Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Девочка испуганно захлопнула окошко и через секунду в ужасе опять его распахнула: боже, а вдруг что-то уже летит, приближаясь к земле? Она резко перегнулась вниз и стала изо всех сил вглядываться в ночь, пытаясь в кружащемся белом отличить снежные хлопья от возможных бумажек. Ой-ой, как это трудно, это же невозможно! Сердце девочки билось, как ненормальное, ухало так, что, казалось, весь ее худенький организм содрогается от этих ударов. Било в ушах, било в горле, ежик, как злобный садист, калечил все ее внутренности своими страшными иглами и помогал им причинять ей боль всеми четырьмя лапами с когтями. Злобный, злобный ежик!

Вот что-то белое пролетело прямо перед ее носом! Девочка попыталась схватить это, но порыв ветра резко изменил направление этого неведомого белого… Оно рвануло вправо, а потом начало медленно падать вниз. Что же это было? Плохо видно, уже так темно, не разглядеть! Но похоже, это точно была скомканная бумажка! Очень похожая на ту, что она сегодня приволокла из школы. Разве она не бросила ее в шкаф? Ведь бросила же, точно бросила. Да и в бумажке было написано: «Ларка, сегодня выйдешь?» Кто такая Ларка и кто это писал, девочка не знала, но это не имело никакого значения. Текст безопасен, бумажка в шкафу. Но так ли это? А вдруг все не так, вдруг она просто забыла, что там на самом деле написано? Или не все увидела. Ну да, она же не переворачивала бумажку, не разглядывала ее со всех сторон. Да и насчет шкафчика… То ли бросила туда, то ли нет… Или это вообще не та бумажка…

Всегда надо готовиться к худшему. Всегда прорабатывать самый плохой исход любой ситуации. Значит, так, вот он, этот исход: на бумажке на самом деле было написано… что-то ужасное, что компрометирует ее, девочку. В шкаф она ее бросить забыла, а сейчас порывом ветра эту бумажку унесло в окошко. Она упадет где-то не рядом с домом, не под окном, ветром ее унесет куда-то подальше, и девочка с утра не сможет ее найти и поднять. И ее найдет и непременно поднимет кто-то другой. Вот такой плохой исход. Можно ли допустить подобное? Нет. Потому что тогда случится самое страшное, что только может случиться. Про нее все узнают. Ее будут презирать и ненавидеть. Мама будет страдать и болеть из-за нее. И все на нее будут кричать. И смеяться. Смеяться и кричать. И ненавидеть. И презирать…

Девочка в отчаянии затрясла головой и даже тихонько заскулила от ужаса. Горячие слезы потекли по уже похолодевшим от уличного морозца щекам. Вон же она, эта чертова бумажка, совсем еще недалеко, этажа на два ниже! Вот она медленно-медленно парит вниз… Всего каких-то пару этажей и можно спасти ситуацию, ничего не случится, она все исправит, точнее, профилактирует. Да!

Девочка взгромоздилась на окно и свесила ноги вниз… Так просто поймать бумажку, какие-то жалкие два этажа! Даже меньше, вот отсюда видно, что меньше. Девочка протянула руку в сторону парящей бумажки и потянулась за ней… В следующее мгновение она уже летела, не выпуская из взгляда белый комок… Она засмеялась, когда коснулась его пальцами: это был снег! Огромный комок большущих снежинок, холодных и таких красивых! Какое облегчение! Это был снег…

Девочка летела и смеялась. Это был всего лишь снег!

* * *

Это почти не выдуманная история. Она произошла в реальности с одной несчастной девочкой много лет назад. Я рассказала ее, изменив и дополнив лишь некоторые детали, вспоминая собственный детский опыт.

Потом эту трагедию анализировали врачи, психиатры, которые разговаривали с родителями девочки. Мать рассказала им про шкафчик, показала бумажки… Она тоже хотела понять, что случилось.

Один доктор с удивлением спросил у нее:

– Как же вы могли не забить тревогу? Разве вы не видели, что у вашей дочери серьезные проблемы?

