Закончив необходимую словесную подготовку, я попытался припомнить что-нибудь светлое и хорошее, чтобы избавиться от переполнявших меня отрицательных эмоций. Я вспомнил, как ел вкуснейший вафельный рожок с фисташковым мороженым всего двадцать минут назад, и пообещал себе в случае удачных переговоров съесть еще один такой же.

Итак, к борьбе за комнату я был готов. Не хватало только боксерских перчаток, ринга и зрителей. Я бодро спустился к портье, улыбнулся ему самой доброжелательной улыбкой и произнес:

– Извините, месье, я хотел бы узнать в какое время в вашем замечательном отеле завтрак?

– О да, месье, вот расписание завтраков и ужинов, – ответил портье со стандартной улыбкой.

– А где находится ресторан и на сколько человек он рассчитан? Я так спрашиваю, потому что имею привычку подолгу завтракать, но не хотел бы никому мешать, – продолжаю я заготовленные фразы.

– Вход в наш небольшой ресторанчик вот здесь, справа от меня. Вы можете приходить в любое указанное в расписании время. Я думаю, что вы никому не помешаете. Постояльцев в это время года почти нет, – ответил он.

«Вот поросенок! – подумал я про себя, – в отеле почти никто не живет, а он засунул меня в этот скворечник. Ну, ничего! Загнал ты, парень, себя в угол!»

– У вас замечательный отель. А почему он называется «Мольер»? – продолжил я.

Если первые фразы были нужны для понимания самой возможности переселения и для отсекания вероятного ответа «других номеров нет», то теперь была задача максимально расположить к себе собеседника. Для этого необходимо уйти от стандартных вопросов и заставить его поразглагольствовать на какую-нибудь отвлеченную тему, но по возможности касающуюся отеля. Парень с удовольствием рассказал легенду, что якобы в этом доме на втором этаже жил и писал Мольер. По рассказу чувствовалось, что портье неравнодушен к писателю.

– На втором этаже? Это, наверное, номер с двустворчатыми дверями? – изумленно спросил я.

– Да, именно! Хотите, я вам его покажу? – Парень был доволен, что нашел во мне исправного слушателя.

Я согласился, осмотрел апартаменты, которые по площади были раза в два больше моего скворечника. Убедившись, что в номере никто не живет, я выслушал еще какую-то историю про Мольера и нанес решающий удар:

– Вы знаете, у меня есть чувство, что вы тоже пишете. – Парень замер на месте, слегка покраснел и с удивлением посмотрел на меня.

– Ну что вы, я только любитель. Так, пару никчемных рассказов, которые никому не нужны.

– Ну, прежде всего имеет смысл писать для себя. А напечатают или нет – это совершенно другой вопрос. Вы знаете, я тоже когда-то пытался писать. Написал, а потом выкинул. А теперь жалею.

Ну, все! Теперь мы оба глубоко творческие натуры, бизнесмен и портье – люди искусства. Но так как мы теперь такие одинаковые, отказать мне будет почти невозможно.

– О, как бы я хотел почувствовать себя настоящим писателем хоть на секунду! – воскликнул я. – Месье! Поселите меня хотя бы на день в этот номер, пожалуйста!

Заметьте! Я ни разу не сказал о том, что мне не нравится мой номер на седьмом этаже. Я искал и нашел другую причину. И сделал все, чтобы мне было невозможно отказать. Загнанный в угол соратник по перу лихорадочно придумывал ответ.

– Но, этот номер немного дороже и к тому же здесь не работает кондиционер, – нашелся он.

– Да! Кондиционер – это очень серьезная неисправность, – сказал я, а про себя подумал, что в это время года кондиционер мне точно не понадобится. – Но я все равно готов занять этот номер и доплатить за переезд при условии, что вы устраните эту неисправность. Так вы дадите мне почитать ваше ненапечатанное?

– Да, – ответил он, и это был ответ, который был мне нужен.

