— НУ, кидай! — пронзительно вскрикнула Грейс.

Изо всех сил размахнувшись, Гордон запустил ключом в крокодила. Он ударил животное в спину с гулким отзвуком. Крокодил содрогнулся всем телом, но продолжал приближаться к людям.

— Лезь к пропеллеру! — приказал взволнованный Гордон.

Грейс вскарабкалась по носу самолета так высоко, как только смогла. В эту секунду темная длинная масса ударила в бок самолета, отчего тот весь содрогнулся, затем повернулась по течению и вновь ударила, но на этот раз менее уверенно и как-то криво. Темный продолговатый силуэт перевернулся в воде и на поверхности показался сучок с еще оставшимися на нем листьями.

Гордон заулюлюкал.

— Это была всего лишь ветка дерева! — крикнул он. — Смотри, Грейс! Это дерево! Я швырнул отличный гаечный ключ, чтобы отпугнуть этим безмозглое полено!

Гордона одолел громкий смех. Хохоча во все горло, он помог Грейс перебраться обратно в кабину. Он придержал ее руками за талию и потянул на себя.

— Не могу в это поверить! Мы испугались дерева! — кричал он, смеясь. — О, Грейс! Грейс!

Она тоже засмеялась, обняла его за шею и закружилась в импровизированном танце.

Вдруг она поняла, что он ее целует, а она горячо отвечает на его поцелуи, приподнявшись на носки. Он обнимал ее так крепко, что ей было даже трудно дышать.

— Грейс, — шептал он жарко. — О, Грейс!

37

Наконец они оторвались друг от друга. Оба выглядели крайне смущенными и виноватыми. Гордон заговорил первым:

— Прошу прощения, — сказал он. — Даже представить себе боюсь, что ты обо мне подумала.

— Нет, это моя ошибка, — торопливо перебила его Грейс. — Ладно, плюнули и забыли.

— Понимаю, — спокойно проговорил он. — Для тебя это ничего не значило?

— Как могло это что-то для меня значить, — не глядя в его сторону, проговорила она. — Мы плохо знаем друг друга и не можем испытывать сильных взаимных чувств…

— Ничего не могу поделать со своими чувствами, — признался Гордон. — Они просты и понятны. Я мужчина, а ты красивая, пленительная женщина.

— Но ты же святой! — выпалила она.

— У святых тоже есть чувства, — возразил он тихо. — А меня мои просто замучили. Мне уже двадцать пять лет, а я никогда не знал близости с женщиной.

Она изумленно обернулась на него.

— Что ты сказал? Ты хочешь сказать, что ни разу не занимался любовью со своей женой?

— С моей женой? — смущенно переспросил Гордон. — А ведь я не женат.

— Но Селия!.. Я думала…

— Селия моя сестра! С чего ты взяла, что она моя жена?

Грейс припомнила свои разговоры с Селией. Она не раз звала ее миссис Бэнкс, но та никогда ее не поправляла. Наоборот, Селия постоянно рассказывала о своем «дорогом Гордоне» и вообще всячески представляла дело так, как будто они являются супружеской парой. Очевидно, она не хотела, чтобы Грейс узнала о том, что Гордон свободен.

— Грейс, можно задать тебе один вопрос? — предложил он, ворвавшись в ее мысли. — Ты в самом деле ничего не почувствовала сейчас, когда мы поцеловались?

Она внимательно взглянула ему в глаза.

— Разумеется, я почувствовала, — ответила она. — Ты и сам должен был это понять.

— Что ты почувствовала?

Она покраснела и отвернулась от него.

— Я снова почувствовала себя женщиной.

Он приподнял ее подбородок. Когда их глаза вновь встретились, он улыбнулся и еще раз поцеловал ее.

— Теперь я об одном жалею, — сказал он потом.

— О чем? — спросила она.

Он покраснел. Ей нравилось наблюдать за тем, как он смущался. Совсем, как школьник.

— Мне стыдно, что я могу умереть здесь, так и не узнав, каково это — быть с женщиной.

Грейс рассмеялась.

— Гордон! В своей жизни мне много приходилось слышать подобных предложений, но твое оказалось самым коварным!

Краска еще гуще выступила на его скулах.

— Я вовсе не имел в виду тебе что-то предлагать… Я просто размышлял вслух.

Она вновь обняла его за шею.

