А Эван не выказывал ни признаков усталости, ни голода. Неужели он впрямь ничего не чувствовал? Но такого просто не может быть. Впрочем, человек, который с такой легкостью мог вырвать из своей души воспоминания о нежных словах и ласках, способен на все, что угодно.
Но более всего терзала Кэтрин холодная маска на лице спутника. После коротких фраз, которыми они обменялись в начале поездки, он обращал на нее внимания не больше, чем на те деревья, мимо которых они проезжали. И Эван относился к тому, что она сидела так близко от него, как если бы сам был деревянным.
И в то время, как она ни на секунду не могла выбросить из головы сцены вчерашней ночи, Эван, похоже, напрочь забыл обо всем. Что это за человек? Неужели это он с такой нежностью прижимал ее к себе? И как эта каменная статуя способна была пылать такой страстью?
В который уже раз Кэтрин поражалась тому, насколько непостижимым оказался он для нее. Эван сказал, что родился в семье фермера. Каким же образом мальчик смог попасть в Кембридж и стать известным ученым?
Тут Кэтрин припомнила, как он вел себя на свадьбе: его нельзя было отличить от всех остальных людей, зарабатывающих на жизнь простым физическим трудом. Да, как бы ни пытался он вырвать с корнем свое прошлое, фермерское начало сказывалось.
Некоторые вещи навсегда оставляют клеймо в душе. И, происходя из простой семьи, он наверняка особенно придирчив к тем, кто занимает более высокое положение. Этим скорее всего и объясняется его готовность поверить во все дурное о Кэтрин.
Кэтрин вспомнила слова Эвана о том, что он привык преклоняться перед женщинами ее круга. И нахмурилась. Если он таким образом выказывает свое уважение, то как же должны выглядеть его ненависть или презрение?
Но она уже была сыта по горло его молчанием и мрачностью. Этой поездке, наверное, никогда не будет конца.
Уже приближались сумерки, а до Кармартена, похоже, еще скакать и скакать. Мистер Куинли, вероятно, уже сел на корабль. Что же в таком случае предпримет Эван?
— Где мы? — спросила Кэтрин, любопытствуя, снизойдет ли он до ответа.
Эван слегка вздрогнул, словно ее слова заставили его вернуться откуда-то из другого мира. После чего натянул поводья и глубоко вздохнул:
— В двух часах езды от Кармартена.
Легкая хрипотца в его голосе, такая знакомая по прошлой ночи, снова больно кольнула сердце Кэтрин. Но она попыталась вытравить всякое проявление чувства из своего собственного голоса:
— Ты собираешься ехать, несмотря на темноту? Он резко бросил:
— Мы будем ехать, пока не прибудем в Кармартен.
— Но это опасно. Разбойники…
— Здесь их не водится. О чем позаботился Рис Воган. Его арендаторы и слуги имеют возможность вполне достаточно зарабатывать честным трудом, и им нет нужды заниматься таким грязным и опасным промыслом.
Похоже, он хорошо знает этих своих друзей Воганов, правда, тут нет ничего удивительного, ведь он сам родом из Кармартена. По крайней мере, так он говорил.
— Значит, их поместье где-то рядом?
— Да, до Линвуда отсюда близко. — Он отвечал по-прежнему коротко и отрывисто, но Кэтрин все же почувствовала, что и его наконец утомил долгий путь. — Мы только что миновали поворот к ним.
Кэтрин обернулась и увидела в закатных лучах солнца неширокую, но хорошо укатанную дорогу, ответвляющуюся от главной:
— А ты не хочешь заехать к ним и немного отдохнуть? — Она не знала, как вынесет еще два часа езды в такой близости от него… и в такой от него дали.
Но Эван развеял ее надежду:
— Нет. Я еще надеюсь, что мы застанем Куинли в Кармартене.
— Мы вполне могли бы перекусить…
— Нет. Поедим в Кармартене.
Это было последней каплей, переполнившей чашу. Больше Кэтрин не собиралась терпеть. Схватившись за поводья, она начала поворачивать лошадь назад, к дороге, которую они толька что миновали.
— Черт тебя побери, Кэтрин, что ты вздумала? — Эван попытался забрать у нее поводья.
Но каким-то чудом ей удалось вывернуться:
— Я устала и проголодалась! И никуда не сдвинусь, пока мы не поедим. Ты прекрасно знаешь, что мистер Куинли уже уехал. Корабль отплывает после обеда. А сейчас уже вечер. Незачем устраивать такую гонку.
