¹⁰Элиан. О животных XV.11; Антонин Либерал. Цит. соч.

¹¹Овидий. Цит. соч. IX.285; Феокрит. Идиллии XXIV.11—12.

1. Алкмена («сильная в ярости») — первоначально это имя, вероятно, было микенским титулом Геры, чей божественный суверенитет Геракл («прославленный Герой»)[212] защищал от нападок ее ахейского врага Персея («разрушителя»). Окончательная победа оказалась на стороне ахейцев, и их потомки стали считать Геракла принадлежащим царскому дому Персея. Неприязнь Геры к Гераклу, скорее всего, является более поздней выдумкой. Гераклу поклонялись дорийцы, подчинившие себе Элиду и уничтожившие власть Геры.

2. Диодор Сицилийский (III.74) сообщает о трех героях по имени Геракл: одном египтянине, критском Дактиле и сыне Алкмены. Цицерон доводит число таких героев до шести («О природе богов» III.16), Варрон — до сорока трех (Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII.564). Геродот (II.42) говорит, что, когда он спросил о первоначальной родине Геракла, египтяне назвали ему Финикию. Согласно Диодору Сицилийскому (I.17 и 24; III.74), египетского Геракла звали Сом или Хон, и он жил за десять тысяч лет до Троянской войны, а его греческий тезка унаследовал от него все подвиги. Сюжет, в котором фигурирует Геракл, — это своего рода крючок, на который нанизано большое количество как связанных между собой, так независимых, а то и просто противоречивых мифов. В основном, однако, Геракл представляет собой традиционный образ царя-жреца эпохи ранней Греции.

3. Зевс принимает образ Амфитриона потому, что, когда царь-жрец во время коронации переживал ритуальное рождение, он приобретал титул сына Зевса и навсегда расставался со своим происхождением от смертных родителей (см. 74.1). Однако обычай требовал, чтобы военные походы возглавлял смертный танист, а не богом зачатый царь, считавшийся старшим из близнецов. То, что в случае с Гераклом мы сталкиваемся с исключением из правил, говорит о том, что Геракл некогда был танистом, а Ификл — царем-жрецом. Феокрит совершенно четко называет Геракла младшим из близнецов, а Геродот (II.43), называя его сыном Амфитриона, добавляет, что он Алкид — по имени его деда Алкея, а не Кронид, т.е. происходящий от Крона. Более того, когда Ификл женится на младшей дочери Креонта, Геракл женится на старшей, хотя в матрилинейном обществе наследницей, как правило, являлась младшая дочь, подтверждение чему можно найти во многих европейских сказках. Согласно Гесиоду («Щит Геракла» 89 и сл.), Ификл унижается перед Эврисфеем, однако обстоятельства, при которых близнецы поменялись ролями, не объясняются. Между Гераклом и Ификлом не засвидетельствовано такой дружбы, которая существовала между Кастором и Полидевком или Идасом и Линкеем. Геракл присваивает себе функции и прерогативы своего брата-близнеца, превратив его в бесполезную и бездуховную тень, исчезновение которой происходит никем не замеченным.

4. Способ, примененный Герой, чтобы задержать роды, до сих пор применяют колдуньи в Нигерии, а наиболее «просвещенные» из них для усиления магии прячут под одеждой замок.

5. Было замечено, что ласки в момент опасности переносят своих детенышей в зубах, как кошки, что и породило легенду об их странном рождении. Апулей свидетельствует об ужасных обрядах, совершаемых фессалийскими колдуньями, обряженными в ласок, считавшихся спутницами Гекаты. Павсаний упоминает о человеческих жертвах, приносимых Тевмесской лисице (см. 89.h). Фиванский культ Галинтиады — это пережиток примитивного культа Геры, поэтому, когда колдуньи задерживали рождение Геракла, они, скорее всего, должны были напоминать своим видом ласок. Этот миф искажен больше обычного, тем не менее из него следует, что олимпийству Зевса противостояли консервативные религиозные настроения в Фивах и Арголиде и что колдуньи единодушно подвергали нападкам дом Персея.

6. Судя по замечанию Овидия относительно десятого знака Зодиака, день рождения Геракла праздновался в день зимнего солнцеворота, как и дни рождения Зевса, Аполлона и других календарных богов. Фиванский год начинался в день зимнего солнцеворота. Если, как говорит Феокрит, Гераклу было десять месяцев, когда солнце покидало двенадцатое созвездие Зодиака, то Алкмена родила его в день весеннего равноденствия, когда италийцы, вавилоняне и другие народы праздновали Новый год. Тогда понятно, почему про Зевса сказано, что он осветил чертог, где происходили роды. Четвертый день месяца посвящался Гераклу потому, что ему как основателю Олимпийских игр принадлежал каждый четвертый год.

