Бог сел на вращающийся табурет у рояля и стал указательными пальцами выстукивать «Собачий вальс».

— Я хочу встретиться с ним. Лицом к лицу. Здесь.

— Он вернется из Японии лишь через две недели.

«Я сошел с ума», — решил Майкл, доставая из кейса деловой блокнот в обтянутом кожей переплете. Только конченые шизофреники записывают в свои графики даты встречи с Богом.

— День святого Патрика подойдет? — спросил он, просматривая март. — Сможем втиснуть Вас в десять утра.

— Замечательно.

В квадрате «17 марта» Майкл вписал: «10 утра — Бог».

— Я могу поинтересоваться темой?

— Скажу лишь, что, если твой босс не научится быть чуточку скромнее, его постигнет большая и страшная беда.

Никогда еще «Собачий вальс» не звучал для Майкла Прита похоронным маршем.

Бог знает, почему Майкл так легко убедил своего босса в том, что встреча со Мной необходима.

Проблем не возникло только потому, что человек, занимающий такое высокое положение, как Даниил Нимрод, никогда не исключает возможности того, что однажды с ним вступит в контакт Ваш Покорный Слуга. Ничего удивительного, что первое, о чем спросил босс Майкла, так это почему вдруг командует Бог — не лучше ли им встретиться в «Сарди»? Майкл попытался объяснить, что небоскреб как нельзя лучше подходит для подобного рандеву: Бог, возможно, распоряжается небом, твердью и обозримым космосом, но Башней-то владеет Нимрод, и только Нимрод.

Никогда не недооценивайте силу слова. Когда Я назначил Адама главным биологом в Раю — разрешил ему назвать тигра «тигром», кобру «коброй», скорпиона «скорпионом» — то тем самым предоставил ему нечто вроде суверенной власти над всеми тварями. Тогда как для тигра, кобры и скорпиона Адам и ему подобные остались совершенно непостижимыми, то есть безымянными.

Нимрод согласился с доводами своего секретаря. Итак, встреча произойдет в назначенное Мною время и в назначенном Мною месте.

«Чтоб им, этим ирландцам, — думал Майкл. — С их вшивым парадом». Куда бы они ни свернули, везде натыкались на заграждения с надписью «Полицейское управление Нью-Йорка», и шофер повел лимузин окольными путями, в результате чего они оказались на площади Объединенных Наций, за добрых десять кварталов к югу от Башни.

Мистер Нимрод, спокойный и невозмутимый мистер Нимрод, не возмущался. Когда они ехали назад в центр, он потянулся, сделал глоток «Кровавой Мэри» и начал задавать вопросы, на которые не было ответов.

— Как думаешь, Он позволит нам упоминать имя Его? — Мальчишеское лицо босса сияло восторженной улыбкой — впервые после неудачи с островом Якусима Майкл видел его счастливым. — Пойдет слух, кто проживает на шестьдесят третьем этаже, и — бац! — на следующий день мы сможем удвоить арендную плату.

— Полагаю, Он предпочтет сохранить определенную анонимность, — возразил Майкл.

— Как ты думаешь, что Он хочет мне продать?

— Не думаю, чтобы Он что-нибудь продавал. — Майкл посмотрел в глаза Нимроду. «Сколько в нем энергии, — думал секретарь. — Как же баснословное богатство способствует здоровью!» — У меня сложилось впечатление, что он считает вас, ну…

— Ну-ну?

— Излишне амбициозным.

Босс пожал плечами.

— Во Вселенной достаточно места для моих амбиций, — заметил он, смешивая себе еще одну «Кровавую Мэри». — А может, это совсем не товар — может, услуга. Как ты думаешь, Майкл, Он продает услуги!

— Что вы имеете в виду?

— Ну, знаешь, — бессмертие или еще что-нибудь в этом роде.

— Мне бы не хотелось гадать.

— Фотосинтез?

— Не спрашивайте меня, сэр.

Даже после того как они покинули лимузин и вошли в атриум, босс продолжал сводить Майкла с ума своими вопросами. Нимрод заходил в магазины, радовался удивленным ахам и выпученным глазам продавцов: Боже правый, сам Великий и Недоступный прохаживался среди товаров, словно обычный покупатель с Пятой авеню, как самый заурядный миллионер. В «Бек» он остановился, чтобы повосхищаться нимфенбергскими шахматами за 2300 долларов; в «Аспри» покрутил в руках часы с камнями — рубинами и лазуритами — за 117 000 долларов; в «Боттичеллино» купил своему новорожденному племяннику пару замшевых голубых пинеток за 85 долларов. Майклу казалось чудом, что они прибыли к порогу Божественной обители с опозданием всего на тридцать две минуты.

