Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Бывали дни, когда я не могла встать вообще – ноги не держали (как хорошо, что могу писать об этом в прошедшем времени, тьфу-тьфу-тьфу!). Когда становилось совсем невмоготу, я вызывала кого-то из близких. Ох, и ненавидели же они меня за это! Вроде и любили, и жалели, и помогали, и ненавидели. Да я и сама себя не выносила. Так продолжалось в течение года.

Бог

Нет, тогда еще не было четких и ясных мыслей о Боге. Были мысли о жизни и смерти. Зачем же я живу, кому это надо? Всем только плохо, и прежде всего мне самой. Дочь? А на хрена, извините, ей такая мать – беспомощная развалюха? До сих пор не знаю, что удержало меня тогда от последнего шага. Хотя, откровенно говоря, тогда я еще не была так близка к последней черте, как это случилось несколько позже. Несмотря на физическую немощь, во мне еще жила какая-то внутренняя сила, и жизнь моя шла пока среди людей, а не призраков. Я еще не крестилась, церковь в нашей семье не была необходимостью, но мысли о связи моей болезни с Богом и его противоположностью у меня стали возникать…

Мама

– Ты должна взять себя в руки. Ты ничем не больна! Внуши себе это! Нельзя так распускаться! Кроме тебя, самой тебе никто не поможет!

Святая мамина вера в силу человека, его духа. В чем-то это результат советского воспитания, идеологической мифологии. А в чем-то свойственное русской интеллигенции фанатичное следование кумирам и слепая вера в них. Мама тогда была под большим влиянием Солженицына. Если кумир сказал: «Не верь, не бойся, не проси», значит так и надо жить. Всем!!! Никогда не просить, не жаловаться. Интересно, что при этом такие люди, как мама, всегда помогают встречным и поперечным – и материально, и морально, и как только могут, но ежели родной ребенок вдруг поднял лапки и сказал: «Сдаюсь!» – это все. Гроздья гнева! Полное непонимание: «Ты же моя дочь! Ты же умная!» Это приговор.

Муж

– Что я могу для тебя сделать?

– Не знаю. Помоги мне…

– Я не понимаю, чем ты больна. Что у тебя конкретно болит.

– Ну вот здесь что-то…

– Что, желудок?

– Да нет, не то…

– Я не понимаю…

* * *

Прервусь. Отложу в сторону. Вспомню…

Да, теперь, спустя более чем двадцать лет, понимаю, что прошла в одиночку тяжелейший путь борьбы с болезнью, имени которой у нас никто тогда не знал. А это была уже и депрессия, и огромное тревожное расстройство. Хорошему врачу не понадобилось бы много времени для постановки диагноза, но где они были, хорошие врачи? И разве приходило хоть кому-то в голову предложить мне пойти к доктору, если, по их мнению, я «валяла дурака»? Для близких все происходящее должно было быть несомненным сигналом того, что мне нужна помощь, что мне очень-очень плохо. Но такие уж у меня в семье были «близкие». Мою боль они близко к сердцу (да и к разуму) не принимали.

Однако сейчас я хочу рассказать о другом. В основе моей болезни, в ее основании, в самом фундаменте лежал дикий страх. С него нездоровье и началось, он и наметил началом долгий тяжкий путь в никуда. Это было то самое первобытное чувство, благодаря которому любые существа на земле могли выживать. Бояться надо было постоянно: быть бдительным, внимательным, напряженным и готовым к тому, что на тебя нападут. И напряженное ожидание чувства опасности было единственным способом вовремя среагировать и остаться целым. Именно это первобытное чувство захватило меня в плен с самого детства. Поскольку мне не надо было бояться нападения дикого голодного зверя, страх нашел другие причины и поводы не покидать меня никогда, тем более что поводы эти мне «заботливо» подкидывали самые близкие люди.