Женщина дернула плечом:

– Во-первых, у кого нынче нет всяких проблем-закидонов? Времена нервные, все задерганные. Надо уметь с этим справляться, жить… А во-вторых… Простите, но разве можно нашей психиатрии «сдавать» ребенка? Залечат до смерти, да и на всю жизнь клеймо…

– Что ж, на всю жизнь у вашей дочери клейма не будет, да. Как и самой жизни, – вздохнул доктор. – А ведь ей можно было помочь…

Мать опять дернула плечом: это не те слова, которые она хотела услышать! Ей нужны были другие виноватые – школа, учителя, общество… А тут «грязно» намекали, что будто бы виновата она. Нет, тогда пусть уж признают погибшую дочку психически больной, и в таком случае ее смерть будет «нормальным» исходом. Но почему же этот гнусный врач трындит, что можно было помочь?

Да-да, дорогие мои читатели, можно было! Этому помешали равнодушие и невежество вроде бы образованных родителей, которым нет и не может быть никаких оправданий. Глупость, мракобесие и нелюбовь к ребенку – отягчающие обстоятельства, а никак не смягчающие.

Конечно, девочка была уже серьезно нездорова! А случилась эта болезнь из-за непрекращающихся стрессов, которые измотали ее, источили, искалечили психику. Детская психика весьма подвижна! Именно поэтому к детям следует относиться чрезвычайно бережно, как к хрупким драгоценным вазочкам… А люди подчас очень заботятся о дорогих безделушках, аккуратно стирают с них пыль, ужасно боятся разбить, всегда осторожно берут их в руки… а живого ребенка не берегут. А ведь детская психика еще более хрупкая вещь, чем саксонский фарфор или баккара, сломать ее не так уж и сложно. Почему-то многих взрослых это совершенно не волнует и не пугает. Может быть, потому что стоимость хрустального сокровища выражена во вполне конкретных цифрах, а жизнь и здоровье ребенка – величины относительные, для кого-то могут равняться нулю. Безусловно, у большинства родителей дети – бесценное сокровище. В таких семьях и не возникает проблем с заботой о психике ребенка. Ну, а есть и такие, для кого любая вещь в этом мире может быть гораздо дороже, чем какой-то там психологический комфорт детей. Любимые заклинания в таких случаях:

все так живут;

меня растили так же и ничего, жив;

нельзя потакать «страданиям» – пущай жизни учится;

и наконец: а что, у родителей время есть еще на всякий «хнык» дитяти реагировать? А кто о родителях подумает?

Кстати, о последнем аргументе. Если вырастет здоровый и счастливый ребенок, он очень даже подумает о своих престарелых родителях. А если нет? А если он вообще никогда не вырастет, как та девочка? Так что, за «счастливое» детство вполне можно схлопотать такую же «счастливую» старость.

Есть еще одна весьма «человеколюбивая» теория, как бы оправдывающая подобное отношение к детям. Она заключается в следующем: жизнь – борьба, так было от веку, выживает сильнейший. То есть происходит естественный отбор – слабый гибнет, туда ему и дорога. Выживать должны сильные, здоровые, это полезно для человечества, государства и нации. Ничего не напоминает? В мою голову сразу приходят две аналогии, по-моему, очевидные: Спарта и Третий рейх. Разве нет? Разве могут быть хоть какие-то аргументы, доказывающие, что «наша теория» совсем не такая, какая была «у них». Абсолютно такая же. Даже в деталях.

Не потому ли, что среди нас так много «добрых» сограждан, возникает один из самых мучительных страхов – боязнь людей?

Теперь я знаю точно: если подрастающий человек подхватил бациллу страха, и бацилла эта, не встретив препятствий и не отравившись никакими лекарствами, прижилась в нем, укоренилась, «прописалась» и «разжирела» в своей безнаказанности, постепенно начинает овладевать телом и управлять жизнью своего хозяина… Впрочем, нет: хозяйкой становится она – бацилла. Она растет и начинает множиться, производя на свет сотни и тысячи «бациллят», которые, в свою очередь, тоже с комфортом обживаются и становятся главными в несчастном организме их жертвы. И настает день, когда вся эта орава мелких тварей объединяется в одну мощную армию вредителей, на знамени которой самыми крупными прописными буквами выведено слово «страх». Страх вообще, страх как таковой, страх всего, страх неконкретный. Он становится чем-то вроде еще одного основополагающего человеческого чувства сверх наших пяти: шестым, а скорее, наипервейшим чувством.

7
{"b":"192966","o":1}