Он же – Генрих Тюдор.

Если бы вопрос рассматривался в суде, то никакого разбирательства даже и не было бы, ибо истец не имел ни малейших прав на английский престол. По отцовской линии он был внуком валлийского сквайра и французской принцессы. Какие тут могут быть притязания? Поэтому «иск» Генриха был основан на правах его матери, леди Маргарет. Она была правнучкой славного короля Эдуарда III, внучкой Джона Гонта, его сына, 1-го герцога Ланкастерского, от незаконной связи с леди Екатериной Суинфорд.

Он впоследствии женился на ней, но дела это не меняло – незаконные дети исключались из наследования, а уж из престолонаследия – тем более.

Но в роду Ланкастеров отпрысков законных браков уже не осталось, и ставка была сделана на Генриха Тюдора – не потому, что его права чего-то стоили, а потому, что такие дела решаются все-таки не в суде, а на поле боя. Сил у него было немного – из-за нехватки денег он сумел собрать во Франции не более трех тысяч человек, с которыми и отплыл в Англию. Это была его вторая попытка – он уже пробовал нечто подобное в 1484-м, но тогда шторм заставил его отступить.

Однако 7 августа 1485 года высадка удалась – разумеется, в Уэльсе. К нему примкнули кое-какие силы на месте, и он сумел удвоить число своих солдат, доведя его до шести тысяч. Теоретически королевское войско должно было стереть его в порошок – расстояния в Англии были невелики, долгих переходов не требовалось, и английским королям удавалось собирать под свои знамена и 30, и 40 тысяч человек в составе ополчений своих вассалов.

Но летом 1485 года лорды что-то долго собирались в поход. Король Ричард Третий внушал им настолько противоречивые чувства, что торопиться идти к нему на помощь им никак не хотелось.

Мало того, что принцы, сыновья его старшего брата и предшественника на троне Англии, исчезли без следа, но и неожиданная смерть его жены, леди Анны, вызвала совершенно нежелательные толки. Лорды явно считали своего государя способным на все.

В общем, когда враждующие стороны сошлись на Босвортском поле в Лестершире, у Ричарда Третьего было не больше 10–11 тысяч человек. Но и этого должно было хватить с головой. Ричард разделил свои войска на три части и начал охват мятежников – его целью было истребить их всех до одного.

Генрих же держал свои силы вместе и поместил их под команду опытного Джона Де Вера, графа Оксфорда. О его потомстве мы еще услышим, а пока отметим только, что сражался граф Оксфорд храбро и умело в отличие от многих сторонников короля Ричарда – они явно колебались.

Лорд Томас Стенли и сэр Уильям Стенли также подвели свои силы к полю битвы, но сдерживались, решая, какую сторону будет выгодно поддержать. Тогда Ричард III решился на прямой удар – со своей свитой он напал на ставку Генриха Тюдора. Ее было нетрудно опознать по знамени с красным драконом, символом Уэльса. Генрих был на грани гибели.

Но исход сражения неожиданно оказался решен совершенно по-другому.

Лорд Томас Стенли, номинально сторонник Йорка, сменил стороны и пришел на помощь Генриху. Вообще-то у него были для этого хорошие основания – он был третьим по счету мужем леди Маргарет, матери Генриха Тюдора.

Охрана Ричарда III была перебита, а он сам сбит с лошади и убит на земле. После сражения, не теряя времени, победитель короновался на Эмбион Хилл, рядом с полем битвы.

Теперь он именовался Генрихом VII, первым королем из династии Тюдоров.

Согласно пьесе Шекспира «Ричард Третий», злодею непосредственно перед битвой было видение: к нему обращались души людей, им погубленных. И они предвещали ему гибель с рефреном, повторяемым каждой тенью: «…Казнись, дрожи! Отчаянье и смерть!..»

А потом они обращались к претенденту на престол Англии, отважному графу Ричмонду, будущему королю Генриху Седьмому, со словами ободрения и надежды. Вот что говорит в пьесе тень казненного Ричардом Третьим герцога Бекингема:

Ну, дальше в пьесе все и идет по предначертанному «…Богом и ангельской ратью…» плану:

Шум битвы. Входят, сражаясь, король Ричард и Ричмонд.

Ричмонд убивает короля Ричарда и уходит.

Здорово сказано, правда? Убивает и уходит …Ну, а дальше, после того как герой и спаситель поразил злодея и негодяя собственной рукой, дела идут как по маслу:

Войска короля Ричарда бегут. Трубы.

Входят Ричмонд, Стенли с короной в руках, лорды и войска.

Ричмонд:

Стенли:

В общем, Стенли вручает Генриху, графу Ричмонду, корону, делает это в присутствии «…вошедших лордов и войск…» – и уж теперь все будет хорошо, и никаких дальнейших проблем не предвидится.

Ну, на самом деле все было не так.

Начнем с того, что соперники, Генрих и Ричард, лицом к лицу не сходились, и для Генриха это было большой удачей. Ричард Третий славился как воин и боец, Генрих Тюдор в крупном сражении был впервые, так что скорее всего Ричард его попросту убил бы. Но встретиться на поле брани им не довелось, и Ричарда солдаты его врага одолели только тем, что навалились целой кучей.

Далее – у лорда Стенли, конечно, были хорошие основания поднести корону человеку, который как-никак был сыном его жены… Но у остальных лордов имелись вопросы. В Англии Генриха Тюдора не знали, он жил в эмиграции, в Бретани. Если он претендовал на корону как отпрыск дома Ланкастеров и как сын своей матери, леди Маргарет Бофорт, то почему корона должна принадлежать ему, а не ей[3]? На такого рода вопросы надо было отвечать – и вот тут Генрих показал себя мудрым политиком.

Он провозгласил себя королем на поле боя.

А потом, вступив в Лондон, специальным парламентским постановлением утвердил престол за собой и своими потомками безо всякого обоснования. Таким образом, он, подобно Вильгельму Первому, основателю династии норманнских королей, становился королем Англии по праву завоевания.

«Право копья» – ну, что же. Это известно с незапамятных времен.

Современник установления власти Тюдоров в Англии Филипп де Коммин писал в «Мемуарах»[4]:

«…Господь очень быстро послал королю Ричарду врага, у которого не было ни гроша за душой и, как кажется, никаких прав на корону Англии – в общем, не было ничего достойного, кроме чести; но он долго страдал и большую часть жизни провел пленником…»

Король Генрих Седьмой, конечно же, знал о таком о себе мнении – «…никаких прав, кроме чести…». «Право копья» – конечно, штука хорошая. Но что взято копьем, копьем же может быть и отнято. Нужно было основание покрепче, и оно нашлось.