Дина тем временем принялась рассказывать Сюзанне и сэру Рэтклиффу о доброте своего мужа и о том, как необычно она себя чувствует в роли хозяйки дома.

— Как будто все еще в куклы играю, — добавила она. — Знаю, это так наивно с моей стороны.

Сэр Рэтклифф вставил в глаз монокль и пристально взглянул на Дину. Она казалась ослепительно юной в своем очаровательном платье простого покроя. Ее волосы тоже были уложены очень просто, и неожиданно он ощутил острый прилив желания.

— Вы выглядите не настолько взрослой, чтобы расстаться с куклами, леди Дина, так что же в этом удивительного?

Что-то в позе сэра Рэтклиффа, в выражении его лица, во вроде бы невинном ответе подсказало Коби, что этот мерзкий убийца охвачен вожделением к его невинной молодой жене.

Он знал, что страсть сэра Рэтклиффа к юным девушкам привела его к извращениям и убийству, но люди, облаченные властью, по каким-то причинам защищают его, и поэтому ему самому придется изобличить сэра Рэтклиффа и заставить его заплатить за свои преступления.

Едва владея собой, Коби взял Дину за руку и увел ее со словами:

— Нам пора, моя дорогая. — Он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на человека, который изнасиловал и убил бедную Лиззи Стил, а теперь смеялся и заигрывал с Сюзанной. Ее необходимо предупредить еще раз, хотя Коби сомневался, что Хинидж настолько глуп, чтобы обращаться с ней, как со своими юными жертвами.

— Тебе он не нравится? — спросила Дина, улыбаясь и раскланиваясь с людьми, мимо которых они проходили.

— Кто? — переспросил Коби, прекрасно зная, кого она имеет в виду, и вновь удивляясь ее проницательности.

— Сэр Рэтклифф. Мне он неприятен. Мне не нравится, как он на меня смотрит.

— Мне тоже не нравится, как он на тебя смотрит, — признался Коби. — Лучше его избегать, моя дорогая.

— У меня от него мурашки по коже. Ой, здравствуй, Виолетта. Как странно и утомительно заново приветствовать людей, с которыми мы провели весь день, и вести себя словно после долгой разлуки.

Виолетта ответила резко и даже сварливо.

— Не трать на меня свои остроумные замечания, Дина. Прибереги для остальных. Но не для принца, он не любит умных женщин.

— К счастью, умные женщины нравятся мне, — пробормотал Коби Дине на ухо, хотя она и не нуждалась в утешении. Он поклонился Виолетте и обменялся с ней обычными вежливыми фразами. Виолетта невольно поддалась его чарам. Он обладал особым чутьем, подсказывающим, как себя лучше вести в определенных ситуациях.

Затем, когда супруги уселись за один из чайных столиков, Виолетта заметила, как Коби склонил голову, что-то шепча своей жене. Дина взглянула на него с такой улыбкой, что сердце Виолетты сжалось от ревности. Вырвавшееся у нее восклицание на языке служанок явно свидетельствовало об испытанных ею чувствах.

Едва они успели присесть, как вошел принц с супругой, и гостям снова пришлось вскочить на ноги, чтобы поприветствовать его высочество.

Дина обнаружила, что эта странная смесь королевского протокола и непринужденности обычна для Сандрингхэма.

После приятно проведенного часа Дина и Коби вернулись в свои покои.

— Что будем делать? — весело поинтересовалась Дина.

— Что ж, — серьезно ответил муж, — если хочешь выглядеть безупречно в гостиной в половине девятого, надо немедленно послать за Гортензией и Пирсон и начинать одеваться. А я тем временем с помощью Джилса подготовлюсь к встрече с принцем.

Дина уставилась на него с недоверием.

— Кто тебе это сказал? Не можем же мы потратить на это целых два часа… чушь какая-то.

— Виолетта, по ее собственным словам, поставила меня в известность. Они с Кенилвортом приезжают в Сандрингхэм охотиться каждую осень и зиму. Сейчас для охоты еще рановато, так что нам придется искать себе другие развлечения. Принц, как ты знаешь, предпочитает развлекаться с Виолеттой. Во Франции восемнадцатого века ее называли бы при дворе «la maitresse en titre».

Дина улыбнулась.

