Командир 8-го корпуса генерал А.И. Деникин писал в своих мемуарах, что в первой половине марта 1917 г. «предполагалось вооруженной силой остановить императорский поезд во время следования его из Ставки в Петроград. Далее должно было последовать предложение государю отречься от престола, а в случае несогласия – физическое его устранение. Наследником предполагался законный правопреемник Алексей и регентом Михаил Александрович»³⁵⁹.

Представляет несомненный интерес тот факт, что после Февральского переворота А.И. Деникин совершил резкий карьерный скачок: с должности командира 8-го корпуса он был поставлен начальником штаба верховного главнокомандующего. Примечательно, что на должность начальника штаба Деникин был назначен по личному приказу А.И. Гучкова. Причём этот приказ Гучков отдал Алексееву, который был против назначения Деникина, в ультимативной форме³⁶⁰.

Генерал Ю.Н. Данилов тоже писал о заговоре со знанием посвящённого человека³⁶¹.

Важнейшую роль в поддержке переворота сыграл главнокомандующий войсками Северного фронта генерал-адъютант Н.В. Рузский. Рузский был давно и тесно связан с Гучковым и руководством ВВНР. Двоюродный брат Рузского профессор Санкт-Петербургского политехнического института

Д.П. Рузский был секретарем городского петербургского совета Великого Востока народов России³⁶².

В январе 1917 г. у английского посла Бьюкенена прошло совещание, на котором присутствовал генерал Н.В. Рузский. На этом совещании обсуждался план дворцового переворота и даже была назначена дата – 22 февраля 1917 г. ³⁶³.

Одним из самых активных сторонников переворота был командующий Уссурийской дивизией генерал-лейтенант А.М. Крымов. В январе 1917 г. в Петрограде состоялась встреча генерала Крымова, которого М.В. Родзянко называл «доверенным лицом Алексеева», и руководством Прогрессивного блока³⁶⁴. Крымов выразил полную готовность армейской верхушки поддержать думцев в их заговорщической деятельности и заявил, что «переворот неизбежен»³⁶⁵.

9 февраля 1917 г. в кабинете М.В. Родзянко в Государственной думе состоялась ещё одна встреча лидеров оппозиции и генералов Рузского и Крымова. Было решено, что в апреле, когда император Николай II будет возвращаться из Ставки, его поезд будет остановлен в зоне действия штаба Северного фронта, император арестован и его «заставят отречься от престола»³⁶⁶.

Имеются сведения и о вовлечённости в планы заговорщиков командования Балтийского флота. Капитан 1-го ранга И.И. Ренгартен писал в своём дневнике, что из его разговора с командующим флотом вице-адмиралом А.И. Непениным стало известно о «довольно определённых сношениях между А. Гучковым, генералом Алексеевым, Непениным об организации переворота»³⁶⁷.

Не менее интересной представляется роль в заговоре против императора начальника гарнизона Пскова генерала М.Д. Бонч-Бруевича. Сам генерал в своих воспоминаниях свою осведомленность о заговоре не отрицал, хотя от прямого участия открещивался, причисляя себя к «легковерным людям», которые полагали, что можно заменить «последнего царя кем-либо из его многочисленных родственников».

По словам Бонч-Бруевича, сложившаяся политическая ситуация в 1916 г. «вызвала к жизни немало заговорщических кружков и групп, помышлявших о дворцовом перевороте». БончБруевич называет имена генералов-заговорщиков: Алексеев, Брусилов, Рузский, Крымов, а также указывает, что к заговору примыкали члены Государственной думы и о нём были осведомлены послы М. Палеолог и Дж. Бьюкенен³⁶⁸.

Бонч-Бруевич был близок и к революционным силам. Один из руководителей русской контрразведки, он приходился родным братом видному большевику В.Д. Бонч-Бруевичу, с которым, как он сам писал, был всегда близок. Через своего брата генерал Бонч-Бруевич имел неплохие контакты с большевистским руководством. Сам генерал Бонч-Бруевич писал, что он не был далёк от большевиков³⁶⁹.

