А теперь мистер Коулмэн, похоже, задался целью уничтожить все светлые воспоминания, которые она припасла на будущее.

— Я все же не думаю, что они пришли просто поглазеть.

Он пожал плечами.

— Думай как хочешь.

Она в последний раз посмотрела, все ли в порядке с Ли, и легла на тюфяк. Росс постелил себе в противоположном конце фургона, так далеко от нее, как только возможно. «Я не ядовитая», — хотелось сказать ей, но она сдержалась. Она была слишком захвачена событиями прошедшего дня, своим новым именем, новой одеждой, чтобы сейчас препираться с ним.

— Спасибо за обновки.

— Не за что, — угрюмо ответил он. — Не мог же я позволить тебе выйти в обносках. — Он прикрутил светильник, и она услышала, как он снимает на ночь одежду и укрывается своим одеялом.

Дождь, который только что тихо шептал, теперь надоедливо шумел снаружи. Утром он звучал так приятно, нашептывая им колыбельную. Теперь звук его был печальным. Лидия почувствовала себя совсем одинокой — она знала, что, если он решил спать в собственной постели, ей не удастся его переубедить. В темноте она повернулась на бок и долго всматривалась в темные очертания его тела в противоположном конце фургона.

— Доброй ночи… Росс.

«Почему она выбрала именно этот момент, чтобы назвать меня по имени — почти в первый раз? И почему в ее устах это звучит как музыка?» — спрашивал себя Росс. Едва слыша свой голос за шумом крови, устремившейся по венам к его мужскому естеству, он ответил:

— Доброй ночи, Лидия.

Мужчина, севший за свободный стол в прокуренном зале салуна, с отсутствующим видом раскладывал перед собой пожелтевшие листки бумаги. Его спутник сел на стул напротив, окинув взглядом собравшихся в зале посетителей. Было видно, что это вошло у него в привычку.

— Виски?

— Да, пожалуй, — все с тем же отсутствующим видом отозвался первый мужчина, продолжая перебирать разложенные листки.

Он, казалось, не замечал и своего спутника, Ховарда Мейджорса, который подал знак бармену, чтобы тот принес бутылку и два стакана. Лишь когда Мейджорс налил виски и передал стакан через стол, его спутник поднял глаза. На лице его застыло страдальческое выражение, как у человека, внезапно пробудившегося от дурного сна. Схватив стакан, он одним глотком опрокинул содержимое в горло. Обычно строго соблюдая правила приличия, даже когда дело касалось спиртных напитков, на этот раз он сам потянулся к бутылке и налил себе еще. Когда виски расплавленным оловом обожгло желудок, он поднял на собеседника полные ненависти глаза.

— Этот ублюдок женился на моей дочери!

Кулак его с силой опустился на стол. Ногти выглядели по-женски ухоженными, но рука была чисто мужской рукой, и плотно сжатые пальцы немало говорили о характере их хозяина. Было видно, что это человек, привыкший во всем вести свою линию, держать в кулаке и себя, и всех окружающих, не позволяющий обманывать себя и мстительный при необходимости.

— Бог мой! Как только я подумаю, что он — и в ее постели! — Он снова с силой ударил по столу, от чего подпрыгнули разложенные на нем листки и всколыхнулась жидкость в бутылке.

— Я не хотел вам говорить, — сочувственно отозвался Мейджорс. — Но мне сразу показалось, что я узнал его на той свадебной фотографии, которую вы мне показывали. Хотя нужно было убедиться окончательно — для чего я и сравнил ее с этими плакатами. Безусловно, это — один и тот же человек, хотя здесь у него усы. Его разыскивают уже несколько лет. Агентство Пинкертона много раз запрашивали на предмет его поимки.

— Значит, Росс Коулмэн в действительности — Сонни Кларк, — с горечью промолвил Вэнс Джентри. — Моя дочь вышла замуж за разбойника, бандита, человека, которого разыскивают за ограбление банка, убийство… Боже! — простонал он, закрыв руками лицо; когда он отнял их, было видно, как исказились его аристократические черты под шапкой снежно-белых волос. — Что сделал он с нею?

Мейджорс молча налил своему собеседнику еще стакан, и тот жадно выпил.

