Перехватываю руку Айко, выламываю, пистолет выпадает из сведенных болью пальцев. Через миг хрустит запястье, и слух режет ее визг. Я шагаю вперед, выламывая руку еще больше, миниатюрное туловище японки выгибается. Закрыв глаза, чтобы не смотреть в ее лицо, она этой милости не заслуживает, бью ладонью в подбородок. Снизу вверх. Отвратно хрустят кости и рвутся сухожилия, когда ее череп срывает с позвоночного столба. Уже мертвая, Айко опрокидывается на асфальт.
— Сэйт…
Белая пелена ярости не исчезает. Чудовище внутри желает убивать еще и еще. Растерянное бешенство хищника перехватывает глотку. Дышать тяжело. Какой-то то ли стон, то ли вой рвется наружу.
— Сэйт…
Алиса!
Все вокруг как в тумане. Я и сам не замечаю, как оказываюсь рядом с ней, подхватываю на руки. В голове пульсирует идиотская мысль, что так не происходит никогда, что любовь всегда выигрывает, а принцесса никогда не умирает у рыцаря на руках. Но по моим рукам течет кровь, которая опровергает все мечты. Ее до ужасного много.
— Я узнала тебя…
Мир расплывается, приходится часто-часто моргать. Я не хочу ни о чем думать, главное не споткнуться. Мелькают углы, переулки, стены и дома. Все вокруг не имеет смысла. Главное — донести Алису к машине и добраться до больницы. Там ее спасут. Все будет хорошо! Так должно быть.
— Сэйт… — позвала Алиса слабо. Уже едва слышно, на излете, как шепот угасающей свечи. У меня защемило в сердце.
— Молчи, — выдавил я. — Тебе нельзя говорить. Молчи. Скоро тебе окажут помощь.
— Сэйт… про тебя говорят… что…
Ее глаза закрылись, последний румянец растворился под ледяным дыханием приближающейся смерти.
— Что? Алиса, что про меня говорят?! — закричал я с отчаяньем. — Алиса!
Она вздрогнула, так незаметно, будто мне это вообще показалось. Веки с дрожью приподнялись, меня обласкало взглядом.
— Про тебя говорят, что ты — бог… там, в… Сети…
Если бы я здесь имел хотя бы половину тех возможностей!! Я бы…
Побелевшие губы дрогнули, я прочел беззвучное прощание:
— Если это правда… забери меня к себе… я не хочу тебя больше терять…
Ресницы дрогнули крыльями бабочки, по телу Алисы прошла первая слабая дрожь. Я с болью осознал, что ее силы на исходе. Я уже больше ничем не смогу помочь.
— Ты больше не потеряешь меня, — прошептал я. — Мы найдем друг друга, обещаю!
Посреди крохотного парка нашлась лавочка, я с нежностью уложил Алису. Со страхом прислушался, меня обдало волной холода, но через миг щеки коснулась тень дыхания. У меня еще есть время.
Понимая, что медлить нельзя, я все же короткий миг пребывал в нерешительности. Сомнения терзают стаей голодных псов, хочется взвыть от боли.
«Не медли, она уходит…»
Я закрыл глаза. Прорыв запруду, по щекам проложили дорожку слезы.
Ворох бесполезной информации закружил: реклама из местных виртуальных сетей, новый ролик инфопространственных суперпопулярных блоггеров, предложения суррогатов наркотиков. Отгородившись от этой чуши, через миг я ощутил далекий и очень слабый отклик чип-паспорта Алисы.
Вспышка, похожая на первый луч солнца. Поток информации вошел в меня, как нож. Ни одну Душу в своей жизни я не забирал еще с такой неохотой. Кажется, что совершаю ужаснейшее богохульство, искренне веруя, будто цифровой код — ее Душа.
Когда все закончилось, долго не открывал глаз. Так и не подняв веки, попятился, потом отвернулся и побежал. Я не оборачивался.
Я знал — она уже умерла…
* * *
Сосредоточиться было крайне сложно. Практически невозможно, ведь весь мой жалкий мир рухнул, обнажив гниющее чрево безысходности. Больше не осталось ничего реального, за что бы я мог держаться. Больше не осталось никого, кому бы мог верить.
Наверное, так и было предначертано судьбой, чтобы вокруг дьявола все умирали.
