Весной 1915 г. внутри Совета министров, возглавляемого И.Л. Горемыкиным, сложилась группировка, ориентированная на союз с думской оппозицией. Эта группировка возглавлялась главноуправляющим земледелием и землеустройством А.В. Кривошеиным («группа Кривошеина»-144. Вторым человеком в этой группе был министр иностранных дел С.Д. Сазонов. Император Николай II вначале не только не был против установления связей между Думой и правительством, но даже высказал своё пожелание А.В. Кривошеину, чтобы тот возглавил совет145. Кривошеин, по его собственным словам, пользовался поддержкой Государя, а «без неё ничего ни у кого не получится»146.
«Группа Кривошеина» предполагала создать новый кабинет при участии октябристов, представителей капитала и общественных организаций. Видя себя уже во главе правительства, А.В. Кривошеин начал искать тех, на кого он будет в нём опираться. По его мнению, опорой нового кабинета должны были стать кадеты147. То есть тактика Кривошеина доказывала, что его стратегической целью было введение парламентаризма если не де-юре, то де-факто148. Возглавлять императорское правительство Кривошеин не хотел, а открыто присоединяться к требованию оппозиции ввести думское министерство означало для него опасность отставки. Поэтому А.В. Кривошеину приходилось действовать опосредованно.
«Группа Кривошеина» потребовала от И.Л. Горемыкина убрать из правительства неугодных оппозиции министров: юстиции И.Г. Щегловитова, военного В.А. Сухомлинова, внутренних дел Н.А. Маклакова и обер-прокурора Священного синода В.К. Саблера, которые выступали против союза с оппозицией. Вместо этих министров Кривошеин предлагал генерала А.А. Поливанова, князя Н.Б. Щербатова и А.Д. Самарина. В противном случае министры-«оппозиционеры» грозили подать в отставку.
28 мая министр финансов П.Л. Барк обратился к И.Л. Горемыкину с настойчивым предложением обратиться к Императору Николаю II с просьбой о приближении созыва Думы и замене неугодных оппозиции министров указанными выше лицами. Горемыкин присоединился к этому требованию более того, высказал пожелание, чтобы «более молодой человек заменил меня, я слишком стар для вас всех»149.
Думская оппозиция и министерская «Группа Кривошеина» решили, что летом 1915 г. настал подходящий момент для создания неподконтрольного царю кабинета. Великий Князь Андрей Владимирович писал в своём дневнике, что Кривошеин «орудует всем и собирает такой кабинет министров, который был бы послушным орудием у него в руках»150. Цель Кривошеина, по мнению Великого Князя Андрея Владимировича, была «умалить власть государя»151.
Эта позиция А.В. Кривошеина встречала со стороны части кадетов активную поддержку. Они увидели в «Группе Кривошеина» реальную возможность своего прихода к власти. Бывший легальный марксист П.Б. Струве вышел из кадетского ЦК и стал в июне 1915 г. политическим консультантом А.В. Кривошеина. Струве высказался за приглашение в совет министров на правах членов без портфеля «общественных деятелей, пользующихся широким доверием», – А.И. Гучкова и князя Г.Е. Львова152.
В мае 1915 г. в Москве прошли немецкие погромы, поводом для которых стала вспышка холеры, вину за которую толпа возложила на проживавших в Москве немцев153. Этими погромами не преминула воспользоваться оппозиция для раздувания шпиономании с антидинастическим подтекстом154.
Погромы происходили при попустительстве местных властей, главным образом московского градоначальника генералмайора А.А. Андрианова, причём полиция преступно бездействовала155.
Во время великого отступления шпиономания охватила страну. «В обществе только и было разговоров, что о влиянии тёмных сил», – писал председатель Государственной думы М.В. Родзянко156.