Хотя Хозяин, открывший им дверь, блистал непринужденными манерами, а на лице сияло радостное выражение, беспокойство не покидало Майкла. Бог был одет с соответствующей случаю элегантностью — серебристо-серый деловой костюм, белая хлопчатобумажная рубашка, бежевый галстук, тогда как бледно-желтые льняные брюки и черепахового цвета рубашка Нимрода выдавали небрежность, граничившую, как опасался Майкл, с непочтительностью.

Нимрод пожал Всевышнему руку.

— Слава о Вас бежит впереди Вас, Господи.

— Как и Ваша, — ответил Хозяин, скромно опуская веки.

Бог повел гостей в зал. Теперь крышку «Стейнвея» украшала дивная композиция из оранжерейных орхидей необыкновенной красоты.

— У меня есть подарок для Вас, Господи, — сказал Нимрод, — я могу называть Вас «Господом Богом»?

Всемогущий утвердительно кивнул и в свою очередь спросил:

— А Я могу называть вас просто Даниилом?

— Разумеется.

Нимрод щелкнул пальцами, сверкнули бриллианты. Майкл распахнул свой кейс из испанской кожи и вытащил экземпляр книги «В яблочко: как разбогатеть на недвижимости».

— Поставить автограф? — поинтересовался Нимрод.

— Сделайте одолжение, — молвил Бог. — И позвольте преподнести вам ответный подарок, — добавил Он, снимая с полки из красного дерева Новую Международную Библию.

Они надписывали свои книги в течение минуты, показавшейся Майклу вечностью.

— Сатурн, — промолвил наконец Нимрод.

— А? — переспросил Бог.

— Ну, тот стиляга. С кольцами.

— У Юпитера тоже есть кольцо, — заметил Бог. — Об этом даже в «Уолл-стрит джорнэл» писали.

— Я дам Вам семьсот пятьдесят, — заявил Нимрод. — Восемьсот, если заключим сделку до конца месяца.

— О чем Вы говорите?

— Я говорю о Сатурне — готов купить Сатурн за восемьсот миллионов долларов.

— Сатурн?

— Я буду его застраивать, — пояснил Нимрод. — Как только приберу к рукам программу Канаверала, буду ежедневно выпихивать в космос больше туристов, чем посещает Париж за целый год.

Тут Майкл почувствовал, что просто обязан вмешаться.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, господин Бог, сэр, но ведь Сатурн — всего лишь газовый шар, да?

— Я бы не говорил «всего лишь». — Бог надул губы, будто обиженный ребенок. — Впрочем, да, твердью там не пахнет. Весь смысл в кольцах.

— Тогда торги закрываются, — заявил Нимрод, хлопнув ладонью по крышке «Стейнвея».

— А они никогда и не открывались, сукин ты сын, — возмутился Господь и сделал шаг к панорамному окну. Стекло было прикрыто толстыми шторами из ацетатного шелка фисташкового цвета. — Я не просил тебя устраивать здесь торги.

Майкл украдкой взглянул на Нимрода. Босс даже глазом не моргнул. Железные нервы, черт возьми.

— Как Я понимаю, у тебя грандиозные планы, — промолвил Бог, дернув за золотой шнурок. Шторы распахнулись, открыв впечатляющее зрелище: толпы людей, празднующих День святого Патрика, выстроились вдоль Мэдисон-авеню в ожидании парада. — Слышал, ты работаешь над проектом «Пропасть Нимрода».

Босс бросил на Майкла сердитый, леденящий кровь взгляд.

— Не мешало бы некоторым научиться держать язык за зубами, — буркнул Нимрод.

— Ваш секретарь ничего не разглашал, — усмехнулся всемогущий.

Нимрод подошел к окну.

— Конечно, существует проект «Пропасть Нимрода», ой Бог, по сравнению с ним Большой Каньон будет выглядеть маленьким ухабом. Послушайте, если Вы один из этих фанатиков-защитников окружающей среды, то Вам следует уяснить, что мы используем для земляных работ только обычную взрывчатку.

В комнату ворвалось форте медных труб. Начался парад.