ра» вязаль
ных петель.
175
держит горлом
вкушает
либо
белую
плаху глотает
Саркофаг щебечущий вихрем
хор бедреющий саркофагом
что ты дочь обнаженная
или ты ничья
или звеня сосками месит
с
и
рень
турбобур непролазного света
дивным ладаном захлебнется
голодающий жернов
–
8
перемалывающий храмы
В холеный футляр двоебедро
й
секиры можно вкладывать
только себя
(Кедров, 2002:
448)
.
Сама дверь
знак канонического
обращения к бог
о
родице
(в
словосочетании
«небесная дверь»).
«Дво
е
б
ё
драя секира»
–
месяц
умирающий и воскресающий, символ
в
ы
ворачивающегося начала и конца,
знак жизненных границ, в которые
помещен человек. Образ
«невесомых
лестниц» с
о
относится с образом
«невесты», порожд
а
ет значение
связанности неба и земли. «Дыра
деревянная»
–
в середине выверн
у
той
скрипки Пикассо (образа вечной
же
н
ственности)
–
осмысляется как
черная дыра во вселе
н
ной. Итак, все
образы на разных
текстовых уровнях
строятся на принципе
«выворачивания»: если вселе
н
ная
может сжаться
до размеров игольного
ушка
, то м
о
гут измениться
и
параметры человека
–
он окажется
при подобной инверсии больше
мироздания.
Вернемся к поэме. Не удивительно, что вслед
за образом Иштар
–
Аштарот
, после
палинд
рома «уши ишу» возникает образ Иешу,
появившегося на свет («уа») и потерявшегося в мире («ау»). Астарта
по
стар
ела
, лоно
-
луна «обнулилось». Иначе Кедров ее называет
Кибелой
(
Ки
вев
ой
–
отсюда анаграммы «корова ковровая
/
воровка
коварная»
(Кедров, 2012: 20
)
)
,
древнегреческой богиней плодородия
,
служители которой,
дов
о
д
я
себя до экста
за
, друг другу
н
ан
о
с
или
кровавы
е
ран
ы
и
оскопл
яли
неофитов. В поэме читаем: «а ты кровь
с
лезвия лизни
/
горько
-
холодно
-
сладко» (
Там же
).
Смерть матери
-
природы близка, и спасти ее может только Озирис, на что указывают
анаграммы в ее прямой речи: «сира
/
сирота я». Как извес
тно, в мифе
об
Осирис
е присутствуют ч
ерты культа бога производительных сил
природы.
Возникает мотив спасения, и на первый план выходят
библейские персонажи,
переживши
е
Всемирный потоп
, сыновья Ноя
–
Хам и Сим.
Сим семя сеял
се сияет сие
синевы оратай
176
звуком вспахал небеса
слово засеял...
(Там же
)
Речь идет о Симе как
родоначальник
е
упоминаемых в
Библии
семитских
народов.
Также можно вспомнить притчу о сеятеле
из Евангелия от Матфея (глава 13), в которой семя уподобляется
слову, нуждающемуся в том, чтобы его услышал
и и
уразумели
.
Слова
ловятся в сети (анаграмма глагола «сеять»), из «сетей»
появляется
Сет
–
бог разрушения, войны и смерти.
Слово
«
с
мерть», кстати, тоже
включает в себя
слова
«сеть» и «сеять».
Сет характеризуется как
«судия небесный», «мера мертвых».
По
легенде
он из зависти убил
брата Осириса,
сброси
л его
в
Нил и
занял трон
. Не случайно в поэму
«возвращается» образ Тота
,
теперь
–
«тотема» и «мета атома». Смерть
оборачивается рождением, поэтому появляется образ Атума,
древнеегипетск
ого
бога
первотворения, создав
шего
себя сам
ого
из
первичного
хаоса
.
Затем
–
образ
Ат
о
н
а
-
Эхнатона. Атон
–
бог
солнца
,
культ
которого вве
л
фараон
Эхнатон. ТОТ превращается в ЭТОТ,
станови
тся посюсторонним, свет побеждает тьму, пропадают тени.
Звучит приговор: «смерть мертва
/
атома немота» (
Кедров, 2012: 20).
Любимое кедровское изречение
–
«смертью смерть поправ»
–
относится уже непосредственно к Христу.
С середины
п
о
эмы
начинает воспроизво
диться фонетический
состав слова
«крест»:
Стикс стих
скит тих
скат скот
Тоска Ионы
(
Кедров, 2012: 2
1
)
Стих здесь и есть притихший Стикс, строка, вечно возвраща
-
ющаяся н
а
зад. Подтверждением этому служит древнегреческое
произнесение
буквы Х как «кс», дающе
е нам слово «Стикс». Вторая
строка строится
на палиндроме. Скит тоже тих в
соответствии с
заданным принципом чтения. Четвертая строка возникает в результате
анаграммирования третьей строки. Развивае
т
ся же текст за счет
усиления семы замкнутости пространств
а. Не случа
й
но в подтексте
возникает мотив выворачивания. Слово «выворачивание» не
эк
с
плицировано, но анаграмматически выражено в строке: «во
чреве
червл
е
ном». Конструкции «ЧРВ»/«ВРЧ» наиболее частотны в поэзии
Кедрова (н
а
пример, «Червь, /вывернувшись наиз
нанку чревом, /в себя
вмещает ябл
о
ко и древо»).
177
Характе
р
ным в этом ряду является образ антропной инверсии
человека и мира в одном из стихотворений Кедрова: человек п
о
мещен
внутрь космоса
-
яблока, который извне точит червь (тоже человек,
только вывернутый на
изнанку). Здесь возникает аллюзия держави
н
-
