— Спасибо. Вы очень любезны, — вежливо поблагодарил гостя Петр.

— Вы очень интересно рассказать, — сделала комплимент ученому Елена.

— Вы мне льстите, Леночка! О драгоценных камнях я готов говорить часами, но отдаю себе отчет в том, что люди вы занятые, а потому откланиваюсь!

— У меня к вам просьба, Василий Андреевич, наведите справки среди коллекционеров. У вас своя особая среда, где чужаков не очень любят. А вдруг какая-нибудь информация просочится? Запишите, пожалуйста, и вы два номера — мои домашний и сотовый, — проговорил Петр и продиктовал номера.

— Разумеется, голубчик. Всенепременно. Если что-то разузнаю, сейчас же позвоню, — засуетился Стволянинов, записывая по старинке в записную книжку в кожаном переплете телефоны Вихрева.

Прощаясь с Петром в прихожей, ученый неожиданно заговорщицки подмигнул хозяину. Кажется, ему пришлось по душе приобщение к сыскному делу, а может быть, причина была совсем в другом?

ИНТЕРЛЮДИЯ № 1

Я рубин! Прекрасный камень, которым каждый из вас мечтает обладать! Вы жаждете присвоить меня в надежде разбогатеть! Вы мечтаете завладеть мной, чтобы приручить силу, которую дают деньги, настоящие деньги! Что ж, иному из вас удается на время прибрать меня к рукам, но только на время! И захватить мою физическую сущность, но отнюдь не душу! Вы не способны подчинить меня!

Мне смешны ваши неуклюжие потуги, ваша примитивная хитрость, основанная на невежестве! Я же обладаю магической энергией, созидающей зло, а вы лишь воображаете себя всесильными покорителями Природы. На самом деле вы — неудачные копии Создателя, и вам ничего не дано изменить! Потешьте себя наивными иллюзиями, а я буду творить то, что умею. Умею идеально, неотвратимо и вечно! Пока существует Великий Космос Мироздания!

Да, я вампир! Это я овладеваю вами, выпиваю ваши души, уничтожаю телесную оболочку! Я, затаившись надолго, каждый раз жду очередную жертву, чтобы насладиться обладанием ею. Я словно паук, сплетающий паутину, чтобы подстеречь муху. О, я умею ждать. Годами, столетиями, если надо. Я неподвластен времени! Это вам отпущены жалкие десятилетия, а я бессмертен! И всегда добиваюсь своего! Мне не знакомы физические страдания и душевная боль.

Я строгий обвинитель, суровый судья и безжалостный палач в одном лице! Я обвиняю, выношу приговор и привожу его в исполнение. Вы же считаете, что это Рок! Или Судьба! Нет, это действую я! Я венец творения Господа, бросивший вызов даже Ему! И не покоренный Им!

Да, я исчадье Ада! Но вам это невдомек! Вы восхищаетесь мной! Вы обожаете меня! А на деле вы обожаете свою Кончину!

Стоит мне захотеть, и любой из вас будет принадлежать мне, а следовательно, Злу! Да, я упиваюсь своим могуществом, своей беспредельной властью над вами, но имею для этого все основания. Я Творец Зла! И горжусь этим!

Я могу уничтожить вас мгновенно, а могу вызвать смертельный недуг или природный катаклизм, который сметет вас.

Уже много столетий я живу рядом с вами, а вы так и не разгадали моей сути! Так ничего и не почувствовали, не поняли, не догадались! Это лишний раз подтверждает, что вы и не заслуживаете лучшей участи, чем та, которую я готовлю вам!

Вы всегда будете в моей власти! Подчиняться моей воле!

Забившись в кучу привычно подванивающего тряпья и допив початую бутылку дешевой водки — заначку на черный день, Леонид принялся лихорадочно размышлять о том, к кому обратиться за помощью. Он понимал, что от золотого кольца с огромным красным камнем необходимо как можно быстрее избавиться.

«Срочно, срочно, — лихорадочно думал он, — а то ведь любой мент отберет! И еще хорошо, если не пристукнет! Шутка ли, такие деньжищи! Вот уж потрафило так потрафило! Спасибо тебе, мужик! Царствие тебе небесное, место покойное!»

Он прекрасно понимал, что будет вынужден отдать кольцо за гроши, за бесценок, но в его положении выбирать не приходилось.