— Кажется, это нечто среднее между первой любовницей короля и премьер-министром. И тебе нравится такая праздная жизнь, Коби?

На этот раз ее вопрос был серьезным.

— Не всегда, но сейчас для меня это нечто новенькое. В жизни у меня есть и другие интересы, и со временем ты обо всем узнаешь. Да, кстати, обед будет из двенадцати блюд, так что не торопись наедаться.

— Полагаю, об этом тоже сообщила Виолетта.

— Вот именно, и гости рассаживаются за обеденным столом строго по старшинству. Надеюсь, нас с тобой не выставят на кухню, ведь я для них всего лишь американская деревенщина.

Его тон был серьезным, но Дина, как всегда, оценила его юмор.

Позже Коби вошел в комнату Дины, когда Гортензия и Пирсон заканчивали ее одевать. Он еле сдержал смех при виде ее вечернего платья. Ослепительно белое, простого, но изящного покроя, оно было украшено лишь крошечными шелковыми цветами, словно в напоминание о том, что Дину прозвали «Английским подснежником». Пышный букет подснежников был прикреплен к зеленому поясу, охватывающему ее тонкую талию.

Дина заказала это платье втайне от мужа, и Коби видел его впервые. Он одарил ее одной из своих шаловливых улыбок.

— Если бы ты нарочно попыталась пробудить зависть Виолетты, ничего лучшего ты сделать не могла, — заметил он. Его слова и осторожный поцелуй в щеку, чтобы не смазать искусный макияж, стали для Дины достойной наградой. Позже, в гостиной, восторженные взгляды мужчин и недовольные гримасы женщин почти ничего не добавили к ее удовольствию. Самым важным для нее было мнение мужа.

За обедом они сидели отдельно друг от друга, но при виде Дининой непринужденной болтовни с соседями Коби подумал о том, какой огромный путь проделала его жена за столь малое время.

Он проводил ее взглядом, когда она вышла вместе с остальными дамами, и тут же перевел все свое внимание на принца. Его высочество закурил сигару и заявил, что когда джентльмены присоединятся к дамам, Коби должен будет сыграть для них на гитаре.

— Вы ведь не забыли захватить ее, Грант?

Удивительно, каким обаятельным мог быть этот тучный пожилой человек. Он не отличался ни глубоким умом, ни блестящим образованием, но понимал людей. Принц знал, что движет ими, любил то же, что и они, и в этом заключались причины его популярности.

— Сэр, вы приказываете, а я подчиняюсь.

Направленный на Коби взгляд принца был острым и проницательным.

— Мне следовало ввести вас в число своих придворных, Грант. Вы так талантливо льстите.

Коби улыбнулся.

— Не стоит благодарности, сэр.

Он заметил улыбку на лице своего дяди сэра Алана Дилхорна, а Ван Дьюзен, толстый и краснолицый, подмигнул ему поверх сигары.

— Не курите, Грант? Эти сигары превосходны. Вам стоило бы попробовать.

— Курение вредит голосу, сэр. Мне не хотелось бы ударить в грязь лицом, так что, надеюсь, вы меня извините.

Обещанное выступление несколько задержалось. Когда джентльмены присоединились к дамам, большинство мужчин, и в том числе сэр Рэтклифф, были пьяны.

Коби подозвал лакея, держащего его гитару.

— Мистер Грант сыграет для нас, — объявил принц.

Виолетта скорчила гримасу, а сэр Рэтклифф недовольно поморщился, когда «проклятый фигляр» начал настраивать гитару.

— Что-нибудь особенное, сэр? — спросил Коби.

Принц покачал головой.

— Лишь бы грустно не было.

— Гм.

Коби задумался на мгновение и заиграл арию из «Микадо»: «Цель высшая моя — чтоб наказанье преступленью стало равным».

Его приятный баритон согнал скучающее выражение с лиц слушателей. Принц первым начал аплодировать.

— Браво, Грант, браво. Где вы научились так играть и петь?

— В Йеле, сэр.

— Поздравляю. Еще, прошу вас.

Коби решил исполнить нечто особенное.

— Это нужно играть стоя, — сказал он и заиграл мексиканскую песню «La Paloma», высоко подняв гитару. Сначала он пел на испанском, и звуки чужой речи легко слетали с его языка, а затем перешел на английский.