Спустя полчаса, весьма довольный собой, я поглощал свой бонусный рожок и напевал: «Пирожок вдвойне вкусней, если это… заработал». Сегодня по плану был отдых. Я пошел к Лувру через площадь с фонтаном, на которой стоит театр Комеди Франсез. Немного полюбовавшись одиноким фотографом, который пытался запечатлеть брызги фонтана, я осмотрелся, и взгляд мой упал на рыбный ресторанчик. «Вот ты-то мне и нужен», – подумал я про себя и смело шагнул навстречу ужину.

Что нужно русскому в Париже? Эйфелева башня? Это – если впервые приехал. На самом деле – свежие морепродукты и старые добрые вина. Конечно, в последнее время в Москве тоже можно покушать морских гадов и выпить настоящего французского шампанского, но стоимость ужина заставит худеть остаток недели.

В Париже ценник хорошего рыбного ресторана тоже заставляет призадуматься, но если знать, что заказывать, можно фантастически отужинать и за пятьдесят евро. Но что заказывать, я не знал. Зато в моем распоряжении были хорошее настроение и французский язык. Французский язык – это золотая отмычка к сердцу каждого француза. Пользуйтесь ею, даже если вы знаете только слова приветствия, и они будут к вам доброжелательны. Но ни в коем случае не стоит приветствовать французов на английском. Уж лучше на русском, но только не на английском. В большинстве случаев английский они знают, но начать на нем разговор – ниже достоинства приличного француза. Это противостояние у них в крови на подсознательном уровне. Долгие века они соревновались, кто кого, и вот хотя бы в языковом плане старушка Англия одержала верх.

В ресторане я доброжелательно поздоровался с менеджером. Меня спросили, зарезервирован ли для меня столик. Хороший признак. Я неспешно рассказал, что столик не бронировал, но хотел бы отведать свежих морепродуктов, устроив себе полноценный ужин во французском стиле. Мне тут же предложили один из свободных столиков. Я сказал, что столик мне нравится, но остался на пару минут рядом с менеджером. Рассказал ему историю, что только что прилетел, устроился на соседней улице, и попросил его как специалиста выбрать за меня, голодного русского, прибывшего из голодной страны, блюда и напитки по всем правилам кулинарного искусства, начиная с аперитива и заканчивая десертом. Меня спросили, желаю ли я попробовать устриц. На это я ответил, что явился сюда исключительно ради всевозможных морских гадов и рыб, и также добавил, что я – не нувориш и хотел бы уложиться в разумную сумму, если это в принципе возможно.

Я счастливо улыбался и кивал, когда француз рассказывал мне об ассортименте рыбы и всевозможных соусах, которыми так славится их ресторан. Не сказать, что я много понял, но улыбка на манер Чеширского кота и активное кивание выказывали мою крайнюю заинтересованность. Менеджер, довольный собою как специалистом и мною как добропорядочным слушателем, тоже заулыбался, сам составил заказ и сказал, что все блюда обойдутся мне в пятьдесят евро. Я уже видел краем глаза, что любой десерт в этом ресторане стоит не меньше пятнадцати, поэтому горячо поблагодарил менеджера и попросил его дать распоряжение официантам также рассказывать мне о тех блюдах, которые они будут подавать. Француз был мною доволен и сказал, что по возможности и сам будет подходить и комментировать тонкости кулинарного искусства и haute cuisine.

Приятно чувствовать себя центром внимания. Около меня суетились, со мной разговаривали, мне показывали, какие щипчики и вилочки использовать для того или иного блюда, в какой последовательности и какими соусами поливать, что там внутри и как это достать; объясняли, на каком языке говорят устрицы, и если они пищат и сворачиваются, будучи политыми соком лимона, то это хорошо. Менеджер рассказал немного о вине, сортах винограда и географии французских вин.

Удивил аперитив, который смешивался из невиданного мной ранее ликера и белого сухого вина, и ромовая баба в качестве десерта. К тому, что десерт часто пропитывают ромом, коньяком или ликерами, я давно привык. Но я видел впервые, чтобы приносили десерт и отдельно целую бутылку рома. На мой вопрос, что с этим делать, официант быстрым движением отхватил большой кусок ромовой бабы, положил мне на тарелку и вылил на все это огромную рюмку рома. Напиток тотчас был поглощен тестом десерта.