Не понимаете? Это элементарно, Ватсон! Когда с живым организмом постоянно происходит что-то не то, когда его слишком интенсивно эксплуатируют и «кантуют», заставляя постоянно пребывать в стрессе, он начинает «сбоить», быстро изнашиваться, а какие-то его детали вообще летят в тартарары к чертовой матери. Попробуйте любую машину неправильно эксплуатировать, заставлять работать в неверном режиме, трясти и пинать почем зря, засовывать в механизмы гвозди, да при этом еще и не чинить, не приводить в порядок, никак о ней не заботиться. Долго прослужит? Дудки! А разве человек прочнее машины? Он ведь даже не из металла сделан, «настройка» его систем архисложная, тонкая, любое грубое вмешательство может легко повредить нормальное функционирование всего организма.

Постоянный стресс, непроходящий страх – еще какая нагрузка! Я не буду вдаваться в медицинские пояснения, я не врач, хотя для дилетанта весьма глубоко изучила вопрос. Но любой читатель может и сам, обратившись к Интернету, узнать и разобраться в том, как все это устроено и каким образом происходит ломка организма с помощью стресса – страха. Я лишь резюмирую: здоровье ребенка неумолимо разрушается, если он постоянно боится и нервничает. И очень жаль, что огромное количество взрослых людей этого либо не знают, либо ни за что не хотят с этим считаться. На мой взгляд, это сродни преступлению. Преступлению против будущего.

И вот оно наступило – мое будущее – после детства, проведенного в постоянном страхе. Я так и не разобралась в себе к 25 годам, не поняла, что нужно бежать к врачам, а не пытаться найти понимание среди «своих»: если уж не нашла его за все детство, то о чем говорить тогда, когда ты уже взрослая, живешь самостоятельно и у тебя есть дочь? Ты больна? Да ничем ты не больна, все с тобой о’кей, как и было всегда. Естественны бесконечно повторяемые мамины слова «возьми себя в руки». Непонимание мужа тоже понятно: откуда и что может знать дурно образованный, хоть и с инженерным дипломом, молодой мужчина, гражданин СССР, особенно про психику? Ха-ха-ха!

У меня даже нет к ним, темным моим родным людям, каких-то претензий по поводу их незнания, невежества и мракобесия – большинство жителей нашей страны отличалось тем же. Но отсутствие страха за дочь, жену, отсутствие жалости к ней – вот это уже серьезней. Собственно, это главное и есть… Адская смесь невежества и равнодушия.

Не найдя никакой поддержки и опоры у близких, не понимая, что страх сделал свое дело, и я уже больна, вполне естественно было появление в моем воспаленном мозгу размышлений о Боге. Может быть, многие люди приходят к Богу именно из-за отсутствия в своей жизни любви и медицинской помощи? Тогда чем меньше врачей и знаний, тем больше у церкви прихожан. Во всяком случае, все, что происходило дальше со мной, было обусловлено именно этими факторами.

Вернемся к чтению дневника.

Встреча с Викой

Она сыграла в моей жизни намного большую роль, чем это могло показаться сначала.

Шло лето. Болезнь меня источила. Я весила уже 48 кг при росте 167 см. Практически ни дня я не чувствовала себя нормально, почти ничего не ела.

И вот появилась Вика. Спокойная, самоуверенная, безапелляционная. Она очень серьезно отнеслась тогда ко мне, посочувствовала и даже предложила помощь: подарила настойку какого-то золотого корня.

Вика первая стала говорить мне о Боге и сглазе. Шут с ним, со сглазом – дело темное, хотя и вполне вероятное. А вот Бог, крещение… Как выяснилось позже, Вика не такая уж и набожная. Бог и церковь для нее, скорее, традиция, атрибут нормальной светской жизни. Но все это меня не касается, это ее личное дело. Главное, что именно от Вики я впервые услышала: крестись. Где-то в глубине души ее я и считаю своей крестной матерью, хотя она этого и не знает (вот бы удивилась). Жаль, что потом у нас как-то не сложились отношения, кстати сказать, исключительно по моей вине: спокойная, всегда выдержанная Вика, совершенно очевидно, не могла в больших количествах выносить вечно чего-то боящуюся, нервную подругу. Стоило мне откорректировать свое внешнее поведение, как опять дела пошли на лад… Но это все позже, позже…

11
{"b":"192966","o":1}