— Ты такой милый, — прошептала она. — Ни на кого не похож. Ты хочешь заниматься со мной любовью, Гордон?

— Сейчас?! Здесь?!

— А что? Никто не увидит, — сказала она.

Не отходя от него, она принялась расстегивать свою блузку. Когда все пуговицы были расстегнуты, его руки автоматически потянулись к ее прелестным обнаженным грудям. Он издал тихий стон наслаждения и прикоснулся губами к ее нежной коже.

Вскоре юбка упала к его ногам и она стала расстегивать его рубашку. Впрочем, в этом ему не нужны были помощники. Он рывками срывал с себя одежду, не жалея пуговиц. Потом он прижал ее к своей широкой груди и впился в ее рот крепким поцелуем. Они опустились на пол самолета и отрешились от внешнего мира.

Он смотрел на нее сверху вниз глазами, полными желания.

— Если сейчас над нами появится спасательный самолет, я крикну летчику, чтобы он убирался, — прошептал он, скользя губами по ее шее.

Обхватив руками его широкую спину, она тяжело задышала, когда он вошел в нее. Его страсть была столь неистовой, что она вскрикнула.

— Тебе больно? — тут же обеспокоенно спросил он.

— Нет, не останавливайся… — взмолилась она, задвигавшись сама. Ее губы вновь нашли его, ее груди терлись о его грудь…

— О, Грейс! — шептал он.

Потом они лежали вместе. Она положила свою голову ему на грудь. Они дышали в унисон. Глаза Грейс были прикрыты, и она полностью отдалась чувству покоя и удовлетворения, которого не ведала уже много месяцев.

— Ты спишь? — услышала она над собой шепот Гордона.

— Нет.

Он приподнялся над ней, откинул с ее лба прядь волос и нежным взглядом стал ее рассматривать.

— Ты очаровательна, тебе это известно? — проговорил он, сев рядом с ней и наблюдая за тем, как она начала одеваться. — Никогда не думал, что женское тело может быть столь красивым, — добавил он. — Нет, как врач, я, разумеется, видел много раздетых женщин, но ни одна не была так пленительна, как ты…

— Льстец, — засмеялась Грейс и швырнула в него его рубашкой. — Чего я никак не пойму, так это почему ты до сих пор не женат, Гордон. Неужели в Эдинбурге девчонки не укладывались на твоем пути штабелями? С другой стороны, ты не похож и на монаха.

Он рассмеялся.

— И на человека, который дал обет холостяка, я тоже не похож, — прибавил он. — Все значительно проще и упирается в деньги. Каждый свой пенс я тратил на учебу, книги по медицине и прочее в том же роде, а без денег, как известно, невозможно не только жениться, но даже подступаться к девушкам.

— О, — с шутливым почтением протянула она. — Ценю твою жертву.

Гордон опустился на пассажирское кресло и притянул Грейс к себе на колени.

— Ты должна понять традиции моей семьи, — сказал он серьезно. — Вот, например, Селия. Ты ее знаешь, встречалась… Не правда ли, это отрешенная от реальностей жизни женщина? Мать в этом смысле была еще круче. Она всегда мечтала о том, чтобы стать миссионером, но в итоге не подошла из-за слабого здоровья. Поэтому ей пришлось выйти замуж за моего отца. Он умер, когда я был еще совсем крохой. Я совершенно не помню его. Так вот мать растила нас с Селией только для того, чтобы мы посвятили свою жизнь делу миссионерства. Вместо нее.

— Понимаю, — проговорила Грейс.

— Она умерла, когда мне было десять лет, — продолжал Гордон. — Меня подвели к ее смертному одру, и она заставила меня торжественно поклясться в том, что я стану миссионером как только достаточно подрасту для этого. Я не мог впоследствии нарушить обещание, данное умирающему человеку.

— Но ведь тогда ты был еще несмышленым мальчишкой, — возразила Грейс.

— Знаю, — сказал он. — Но Селия была одержима идеей миссионерства, она бросилась в него, как в омут. А поскольку нашим небольшим наследством распоряжалась именно она, по праву старшинства, то и мне пришлось идти по жизни в этом русле. По прошествии времени мне удалось убедить Селию в том, что как врач я принесу больше пользы миссии. Она уехала обращать в христианство своих первых язычников, а я остался за стенами медицинского колледжа. А для того, чтобы я поскорее и получше закончил учебу, она высылала мне ровно столько денег, чтобы я не погиб с голоду.