Алкмена, боясь ревности Геры, отнесла своего новорожденного в поле под стены Фив. Афина, по наущению Зевса, как бы невзначай предложила Гере прогуляться по этому полю. «Смотри, дорогая! Какой красивый и крепкий ребенок!» — воскликнула Афина с выражением удивления на лице, поднимая ребенка на руки. «Его мать, должно быть, лишилась рассудка, оставив его среди этого усыпанного камнями поля! У тебя есть молоко. Подойди и покорми крошку!» Ничего не подозревавшая Гера взяла ребенка и обнажила грудь. Геракл принялся сосать с такой силой, что Гере стало невыносимо больно и она отбросила его от себя. Струйка молока растеклась по небу и стала Млечным Путем. «Маленькое чудовище!» — воскликнула Гера. Но теперь Геракл стал бессмертным и Афина с улыбкой вернула его Алкмене, наказав ей хорошо воспитывать ребенка. Фиванцы до сих пор показывают место, где была сыграна эта шутка с Герой; оно называется «долина Геракла»¹.

b. Некоторые, правда, говорят, что Гермес отнес младенца Геракла на Олимп, что Зевс сам положил его на грудь Геры, когда та спала, и что Млечный Путь возник, когда она проснулась и оттолкнула его от своей груди или оттого, что Геракл пожадничал, высосал больше молока, чем мог вместить его рот, и часть молока выплюнул. В любом случае Гера оказалась приемной матерью Геракла, пусть даже на время. Поэтому фиванцы величают его сыном Геры и говорят, что до того, как Гера дала ему свою грудь, он звался Алкидом, а потом был переименован в ее честь².

c. Однажды вечером, когда Гераклу уже было восемь или десять месяцев, а некоторые считают, что ровно год, но его еще не отняли от груди, Алкмена, помыв и накормив близнецов, уложила их под одеялом из овечьей шерсти на широком бронзовом щите, который Амфитрион отнял в бою у Птерелая. В полночь Гера послала в дом Амфитриона двух огромных змей с лазурной чешуей, строго наказав им извести Геракла. При их приближении ворота открылись, и они, проскользнув в дом, поползли по мраморному полу в детскую. Из их глаз вырывалось пламя, а с зубов стекал яд³.

d. Проснувшиеся близнецы благодаря тому, что Зевс вновь чудесным образом осветил их чертог, увидели над собой чудовищных змей, выстреливавших свои раздвоенные языки. Ификл закричал, сбросил с себя одеяло и, пытаясь спастись, скатился со щита на пол. Его испуганные крики и странный свет, пробивавшийся под дверью, разбудили Алкмену. «Амфитрион, вставай!» — закричала она. В спешке не надев сандалий, Амфитрион спрыгнул со своего кедрового ложа и схватил висевший на стене меч. В это мгновение свет в детской погас. Ругая сонных рабов, чтобы те скорее несли светильники и факелы, Амфитрион вбежал в детскую. Геракл, который за все это время даже не вскрикнул, с гордостью показывал почти задушенных змей, которых он крепко сжимал по одной в каждой руке. Когда змеи умерли, он засмеялся, запрыгал от радости и бросил их к ногам Амфитриона.

e. Пока Алкмена успокаивала охваченного страхом Ификла, Амфитрион вновь укрыл Геракла одеялом и опять вернулся в свою постель. На рассвете, когда петух прокричал три раза, Алкмена призвала Тиресия и рассказала ему о случившемся чуде. Предсказав Гераклу славное будущее, Тиресий посоветовал Алкмене сложить большой костер из сухих сучьев утесника, терновника и ежевики и в полночь изжарить на нем змей. Утром служанка должна собрать оставшийся от змей пепел, отнести его на скалу, где когда-то восседал Сфинкс, пустить прах по ветру и, не оглядываясь, бежать назад. К ее возвращению дворец необходимо очистить дымом серы и соленой родниковой водой, а крышу украсить дикой оливой. Наконец, на высоком алтаре Зевса нужно принести в жертву вепря. Алкмена сделала все, как было сказано. Некоторые, правда, утверждают, что змеи были совсем безобидные и их в колыбель положил сам Амфитрион: он хотел убедиться, кто из близнецов его сын, и после случившегося сомнений у него не осталось⁴.