«Нет! — закричал Петр с мукой. — Не сдавайся! Ты же ей обещал!..»
Я не выдержал, опустился прямо на землю. Говорят, что после слез становится легче, но я просто не мог себя заставить плакать. Какие-то мертвые рыдания сотрясают душу, но снаружи отвратительная пустота. Никаких эмоций.
Мозг просто еще не в силах осознать, что в этом огромном и безумном мире я остался в одиночестве. Один! Без друзей, близких, без любви. Один во всем этом мире, в статической пустоте чужой жизни.
«Женя, ты… ну… Женька, это я во всем виноват! Я! Меня вини! Это я ублюдок!! Соблазнился, мразь, на деньги, власть, конструкты. Меня нужно убить, а не…»
Я поднял голову.
Конструкты! Детище Януса Карта!
* * *
Показалась «Хонда», возле машины кружит полицейский, о чем-то шепчущий в рацию на плечевом ремне. При моем приближении он вздрогнул, рука метнулась к кобуре. Через секунду его глаза побелели, и тело тут же расслабилось. Я перешагнул через него, усилием мысли завел двигатель «Хонды».
Теперь я не имею права на ошибку. Во мне обжигающая болью Душа Алисы, и я должен ее донести до пункта назначения. Если для этого понадобится кем-то пожертвовать — я это сделаю. Хватит плыть по течению.
«Хонда» никогда еще не мчалась с такой скоростью. Чтобы отключить заводской блок на ограничение скорости мне даже напрягаться не пришлось. Потом оставалось лишь откинуться на спинку сиденья и закрыть глаза, мельком управляя машиной. Триста двадцать километров в час не скорость для привыкшего к миру виртуальности Сетевого Дьявола.
Петр пораженно молчал, не в силах поверить в то, что я задумал.
Вспомнилось граффити на стене, концентрированная безысходность в подписи: «А надо ли уходить?..».
Надо ли?..
Надо. Теперь это единственный вариант.
Тут же язвительный голосок с левого плеча поинтересовался, а были ли в реальности другие варианты? Я даже размышлять над этим не стал, чего уж тут.
Я подобрал с соседнего сидения украденный у секретарши телефон, номер Терехова нашелся в книге адресов. Подпись сообщала, что я собираюсь позвонить Ивану Терехину, который в должности…
Твою Душу за ногу!
…не только регионального директора, здесь он не соврал, но еще и главы отдела по развитию кибернетической защиты. А это многое объясняет: все его полномочия, связи, власть. Больше того, как сообщает краткая биографическая справка в телефонном браузере, именно ему принадлежала идея создания «Ифритов». Именно этот улыбчивый чистоплюй руководил охотой на Сетевого Дьявола. Гад надеялся получить биологический материал для опытов, единственный в мире экземпляр порождения информационной сингулярности и, по совместительству, Адама виртуальности.
Нет, все же не зря я ему нос сломал…
После непродолжительного ожидания трубка прогундосила:
— Терехин. Я слушаю.
— Это Сэйт, я возвращаюсь. Предупреди охрану.
Он что-то попытался спросить, но я уже оборвал связь. Нет нужды обмениваться пустыми словами, когда в мире больше нет смысла. В мире больше вообще ничего нет — до гнусности пустой вакуум. Пустые войны дзайбацу, пустые страсти и такие же пустые жизни. Я наконец-то понял — в этом мире, чтобы добиться своего, нужно играть по его правилам. Или уметь навязывать свои. Сегодня я планирую попробовать сразу оба варианта.
«Хонда» влетела в трубу тоннеля, скорость пришлось сбросить, иначе б перевернулся в крутом повороте. На постах охраны явно прибыло, появились крупнокалиберные пулеметы, даже баррикады.
Глупцы, атака начнется на другом фланге.
Припарковав машину, не забыл забрать трубку и выбрался наружу. Странно, меня никто не встречает. Веселье уже началось?
Стеклянные двери пропустили меня в духоту разгоряченного противостоянием офиса. Проходя мимо стола секретарши, положил телефон на стол. Девушка громко икнула от неожиданности.
Терехин обнаружился в общем зале, вскинул брови:
— Вы ранены?!
Я проследил за его взглядом, с удивлением обнаружил кровь на груди, в пиджаке, на левом плече, крохотная дырочка. Оказывается, выстрел Айко достиг цели.
