Переломным моментом стало взятие войсками Императора Золотого Моста. Под стенами этого города правитель Империи встретился с кошевым атаманом чубов. За последним стояла немалая сила, но про это – в другой раз. Предводитель чубов, известных любовью к свободе, иногда переходящей в настоящую анархию, присягнул на верность Императору. А тот в ответ поклялся, что потомки кошевого будут предводительствовать чубами. После этого Золотой Мост добровольно открыл ворота. Город, уже находящийся под защитой многочисленных примитивных пушек и горожан, вооруженных мушкетами и пистолями, мог противостоять полкам Императора, мог отбросить от своих стен чубов, но не обе эти силы, объединенные в один железный кулак.

Император по достоинству оценил эту добрую волю. Горожанам за их благоразумие были оставлены все вольности. Фактически власть Империи ограничилась необременительным налогом и льготными ценами на вооружение. Остальное осталось по-прежнему.

Очаги сопротивления сохранились лишь на юге. Тамошние князья держались за счет наемников-чубов. Понятно, что после сговора Императора с кошевым атаманом непокорные княжества оказались между молотом и наковальней. С одной стороны – чубы, вчерашние наемники, знающие местность, с другой – многочисленные закаленные в боях полки Императора. Два года, потребовавшиеся для покорения южан, – очень большой срок. Император просто старался свести потери к минимуму, в том числе и у своих противников. Практически пострадала лишь власть имущая верхушка да приближенные к ней воеводы.

Так была образована Империя. Ее называют Венедской, потому что в ней объединились все народы венедского корня. Ну а еще иногда ее называют Вилецкой, помня, с какого княжества все началось. Народ постепенно успокоился, стал сыт и доволен. Император окружил себя талантливыми сподвижниками, не глядя на знатность рода и прошлые грехи. Заговоры очень быстро раскрывались, мятежные роды бывших князей вырезались, бандиты и разбойники истреблялись. Словом, мир и благоденствие наконец-то пришли в венедские земли.

Император стал поглядывать на соседей. Северные варвары-анты, Дикое Поле на юго-востоке с многочисленными степными ордами, а на востоке – пустыня, где кочевали племена бедуинов. Было еще, конечно, Заморье, куда плавали только купцы из Золотого Моста. Словом, оставались те, кого можно было объединить и осчастливить. Если верить некоторым летописям, властитель Империи успел начать действия против них. Так, к примеру, именно тогда активизировалась торговля с северянами. Ну а каждый купец – немного лазутчик. Это сопровождалось основанием ряда укрепленных городищ в землях варваров – якобы для охраны торговых путей.

И вдруг Император исчез. Это оказался один из двух самых странных персонажей в истории венедов. Пришел ниоткуда, ушел в никуда. Имени его не сохранили летописи, монеты с его портретом если и были отчеканены, то слишком поздно, и в оборот их не пустили, тела его так и не нашли. Это, как водится, породило множество легенд.

Некоторые сказочники вещают на площадях и в кабаках, что Император бессмертен, что он дал людям мир, а люди не оценили этого, но, когда все будет плохо, Император вернется и спасет венедов.

Скептики же считают, что его и не было. Был ряд талантливых военачальников и управленцев, которым надоела княжеская междоусобица. Они-то и выполнили всю работу, а так называемый Император выступал лишь знаменем, и на протяжении десяти лет роль его играл не один и даже не два человека. Ведь каждый год на него покушались до пятидесяти раз. С трудом верилось, что он удачно смог избежать смерти. Скорее всего, когда убивали очередную марионетку, советники подбирали нового «Императора», а народу сообщалось, что властитель в очередной раз избег опасности.

Кстати насчет советников. Их имена как раз хорошо были известны, а трагическая судьба каждого отражена в десятках летописей. Есть даже подробные жизнеописания. Они удерживали созданную Империю довольно долго. Это косвенно подтверждает точку зрения скептиков. Слабым аргументом в пользу Императора как сильной личности может служить лишь поведение чубов. После того как разнеслась весть об исчезновении Императора, кошевой атаман поддержал врагов Империи.