Полночи проворочался он на своей лежанке, но придумал только одно — ему нужно отыскать Пашку Зайцева, старого приятеля по дому, с которым он виделся года три тому назад, случайно столкнувшись на улице.

Только на рассвете Ленька забылся тяжелым, полным кошмаров сном. За ним гнались менты, какие-то мрачные типы в длинных черных плащах, его били, пытали, прижигали сигаретами, а бесстыдная шлюха Танька Косая почему-то целовала его взасос, хотя всем было известно, что она никогда не целуется по причине гунявого рта.

Проснулся Впалый часов в восемь утра. Дом собирался на работу. Хлопали входные двери, вверх-вниз ползал старый скрипучий лифт. Чтобы не попадаться никому на глаза, Ленька решил выждать часок. Он знал: после девяти в течение часа будет довольно спокойно, пока домохозяйки и бабули не поплетутся за покупками в ближайшие магазины.

Справив малую нужду в дальнем углу чердака, Ленька позавтракал черствой заплесневелой краюхой хлеба. В подъезде вроде все поутихло. Можно было трогаться в путь. Кольцо Впалый решил спрятать здесь же на чердаке, от греха подальше. Он нашел глубокую трещину в стропилах и засунул кольцо туда, заметив, что камень сияет как-то по-новому, вроде темнее стал. Да бог с ним, главное, чтоб за него бабки отвалили хорошие!

Адреса Пашки Зайца он, конечно, не знал, хотя тот ему его, помнится, диктовал. Но Ленька был уверен, что в их старом доме в прежней квартире кто-то из большой многодетной семьи Зайцевых остался и что следы его там непременно отыщутся.

В бесплатном сортире у метро «Университет» Леонид по возможности привел себя в порядок. Там можно было и обмылком разжиться, и чуть щетину сбрить. Что он с грехом пополам и сделал.

На его счастье, в метро ему тоже удалось проскочить. Словом, повезло. Доехал он до «Павелецкой», а там — пустяки, пешим ходом рукой подать.

Сердце у него екнуло и учащенно забилось, когда он остановился перед обшарпанной дверью бывшей коммунальной квартиры, где когда-то ютилось многодетное семейство Зайцевых. Сколько раз он проходил в эту дверь и стоял в коридоре, дожидаясь Пашку. Бывал он и в комнатах, конечно, только по праздникам или на днях рождения. Здесь же в коридоре он однажды, еще совсем ребенком, увидел совершенно голую тетку с огромной белой грудью — соседку Зайцевых Варвару Довлетову, сильно пившую и принимавшую кавалеров со всего микрорайона. Несколько лет в отроческие годы бесстыдная Варвара являлась ему в эротических снах…

Решительно дернув головой, Леонид отогнал нелепые воспоминания и решительно дважды надавил на кнопку звонка. Сделал он это машинально — таблички с надписью «Зайцевым — 2 зв.» на стене уже не было.

Дверь Леониду открыла женщина лет тридцати пяти, непричесанная и в мятом халате.

— Вам кого? — довольно сурово спросила она. Взгляд ее буравил испитую физиономию Впалого, украшенную следами нелегкой уличной жизни.

— Мне это… простите, мне бы узнать про Павла… ну, про Павла Зайцева. Он жил здесь, короче…

Женщина продолжала внимательно всматриваться, и постепенно суровое выражение на ее лице сменилось неким подобием дружелюбной улыбки.

— Дядя Леня, вы, что ли?! Вы, точно. Я вас узнала. Я — Машка Зайцева. Да чего вы тут стоите, проходите!

Она посторонилась, пропуская Леонида в чрево старой квартиры. Младшая сестра Павла — тут же вспомнил Впалый.

В бедно обставленной комнате, в углу которой стояла детская кроватка, Маша, усадив Леонида за обеденный стол, тут же сообщила ему последние новости из жизни своего семейства. Он узнал, что дядя Михаил помер, а тетя Нина живет под Москвой, в городе Троицке.

Она налила Леониду чашку жидкого чаю, поставив перед ним тарелочку с печеньем и банку со смородиновым вареньем, гордо заявив, что ягоды собраны на их «личной» фазенде. И осторожно поинтересовалась:

— Дядя Леня, а чего это вы такой… ну, обтерханный?!

В ответ Впалый философски заметил: