Неизв. художник. «Летний сад». 1800-е гг. Пастель. ГМП.

В 1771 году состоялось производство Николая Борисовича в поручики, и на этом военная служба князя кончилась. Была ли какая-то «история», послужившая причиной краха военной карьеры Юсупова, о которой есть глухое упоминание в двухтомнике «О роде князей Юсуповых»? Скорее всего – нет. Просто Николай Борисович по складу своего ума и характера не предназначен был к выполнению команд и хождению строем, а равно и гарцеванию на лошади. В следующем году он получил отставку и звание камер-юнкера Высочайшего двора[69].

При наличии «истории» получение придворного чина оказалось бы делом затруднительным даже при больших связях. Может быть, юный князь немного проигрался в карты или увлекся замужней дамой? Тогда подобные «грешки молодости» считались в порядке вещей и особой «истории» из этого при всем желании не сделаешь. К тому же Николай Борисович, подобно своим предкам, всегда оставался человеком не только благонамеренным, но и очень острожным.

М.И. Махаев (?) «Второй Зимний дворец Доменико Трезини». После 1726 г. До 1917 г. в собрании Каменноостровского дворца в Петербурге. Репродукция из книги И.Э. Грабаря «История русского искусства».

Надо заметить, что русские вельможи, как, впрочем, и вельможи во всех странах, испокон веков делились на две весьма неравномерные категории. Одна, неизменно большая, только числилась на службе, тогда как все дела решали рядовые секретари и столоначальники. Другая – традиционно немногочисленная, занималась государственными делами самым серьезным образом. Князь Юсупов относился ко второй. Казалось бы, у него имелись весьма широкие интересы, подкрепленные огромными материальными возможностями для их реализации, но вместо того, чтобы жить в свое удовольствие «большим русским барином», князь Николай Борисович много сил, внимания и времени уделял исполнению государственных обязанностей, к которым его регулярно привлекали все русские императоры и императрицы, начиная с Екатерины Великой и до Николая I включительно. При этом надо помнить, что государственный оклад-жалованье российского чиновника во все времена оставался довольно скромным – само собой подразумевалось, что «государев человек» просто произнесет заветную формулу – «надо ждать», а остальное зависит от ловкости рук… Исследование полувековой служебной деятельности Николая Борисовича позволяет отнести его к редкостному типу «не берущих» чиновников. Наоборот, князь Юсупов всячески благодетельствовал собственных подчиненных, в том числе и материально, раздавая им часть своего оклада, выпрашивая для них «в верхах» награды и пенсии.

Выдающаяся служебная карьера князя Юсупова началась благодаря знанию нескольких языков… Первый его начальник, хоть и происходил из немцев, но иностранными языками владел не очень. Зато отвечал за всю дипломатическую переписку России, ведшуюся отнюдь не на родном языке.

Ф. Титов. «Лейб-Гвардии Конного полку подпоручик князь Николай Юсупов». 6 октября 1765 г. Барельеф. ГМУА.

Итак, в 1772 году началась государственная служба совсем еще юного камер-юнкера Императорского Двора князя Николая Борисовича Юсупова[70]. В те времена считалось, что молодой дворянин должен служить в гвардии, если позволяют средства, а если нет – то в армейском полку. Если же обстоятельства препятствуют службе в армии, то в гражданской службе надобно выбрать самое привилегированное учреждение – Коллегию иностранных дел, давний аналог современного Министерства Иностранных дел. Князь Юсупов, разумеется, поступил на службу в Коллегию иностранных дел. Здесь он оказался очень у места – знание пяти европейских языков, придворного этикета, понимание разнообразных политических перипетий делали князя ценным сотрудником. Много позднее «по иностранному ведомству» служил и Александр Сергеевич Пушкин, выпускник Царскосельского Лицея, хотя толку от его службы Отечеству оказалось совсем немного – молодость поэта пришлась на шальные времена преддекабристского кризиса дворянского общества и закончилась ссылкой, вполне заслуженной. Вот его соученик по Лицею, которого, как и поэта, готовили к занятию дипломатической должности, князь Александр Михайлович Горчаков – почетный член Московского и Петербургского Английских клубов стал выдающимся дипломатом, дослужился до поста канцлера Российской империи.

Сердюков Григорий. «Портрет графа Петра Ивановича Панина». Не позднее 1767 г. Предположительно копия с В. Эриксена. ГТГ.

Коллегию возглавлял тогда граф Никита Иванович Панин – давний друг и родственник семьи Юсуповых. Непосредственным же начальником молодого князя по Коллегии иностранных дел стал Денис Иванович Фонвизин. Фамилия выдающегося русского драматурга тогда писалась еще на немецкий лад – фон Визин, как на родине предков. Этот человек оказал на будущего дипломата немалое влияние, в частности способствовал развитию его интереса к прекрасному, к собирательству произведений искусства. Фонвизин считался известным знатоком художеств. У него имелась хорошая коллекция гравюр и 143 картины.

Личное состояние Дениса Ивановича было невелико, поэтому он «промышлял художествами» – перепродавал произведения искусства, за которыми даже ездил за границу. Как и полагается крупному государственному чиновнику, Фонвизин не рассказывал направо и налево о своих торговых операциях, доверяя эти сведения только проверенным людям, среди которых оказался и юный князь Юсупов. Впоследствии у Фонвизина появился помощник-компаньон – купец Герман Иоганн Клостерман. У них действовала «совместная коммерция вещам, до художеств принадлежащим». Клостерман много картин продал в Эрмитаж. Это хорошо известные любителям живописи картины – «Весна» и «Лето» Н. Ланкре, работы Шарля Ванлоо, Адриана ван Остаде. Ему принадлежал том с 200 офортами Рембрандта. Магазин Клостермана на Невском проспекте не раз посещала сама императрица Екатерина II. Можно с уверенностью говорить, что покупки в нем делал и Николай Борисович, который к Клостерману относился очень уважительно[71].

Ж.Ф. Караф. «Портрет Д.И. Фонвизина». (Копия работы неизвестного художника.) Литературный музей. Москва.

Впрочем, далеко не всякое влияние Фонвизина могло оставить положительный след в жизни. Крепкие нравственные основы православного воспитания князя Юсупова не позволили ему присоединиться к «лучшему времяпрепровождению» драматурга и его друзей, заключавшемуся в «богохулии и кощунстве». Как говорится, каждый ищет то, чего ему не хватает…

К.П. Беггров. По рис. К.Ф. Сабата и С.П. Шифляра. «Адмиралтейская верфь». 1820-е гг. ГМП. До 1959 г. хранилась в ГМУА.

У Юсупова был добрый нрав, раз он смог не только ужиться, но и подружиться со своим начальником, славившимся, по воспоминаниям современников, тяжелым характером.