В истории февральских событий практически не изучена роль генерала от артиллерии А.А. Маниковского. Между тем он сыграл немалую роль в осуществлении переворота. Генерал Маниковский был начальником Главного артиллерийского управления. П.Н. Милюков писал, что были предложения «объявить Думу Учредительным собранием и передать власть диктатору (генералу Маниковскому-»³⁷⁰.

Связи оппозиции продолжались и с Великим Князем Николаем Николаевичем. От Великого Князя, который не забыл царю отстранение от командования, всё чаще слышали скрытые угрозы царствующей чете³⁷¹.

9 декабря 1916 г. на совещании у князя Г.Е. Львова был выработан «план дворцового переворота с целью свержения Николая II и замены «неспособного» Монарха Великим Князем Николаем Николаевичем»³⁷².

А.И. Хатисов в эмиграции сообщил С.П. Мельгунову, что «Николай Николаевич должен был утвердиться на Кавказе и объявить себя правителем и Царём»³⁷³. Хатисов прибыл в Тифлис к Великому Князю с предложением занять российский престол³⁷⁴. Великий Князь выслушал доклад Хатисова и сделанное им предложение спокойно. Он не выразил ни удивления, ни протеста против намерения низвержения царствующего императора³⁷⁵.

Тем не менее Великий Князь Николай Николаевич не был уверен в успехе заговора, а потому колебался³⁷⁶. В конце концов Николай Николаевич отказался от участия в перевороте, но высказал заговорщикам свою полную моральную поддержку³⁷⁷.

По замыслам заговорщиков большую роль в «Кавказском плане» должен был сыграть вице-адмирал А.В. Колчак. Именно он должен был осуществить военно-морскую «демонстрацию в пользу Николая Николаевича»³⁷⁸.

Имя А.В. Колчака связывают не только с «Кавказским планом». По имеющейся, хотя и не точной, информации, в конце 1916 г. на квартире М. Горького возник «Морской план», участниками которого были А.В. Колчак и В.В. Шульгин. План заключался в том, чтобы, заманив Николая II с императрицей Александрой Фёдоровной на военный корабль, арестовать их и отправить в Англию³⁷⁹. Правда, некоторые исследователи отрицают наличие этого «морского плана»³⁸⁰.

Причины участия генералов в Февральском перевороте представляются различными. Но, безусловно, важнейшей из них было стремление верхушки армии к активному участию в политической жизни страны при новом государственном строе. Давние связи генералов М.В. Алексеева, Н.В. Рузского, А.А. Брусилова с А.И. Гучковым с лидерами Прогрессивного блока способствовали их взаимодействию в феврале 1917 г. Кроме того, генералитет предполагал, что временное правительство лучше сможет продолжать войну, чем правительство царское.

В генеральском корпусе произошли большие изменения морально-нравственных устоев. В отличие от предыдущих столетий, «воеводы» Императора Николая II отнюдь не были опорой престола. Как показало будущее, отношение Алексеева к царской семье всегда было враждебным. Весной 1917 г., когда царская семья находилась в заточении, Алексеев продолжал клеветать на Государыню, сказав А.И. Деникину, что «при разборе бумаг Императрицы нашли у неё карту с подробным обозначением войск всего фронта, которая изготовлялась в двух экземплярах – для меня и для Государя»³⁸¹. Тем самым Алексеев намекал на возможность шпионажа Императрицы Александры Федоровны. Интересно, что если Алексеев клеветал на арестованную Императрицу, то Деникин, сочувственно повторяя в 20-х гг. клевету Алексеева, злословил имя уже умученной Государыни.

Уже после Февральского переворота, во время «корниловского мятежа», генерал М.В. Алексеев категорически выступал против восстановления монархии, чем несказанно удивил одного из участников её свержения и под влиянием всего происшедшего в феврале 1917 г. ставшего монархистом В.А. Маклакова³⁸².

Обязанные своей карьерой исключительно царской власти, вознесённые на свои высокие посты Императором Николаем II, который доверил им ведение судьбоносной войны, вышеназванные генералы не только не испытывали благодарности к Государю, но и постоянно интриговали против него, обижались на недостаточное, как им казалось, проявление к ним милости.