Человек – живучее существо. Иногда меня поражает, насколько хорошо он приспосабливается ко всем изменениям вокруг. Конечно, это может не каждый. Но с другой стороны, никогда не угадаешь, на что способен тот или иной человек. Иногда бывает так, что крепкий парень, выброшенный из привычной жизни, начинает чахнуть, словно кто-то отнял у него всю волю к борьбе. А иногда ничем не примечательный человечек, воспитанный в тепле и уюте, вдруг, лишившись всего этого, проявляет поистине крысиную живучесть. Он схватывает на лету новые правила поведения, развивает в себе поразительное чутье на то, как себя держать, чтобы просто остаться в живых. Проходит год-два – и куда подевался маменькин сынок? Перед нами король подворотен. Я рад, что меня на улицу никто не выбрасывал. Ушел сам. Тогда мне было плевать на слезы матери и обещания отца лишить наследства ослушника, то есть меня. Я хотел свободы. И я хлебал то, что мне казалось свободой, жадно, неистово, пока она не пошла у меня горлом, словно кровь из пробитого легкого. Я не люблю вспоминать о тех временах. И о том человеке, которым тогда был я, тоже вспоминать не люблю. Конечно же будущие летописцы вычеркнут эту страницу моей жизни, безжалостно вымарают, отскребут до девственной белизны листа, до страшных дыр, о которых будет сказано: «Увы, об этом этапе его жизни не осталось никаких устных или письменных свидетельств, но доброе древо не растет на плохих почвах». Из этого будет сделан вывод о добродетельности моей юности. И никто не узнает о пьянящей свободе, переполнившей меня и обернувшейся всего лишь ядом вседозволенности, который отравил меня, а потом потек наружу черной желчью.

А чего ждать от тебя, неизвестный летописец, если те времена и из моей памяти давно изгладились. Остались ощущения. Липкая кровь на пальцах, ребристая рукоять ножа. Бег от опасности, сравнимый с полетом, и ночной полет, сравнимый со смертью, когда тело переполнено хмелем и дурманом.

Может быть, я слишком поспешил, сразу начав рассказывать про Золотой Мост? Что, попробуем заново? История моя началась в небольшом городишке на окраине Лужского княжества. Место весьма примечательное. Княжество лежало на севере, но от варварских земель его отделяли непроходимые Кордонные горы. С гор текла река Гремучка, и вот там, где она обрушивалась вниз водопадом, и выросло поселение рудокопов. Гремучка, низвергаясь со скалистых уступов, размывала твердую породу, и постепенно образовалось озерцо. Первые поселенцы обосновались на его западном берегу. В основном они были рудокопами и кузнецами. Свое селение назвали Тихая Заводь. Князья всячески помогали им. Как-никак железо всегда было ходовым товаром. При первой Империи Тихая Заводь разрослась. Сюда начали ссылать преступников, старые шахты расширили. Многие, отбыв срок наказания, оставались. Платили рудокопам неплохо. Но воровской характер новых жителей давал себя знать. И очень скоро соседи начали называть селение, превратившееся в небольшой городок, Тихая Замуть. Название прижилось, и многие уже не могли упомнить, как их город назывался раньше.

Пожалуй, отсюда мне и следовало начать. Тем более что Тихая Замуть стала первым шагом на долгом пути к Золотому Мосту. Я пришел в город вместе с караваном. Купцы привезли целую подводу водки и пива, в надежде очень быстро сбыть этот товар и набрать железа по низким ценам. Путь выдался легким. В обратную дорогу меня решили не нанимать. И я задержался в Тихой Замути. А сама история началась, когда я почувствовал в своем кармане чужую пятерню. У меня оставалась последняя золотая монета. Я решил ее не тратить, отложить на черный день. Но у одного из воришек оказалось свое мнение, как лучше использовать золотой кругляш с профилем князя Лужского.