Видную роль в нагнетании шпиономании сыграла Ставка Великого Князя Николая Николаевича. В этом смысле она действовала заодно с А.И. Гучковым. Так родилось дело об «измене» жандармского полковника С.Н. Мясоедова, близкого к военному министру В.А. Сухомлинову, одному из главных врагов Гучкова. Полковник С.Н. Мясоедов ещё до войны беспочвенно обвинялся Гучковым в сотрудничестве с германской разведкой. Реанимация в 1915 г. обвинений Мясоедова в измене шли от Гучкова, имея целью смещение Сухомлинова. Непосредственно расследовали «дело Мясоедова» генерал-квартирмейстер М.Д. Бонч-Бруевич и начальник контрразведки штаба Северо-Западного фронта полковник Н.С. Батюшин, тесно связанные с Гучковым и даже революционными силами. Обвинения С.Н. Мясоедова были полностью надуманными. Тем не менее военно-полевой суд приговорил его к повешению157. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал от инфантерии Н.И. Иванов не утвердил смертного приговора, так как считал вину Мясоедова недоказанной. Но в дело вмешался великий князь Николай Николаевич и лично утвердил приговор. 19 марта 1915 г. Мясоедов был повешен.
Ставка также активно поддерживала думскую кампанию по обвинению в шпионаже и покровителя С.Н. Мясоедова военного министра генерала В.А. Сухомлинова. Обвиняя этих лиц в измене, Великий Князь тем самым как бы указывал обществу и армии «истинных» виновников того, что русские войска проигрывают войну.
Немецкие погромы и шпиономания, во многом организованная Ставкой и представителями оппозиционных кругов, стали тем «толчком», который укрепил позиции «Группы Кривошеина». Великий Князь Николай Николаевич «горячо сочувствовал этому движению»158.
12 июня А.В. Кривошеин отправился в Барановичи, где встретился с Великим Князем Николаем Николаевичем и просил его воздействовать на Государя с целью отставки двух вызывающих раздражение в обществе министров: Сухомлинова и Маклакова159. 13 июня во время поездки Государя в Ставку, Великий Князь во время доклада настойчиво ему рекомендовал выполнить просьбу А.В. Кривошеина об отставке неугодных министров160. Неожиданно как для министров «оппозиционеров», так и Горемыкина, Государь удовлетворил все просьбы министров. Уже 4 июня Император Николай II послал главноуправляющему Собственной канцелярией А.С. Танееву записку, в которой приказал приготовить указы об увольнении Н.А. Маклакова и о назначении управляющим министерством внутренних дел князя Н.Б. Щербатова161.
Замена Н.А. Маклакова князем Н.Б. Щербатовым произошла 5 июня, генерала В.А. Сухомлинова А. А.Поливановым – 13 июня, В.К. Саблера А.Д. Самариным – 5 июля и И.Г. Щегловитова А. А.Хвостовым – 6 июля.
Протопресвитер Георгий Шавельский в своих воспоминаниях утверждал, что министры были отправлены царём в отставку «под натиском на Государя со стороны Великого Князя»162.
В Ставке стали говорить о «новом курсе «на общественность», который принимается по настоянию Великого Князя, а посредником примирения правительства с общественностью является вызванный в Ставку умный и хитрый Кривошеин»163.
В беседе с Императором в Ставке, Великий Князь Николай Николаевич настойчиво просил Николая II даровать «ответственное министерство»164.
Однако царь, на словах выразив сочувствие к этой идее, отказался отправлять в отставку И.Л. Горемыкина. Тактика Императора Николая II объяснялась тем, что он понимал неизбежность в создавшихся условиях компромисса с умеренной частью оппозиции для недопущения к власти оппозиции крайней. Государь полагал, что при оставлении во главе кабинета верного И.Л. Горемыкина и при отсутствии деятельности Думы, третья сессия которой закончилась 29 января 1915 г., возможно привлечение в правительство угодных Думе министров165. Император Николай II рассчитывал, что новое правительство, поддерживаемое обществом, будет воспринято Думой как «министерство общественного доверия». При этом контроль над этим министерством останется в руках царя.
14 июня в Ставке Император Николай II подписал рескрипт, в котором призвал общество к «совместной с правительством работе для подготовки победы» и указал «на предстоящий созыв Государственной думы»166. Созыв Думы раньше положенного по закону срока было одним из основных требований оппозиции. Бывший начальник петербургского охранного отделения А.В. Герасимов в письме к А.В. Кривошеину от 16 июня 1915 г. называл «созыв Государственной думы в настоящее тяжелое время крайне опасным»167. Эта опасность заключалась «в возможном захвате правительственной власти Государственной думой»168.
