У Фейт перехватило дыхание.

– Ты блефуешь, – выдохнула она. – Ты не можешь...

– Ты так думаешь? – Коул насмешливо улыбнулся. – Попробуй потягаться со мной. Посмотрим, кому отдадут предпочтение, мне или женщине, которая соблазнила подряд двух братьев, получила богатого мужа и тут же сплавила его другой женщине.

– Ты сам не знаешь, каких нелепостей только что нагородил.

– Тед умер по дороге в Атланту, и весь город знал, почему он там оказался – потому что жена не пускала его в постель.

Это был день слез и смеха. Фейт снова смеялась, то ли от нелепости его слов, то ли от пережитых за день волнений.

– Ну-ну. Смейся, – сказал он. – Но если ты не согласишься на мои условия, с сыном можешь попрощаться.

– А! Вот где собака зарыта. Конечно, для пользы дела я должна с тобой переспать. Ты это хотел сказать?

– Не совсем. Для пользы дела ты должна стать моей женой.

Фейт посмотрела на Коула так, словно он рассказывал ей о встрече с инопланетянами.

Коул досадовал на себя, что выплеснул на нее эту новость вот так, без подготовки. Размышляя о будущем Питера, он перебрал немало вариантов. Можно было отдать его в элитный интернат, это избавило бы его от влияния Фейт, но не от одиночества. Коул хотел помочь мальчику, а разлука с матерью причинит ему боль. Можно было увезти Фейт и Питера в тот же Нью-Йорк, оплатить их квартиру, школу... Но чем будет заполнять время Фейт? Правда, Джерген говорил, что у нее нет любовников, но это в Либерти, а что будет в большом городе? Мальчику не следует жить в такой развратной атмосфере.

Было еще одно. Девяти лет отчуждения уже не искупишь. А ведь в детстве Тед был его единственным настоящим другом, и Коул хотел сделать хоть что-то в память о нем.

И вот пока Коул сидел в баре и решал дилемму то ли забрать Питера у Фейт, то ли придумать, как заставить эту женщину вести себя прилично, какой-то парень забрался на соседний стул и стал несвязно изливаться:

– Ты можешь верить женщине, только если приглядываешь за ней двадцать четыре часа в сутки. Такая дура! Даже ребенка с ней нельзя оставить.

Коул в этот момент пришел к выводу, что шансы отсудить у матери сына равняются нулю. Поскольку Коул молчал, парень проникся к нему доверием и доверительно сообщил:

– У мужиков отняли все права. А это неправильно. Ребенку нужен отец.

– Да-да, – машинально кивнул Коул, а потом подумал, что это действительно правильно. Конечно, его собственный отец был далеко не подарок, но не о нем речь. Тед оказывал на Питера определенное влияние, Коул заметил это, и сейчас Питер был замечательным ребенком, но что будет потом? Теперь за него отвечает Фейт, но, будь даже она нормальной матерью, ей не удастся заменить мальчику отца. А Коул сможет. Он Питеру ближе всех по крови, он знает характер Фейт. Питеру нужен отец, Фейт нужен мужчина – в основном в качестве кормильца. Коул может стать и тем и другим. Подъезжая к дому Камеронов, он окончательно додумал эту мысль, а секунду назад обрушил ее на голову Фейт.

– Что? – только и могла сказать она.

– Я сказал, что ты станешь моей женой.

– Ты просишь моей руки? – нервно рассмеялась она.

– Я не прошу, я ставлю тебя в известность, что ты станешь моей женой.

Фейт вдруг стала серьезной и грустной.

– Коул, – сказала она. – Я знаю, в некоторых семьях принято жениться на вдове брата, чтобы позаботиться о ней, но...

– Мне плевать на обычаи, и я не собираюсь заботиться о тебе. У меня долг перед Тедом, а ты не сумеешь вырастить сына одна.

– Кто ты, чтобы судить об этом? И потом, ты сам отвернулся от брата, или забыл?

– Это твоя вина. Это тебе понадобилось выйти за Камерона – все равно за какого.

– Ну конечно! Все женщины только об этом и мечтают! – воскликнула Фейт, вложив в эти слова весь свой сарказм.

Коул постарался ответить спокойно:

– Тед умер. У него остался сын. Значит, я должен заменить ему отца.

– Ну да. Вот только это соображение не заставило тебя хоть раз написать брату.

– Это моя ошибка. Второй ошибки я не сделаю. Я хочу, чтобы мальчик пошел по правильному пути, и уверен – Тед тоже этого хотел. Если ты хорошенько подумаешь, ты тоже поймешь, что это наилучшее решение.

– Подумаю я или не подумаю, ответ у меня один: держи свои размышления о долге и совести при себе. Иначе говоря – проваливай. Я скорее с чертом повенчаюсь, чем с тобой.

Фейт отвернулась и стукнула кулаком по диванной подушке. Все лучше, чем стукнуть по голове Коула. Как ему не совестно? Теперь, после всего, делать ей предложение! Да еще с таким выражением, будто он оказывает одолжение! И каково ей слышать подобное предложение от человека, который когда-то давным-давно говорил, что мечтает разделить с ней свою жизнь, а потом...

Коул положил руку ей на плечо.

– Ты все усложняешь, – мрачно произнес он.

– Я? По-твоему мне надо было благодарно поклониться?

– Не строй из себя дурочку.

– Можешь считать меня дурочкой и утешаться тем, что я буду вспоминать о твоем предложении и кусать локти.

– Это легко устроить. Все твое будущее зависит от того, оставлю я тебя в этом доме или, как вариант, дам тебе денег. А если нет? Куда ты пойдешь? В барак? А где будешь работать? Продавать гамбургеры? А каково будет Питеру в этой твоей жизни?

Фейт не сказала ему, но он очень точно описал ее будущее.

– Ты насмотрелся мелодрам.

– Подумай о сыне. Если ты действительно любишь его...

– Придурок! Я действительно люблю его! Не смей даже думать, что я не люблю сына! Он для меня все!

– Если это правда, позволь мне вырастить его как собственного ребенка.

Как ни больно ей было слышать эти слова, Фейт не сдалась. Она скрестила руки на груди и сказала:

– Нет.

– Я ведь могу заставить тебя. Хочешь убедиться?

– Интересно, как? Стукнешь меня по голове и, взяв наперевес, отнесешь в мэрию?

– Эффектно, но мне это незачем.

– Дану?

– Представь себе.

Коул стоял напротив нее с таким умным видом, какой всегда напускал на себя, если мысль, пришедшая в голову, казалась ему особенно здравой. Вот так же он выглядел, когда впервые пригласил ее на это злополучное озеро. «Ты действительно хочешь посмотреть Джеймса Бонда? Я спрашиваю, потому что если нет, то у меня есть идея получше». Подумать только, именно с этого и начались ее теперешние несчастья.

– Ну, значит, ты решил прибегнуть к гипнозу, – сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Я просто заберу у тебя ребенка. Ты слышишь, Фейт? Я заберу Питера.

– Я слышала. Но это не пройдет, Питер мой сын.

– И мой племянник!

– Мой сын. А ты можешь идти, откуда пришел. Хватит уже тебе поучать меня, без тебя разберусь, где белое, а где черное.

– Еще раз спрошу: как ты заполучила моего брата?

– Не твое дело.

– Позволь, угадаю. Однажды он постучал в твою дверь и сказал: «Привет, я брат Коула, не нужна ли тебе помощь?»

В устах Коула это звучало отвратительно, но его слова были так близки к истине!

– Конечно, так оно и было! Тед всегда был добрым самаритянином. А ты... ты выдавила слезинку и сказала, что ты так одинока. Наверное, это было просто, ведь Тед до этого не натыкался на таких, как ты. Мы оба были тогда записными идиотами, а ведь отец нас предупреждал...

– Предупреждал, конечно, насчет меня?

– Верно! А я ему ответил, что, мол, не стоит беспокоиться, уж я-то получу то, что мне нужно.

Разве Фейт не говорила себе об этом много раз? Почему же тогда эти слова ранили ее?

– Ну, что ж, – сказала она наконец. – Ты действительно тогда получил все, что хотел, а я – нет. Какая разница, если все это было игрой? Я ведь никогда не любила тебя. Никогда.

И он поверил.

– Наконец-то правда.

– Почему бы и нет, ведь нас больше ничего не связывает.

– Нет. Нас связывает Питер. И только он заставляет меня думать об этом браке.