Дотянувшись до поводьев, Эван дернул влево, в сторону Кармартена. Лошадь остановилась, не понимая, чего от нее хотят.
Занятые борьбой, они не слышали стука копыт лошади на дороге из Лондезана, пока не раздался чей-то громкий крик:
— Эй, вы, там! Стойте!
Кэтрин, испуганная до смерти, замерла. У нее едва хватило сил прошептать при виде скачущего во весь опор всадника:
— А ты уверял, что здесь не водятся…
Эван сумел справиться с лошадью лишь тогда, когда всадник уже почти поравнялся с ними, так что спасаться бегством было уже поздно.
Кэтрин всматривалась в окутанную облаком пыли фигуру. Что-то в ней было очень знакомое. И когда неизвестный подъехал еще ближе, она с облегчением вздохнула:
— Слава Богу! Это всего лишь Дейвид.
Эван тотчас обхватил Кэтрин вокруг талии, словно пытался защитить ее, и пробормотал:
— Какого черта он тут делает?
Дейвид пробежал по ним взглядом и недобро усмехнулся, видя, как его соперник прижимает к себе Кэтрин:
— Ну и задали вы мне сегодня хлопот. Должен сказать, что моя лошадь не привыкла к таким гонкам.
— Тогда зачем было гнаться за нами? — холодно поинтересовался Эван.
— Чтобы не дать увезти Кэтрин. Она вернется со мной к себе в замок.
Кэтрин ощутила, как напрягся каждый мускул тела Эвана. Он приподнялся в седле, еще теснее прижимая ее к себе:
— С чего ты вообразил, что она хочет вернуться домой? Однажды ты уже получил отказ, если помнишь…
Откровенно ревнивые нотки, прозвучавшие в голосе Эвана, поразили Кэтрин. Все его сегодняшнее поведение убедило ее в том, что он не питает к ней больше никаких чувств.
— Ньюком, я знаю все, — отрезал Дейвид. — Так что нет смысла разыгрывать роль влюбленного. Мне известно, куда ты везешь ее и зачем. И она поехала с тобой не потому, что сама так решила, это уж я знаю точно. Ты везешь ее, чтобы отправить на виселицу. Поэтому я нисколько не сомневаюсь, что она с радостью вернется домой — со мной.
Эван потянул лошадь за поводья, и она неспешным шагом двинулась прямиком в Кармартен:
— Никто ее не повесит, и никуда она с тобой не поедет, — спокойно заявил он.
В ответ Дейвид обогнал их и загородил дорогу. К ужасу Кэтрин, он вытащил из-за пояса пистолет и направил его прямо Эвану в лоб:
— Боюсь, на это тебе нечего возразить, Ньюком, — заявил он, с ненавистью глядя на противника.
Эван придержал лошадь.
— Нет! — вскричала Кэтрин, видя, что дуло пистолета по-прежнему наставлено на Эвана. — Дейвид, не смей этого делать! Остановись.
— Слезай с лошади, Кэтрин! — распорядился Дейвид, не обращая внимания на ее слова. — Мне не хотелось бы ненароком тебя ранить.
— Не смей стрелять! — повторила Кэтрин.
— Слезай с лошади, — скомандовал на этот раз уже Эван.
Пораженная, она глянула в его каменное лицо.
— Ч-ч-что?
Не сводя глаз с пистолета, Эван проговорил:
— Я не знаю, хороший ли стрелок Морис, и не могу рисковать. Вдруг он промахнется и попадет в тебя?
Судя по всему, он готов был подставить свою собственную грудь, только чтобы уберечь ее от опасности. Кэтрин замотала головой:
— Не слезу. Ты что, не видишь, он того гляди выстрелит…
Кэтрин и не заметила, как очутилась на земле. Эван столкнул ее с седла и уже отъехал от нее на лошади как можно дальше.
Кэтрин вскочила. Ее охватил такой ужас, какого она не переживала за всю свою жизнь. Дейвид, конечно, не станет медлить. Готовая в любую минуту услышать выстрел, Кэтрин бросилась к лошади и вцепилась в ногу Эвана.
— Кэтрин, отпусти, черт тебя побери! — с мукой в голосе проговорил Эван, силясь высвободиться. — Отпусти же!
Дейвид поводил пистолетом из стороны в сторону, стараясь получше прицелиться. Лицо его посерело.