— Если он только пальцем тронул ее, я его убью! — Его побелевшие губы шевелились с трудом. — Да мне всегда хотелось сделать это, как только он при мне до нее дотрагивался. Я понял, что он негодяй, как только в первый раз его увидел. Он умел обращаться с лошадьми — иначе я бы никогда его и не нанял. — Его ровные, белые зубы конвульсивно сжались. — Почему, почему я не поверил тогда первому впечатлению?

— В любом случае, — сыщику не изменяла профессиональная выдержка, — чтобы что-то с ним сделать, нам придется сначала выяснить, где он находится.

— Он мог убить ее и бежать с ее драгоценностями!

Старик явно собирался напиться, но Мейджорс не мог допустить этого. Единственный путь обнаружить Сонни Кларка — сохранять трезвую голову и думать, думать как следует. Парень явно не промах, много, лет водил за нос самых ревностных слуг закона. Однако детектив Мейджорс всерьез собирался его поймать, и он не позволит этому необузданному старику помешать ему.

— Я не думаю, что он избавился от вашей дочери. Это не в его стиле. Сонни — парень горячий, отчаянный, и трупов на нем немало — но каждый раз это случалось, когда его загоняли в угол и у него не оставалось выхода. Просто так Сонни не убивает. Кроме того, вы же говорили, что он обожал вашу дочь.

— Я говорил, мне казалось, что он обожает ее! Он все время водил нас за нос — как могу я верить в то, что он действительно ее любил? Когда я вернулся из Вирджинии, слуги сказали мне, что их нет уже несколько недель. И ни письма, ничего. По-вашему, так должен вести себя почтительный зять? Не говоря уже о том, куда он мог завести мою девочку!

— Мы их найдем.

Однообразные уверения Мейджорса начинали надоедать Джентри.

— Но до сих пор вы его не могли найти, верно? — огрызнулся он. — Расклеили эти ваши плакаты по всей долине Миссисипи — и так и не смогли узнать, где сейчас Сонни Кларк.

— Мы перестали искать его, так как думали, что он умер. Поэтому мне и пришлось разыскивать эти плакаты в старых папках. Его ранили во время нападения на банк, и мы были уверены, что шайка бросила его умирать где-то на дороге. Все выглядело именно так — потому что во всех последующих вылазках Джесса и Фрэнка он не участвовал. Мы ничего не слышали про Сонни Кларка до того дня, когда вы пришли к нам в контору и принесли свадебную фотографию вашей дочери и ее жениха, Росса Коулмэна. Думаю, он скрывался где-то, пока не поправился, затем изменил свою внешность и решил вести жизнь законопослушного гражданина.

Стаканы на столе зазвенели снова — на этот раз из-за того, что на него наткнулся какой-то пьяница. Он чуть не упал на Мейджорса, но, удержавшись, выпрямился.

— Пардон, — пьяно пробормотал он, проковыляв к соседнему столику, грохнулся на табуретку и громко потребовал: — Виски!

Джентри с отвращением смотрел на него. Грязный, одежда запятнана кровью. Может быть, его походка была нетвердой не только из-за выпитого — жидкие волосы и лоб тоже были покрыты засохшей кровью. От него сильно пахло немытым телом. Джентри уже собрался предложить Мейджорсу отправиться куда-то в другое место, но тот как раз заговорил сам.

— Я тут поспрашивал кое-кого. Тот старик, что жил на холме, — Мейджорс заглянул в записную книжку, — Джон Сакс. Его нашли мертвым, он лежал так уже несколько недель, но умер, скорее всего, своей смертью, от старости. Никаких следов борьбы там не обнаружили. И никаких зацепок, чтобы выяснить, где сейчас скрывается Кларк. Узнали только, что из округа Макминн в прошлом месяце отправлялся один караван.

Джентри поморщился.

— Вы, я вижу, совсем не знаете его, Мейджорс. Росс… Сонни на месте долго не сидит. Все время в движении. На лошади он ездит лучше всех, кого я видел.

— Я слышал об этом… из разных источников, — сухо ответил Мейджорс.

— И с такой старой черепахой, как караван, он точно не станет связываться.

— Но там ему безопаснее. Ехать в караване, с женой, как другие переселенцы, значит, не привлекать к себе лишнего внимания.