Литмир - Электронная Библиотека

— Учти на будущее, Виолетта, я не собираюсь выслушивать оскорбительные замечания в адрес моего мужа в его доме и в моей собственной гостиной. Я не верю ни единому твоему слову. Я не знаю и не хочу знать, кто был отцом несчастного ребенка Сюзанны, но я уверена, что это не Коби. Если ты хочешь и дальше появляться в этом доме, тебе придется воздерживаться от подобных высказываний.

Виолетта открыла рот… и снова его закрыла. Лицо сестры было неумолимым. Без сомнению, этому она тоже научилась у Коби.

— Ну что ты, Дина, — с недовольной гримасой сказала она. — Зачем поднимать шум по пустякам? Я всего лишь пересказываю последние новости… я же не утверждаю, что это правда!

— Что ж, у меня нет желания их выслушивать. Ненавижу сплетни. Лучше бы ты посочувствовала бедной Сюзанне. Я знаю, как сильно она хотела этого ребенка.

Только теперь Дина догадалась, что той женщиной, которую любил Коби, и которая отвергла его из-за разницы в возрасте, была Сюзанна. Теперь она была уверена, что Коби сказал ей правду, и что его связь с Сюзанной прекратилась много лет назад.

Она села и принялась, как ни в чем ни бывало, наливать чай. Впервые ей удалось одержать верх над Виолеттой, и обе они понимали, что отныне в их отношениях диктовать условия будет Дина.

О, да, круговорот времен нес с собой отмщение… не только для Коби, но и для Дины.

Девятая глава

В день начала слушаний по делу о клевете Нью-Йоркские газеты вышли с кричащими заголовками о том, что мистер Джейкоб Грант заработал баснословное состояние на фондовой бирже.

Впоследствии Дина с удивлением поняла, что Коби, «сражаясь» с Уокером, противостоя проискам сэра Рэтклиффа и улаживая тысячи других дел, как ни в чем не бывало, продолжал приумножать свой колоссальный капитал.

Американские газеты писали о нем: «Принц Доллар, светский человек, друг принца Уэльского и законодатель мод». А теперь он готовился войти в число богатейших людей мира, хотя ему еще не исполнилось и тридцати лет! Журналисты захлебывались от восторга.

На следующий день новость достигла Лондона, и подстегнула ажиотаж, вызванный иском сэра Рэтклиффа. Подавляющему большинству любопытных (а любопытство было огромным) пришлось довольствоваться сообщениями прессы. В зал суда пускали только по билетам, и львиная доля билетов досталась родственникам и друзьям судьи! Пришлось выделить и места для свиты и друзей принца.

Коби вспоминал залы суда, в которых ему пришлось побывать. Никогда раньше он не выступал в роли обвиняемого — только свидетеля. Дина настояла на том, чтобы прийти, и сегодня ее красота казалась ему особенно хрупкой.

Рядом с ней сидела Виолетта, разодетая в пух и прах. Присутствовали все ответчики, а также принц в сопровождении Херви Бьючампа и сэра Френсиса Ноллиса.

Скучать зрителям не пришлось: сэр Альберт начал свое выступление с нападок в адрес четырех ответчиков, которые, по его словам, выдвинули обвинение против его клиента по личным, низменным причинам.

Он был крупным мужчиной, в противоположность сэру Дарси, и успешно использовал свой рост, чтобы производить впечатление на присяжных. Все они, солидные представители среднего класса, крайне отрицательно относились к джентльменам, проводящим дни на скачках, а ночи за игорным столом.

Сэр Альберт очень красочно описал карьеру истца.

— Он был офицером придворного кавалерийского полка, — провозгласил он, — с безупречным послужным списком. Позже, получив наследство, он счел своим долгом послужить стране, подал в отставку и баллотировался в парламент. В парламенте он возглавлял несколько комитетов, и если бы не подлая интрига, жертвой которой он стал в Маркендейле, его политическая карьера могла бы сложиться еще успешнее. Более того, в Маркендейле он лишился не только своей репутации, но и фамильных драгоценностей. Его жена была так сильно удручена потерей, что решила удалиться от мира, нанеся ему третий удар.

Голос сэра Альберта понизился до шепота. Коби цинично подумал, что сейчас адвокат достанет носовой платок и пустит слезу. Вообще-то сэр Альберт подумывал об этом, но решил не переигрывать.

Он сделал длинную паузу, чтобы все в зале успели посочувствовать «ужасному горю, которое обрушилось на честного и порядочного джентльмена, последнего из рода преданных слуг короны и государства», а лишь затем продолжил вступительную речь.

— Вопрос прост, джентльмены. Мошенничал или не мошенничал сэр Рэтклифф при игре в карты? Далее, подписал ли он свое признание лишь для того, чтобы спасти репутацию принца Уэльского, при условии, что тайна будет сохранена? Но тайна не была сохранена по вине одного или нескольких ответчиков, что привело моего клиента к социальному краху, а всех нас — в зал суда. Я надеюсь доказать, что он стал жертвой заговора, члены которого действовали бесчестно по причинам, которые я назову.

Кенилворт склонился к Коби и прошептал ему на ухо:

— Что за чушь насчет заговора? Он мухлевал в карты. Вот где бесчестие. Что этот бумагомаратель себе позволяет?

— Разбрасывает грязь в надежде, что к кому-нибудь да прилипнет, — прошептал Коби в ответ.

После этого сэр Альберт продолжил излагать свою версию событий, происшедших в Маркендейле. Коби в очередной раз взглянул на зрителей и заметил среди них Хендрика Ван Дьюзена. Ему-то как удалось билет достать?

Коби не знал, что в зале суда находится еще один из его знакомых. Уокер подкупил одного из приставов и теперь тайком наблюдал и за процессом, и за мистером Дилли. Мистер Дилли, как обычно, был невозмутим. Он и бровью не повел, когда сэр Альберт закончил свою речь и вызвал сэра Рэтклиффа.

По залу прошел шумок. Даже судья проявил неожиданное любопытство, очнувшись от полудремы. Сэр Рэтклифф производил впечатление «благородного баронета», как впоследствии окрестила его пресса.

Сидящие в зале светские дамы достали свои лорнеты. Виолетта обратилась к Дине громким «театральным» шепотом:

— Вылитый жулик. И что в нем нашла Сюзанна Уинтроп?

Он держался решительно, но скромно, и его манеры были безупречны. Когда у него спросили, зачем он подписал признание, если был невиновен, сэр Рэтклифф взглянул на судью, а затем на присяжных, и печальным голосом ответил:

— Я понимал, что репутации его королевского высочества принца Уэльского будет нанесен непоправимый урон, если станет известно, что он был банкометом в азартной карточной игре. Как верный слуга короны, я счел своим долгом пожертвовать собой, чтобы спасти его доброе имя.

— В таком случае, — воскликнул сэр Альберт, — зачем вы подали иск и потребовали вызвать в суд принца Уэльского, предав гласности его участие в азартной игре?

Сэр Рэтклифф принял столь горделивый вид, что Коби еле удержался от смеха. Однако некоторые из присяжных смотрели на «благородного баронета» с сочувствием.

— Потому что меня уверили, что если я подпишу признание, все это останется в тайне, и моя репутация, как и репутация принца Уэльского, не пострадает. Представьте себе мой ужас, когда я узнал, что по вине одного из ответчиков, мистера Джейкоба Гранта, эти события стали известны всему Лондону, и я столкнулся с всеобщим осуждением. Хуже того, я мог лишиться своего места в парламенте. Мне пришлось действовать, чтобы спасти свою честь.

Сэр Дарси Спенлоу вскочил на ноги.

— Ваша честь, — обратился он к судье. — Я требую вычеркнуть обвинение в адрес мистера Гранта из протокола. Это ничем не подкрепленные слухи.

Судья кивнул.

— Предупредите своего клиента, сэр Альберт, — сурово произнес он, — чтобы впредь он отвечал по существу.

— Конечно, ваша честь. Позволите продолжать?

— С этим условием.

— Скажите, сэр Рэтклифф, каково было достоинство фишек, с которыми вы играли?

— От пяти шиллингов до десяти фунтов.

Сэр Альберт повернулся к присяжным.

— От пяти шиллингов до десяти фунтов, — торжественно повторил он. — В таком случае сумма вашего выигрыша ничтожна в сравнении с размерами вашего состояния.

29
{"b":"19240","o":1}