Этажом ниже Уокер и Бейтс трудились над словесным портретом мистера Хорна.

Уокер составил его утром после второй встречи. Получив приказ комиссара разыскать загадочного мистера Хорна, Уокер решил уточнить описание и теперь мучился, вспоминая приметы.

Бейтс, призванный на помощь, медленно произнес, стукнув себя по лбу:

— Да он же левша!

— И до тебя это неделю доходило? — рявкнул Уокер. — Ты уверен, Бейтс, или это очередные фантазии?

Зажмурившись, Бейтс сказал:

— Да. Он держал меня правой рукой, а в левой у него был нож. Я сразу понял, что в нем есть что-то странное.

— В леворукости нет ничего странного, Бейтс, но лучше такая примета, чем никакой.

Теперь Уокер тоже вспомнил, что мистер Хорн доставал кошелек из-за пазухи левой рукой. Жадность помешала ему заметить это сразу.

«Левша», — написал он, а затем спросил:

— А волосы, Бейтс? Ты видел его волосы?

— Ничего я не видел, шеф. — А затем неуважительно добавил, — Да и вы толком его не разглядели, верно?

— Я видел пару ярких голубых глаз… это немного, если учесть, сколько вокруг голубоглазых мужчин, но лучше, чем ничего.

Коби Грант, закрывшись в своей комнате, жонглировал перед зеркалом тремя, а затем и четырьмя шариками — этот трюк он не показывал никому, кроме Хендрика Ван Дьюзена.

В последние две недели он дважды видел Дину, и каждый раз ограничивался поклоном. Девушка отвечала ему с холодностью, граничащей с презрением. Она не знала, что «дело Дины Фревилль» движется полным ходом.

В начале недели профессору Луису Фабиану сообщили о приходе нежданного гостя.

— Мистер Джейкоб Грант желает побеседовать с вами по личному вопросу, сэр.

Профессор Фабиан вздохнул. Он надеялся провести приятное утро за изучением старинной рукописи. Непонятно, о каком личном деле можно говорить с совершенно незнакомым человеком?

И все же он согласился принять мистера Гранта, хотя бы из любопытства. Вероятно, это очередной недоросль, нуждающийся в репетиторе.

Но вошедший мужчина оказался не тем, кого ожидал увидеть профессор. Внешностью он напоминал не то Антиноя, не то Аполлона, был хорошо воспитан, безукоризненно одет, причем отлично скроенный костюм не скрывал атлетической красоты его тела. С виду ему было около тридцати лет.

Его голос оказался таким же приятным, как и манеры. Он поблагодарил профессора Фабиана и отказался присесть.

— Я предпочитаю изложить свое дело, стоя, сэр, — невозмутимо заявил он.

Со своей стороны Коби решил, что именно так и представлял себе отца Дины. Профессор Фабиан оказался очень привлекательным мужчиной. Коби подозревал, что Дина пошла в него, а не в семью Фревиллей, и оказался прав. Внешность профессора Фабиана подкрепила уверенность Коби в том, что со временем Дина затмит даже свою сестру.

Он сразу же приступил к делу.

— Вы не знаете меня, сэр, но я надеюсь быстро исправить это упущение. Я пришел, чтобы просить руки вашей дочери, леди Дины Фревилль. Прежде, чем вы ответите, я обязан сообщить, что могу обеспечить ее. Я гражданин Соединенных Штатов Америки, приемный сын мистера Джона Дилхорна, одного из крупнейших американских промышленников. Он брат Алана Дилхорна, о котором вы наверняка слышали. Мое личное состояние превышает состояния их обоих.

Луис Фабиан ошеломленно спросил:

— Почему вы обращаетесь ко мне, сэр? По закону я не имею никакого отношения к леди Дине Фревилль.

— Мне известно, что вы ее настоящий отец. Я не хочу обращаться к леди Кенилворт или к ее брату, так как знаю, что они мне откажут. Если бы я сделал предложение лично леди Дине, она бы тоже мне отказала. Она недолюбливает меня по причине, которую я вскоре изложу. Я собираюсь жениться на ней, потому что мне нужна жена, потому что я уважаю ее как личность и ценю ее ум и, наконец, потому что я верю, что вместе мы сможем быть счастливы. Боюсь, мне придется прибегнуть к хитрости, чтобы жениться на ней. Я готов пойти на это ради ее же блага. Ее положение в доме сестры невыносимо, а те мужчины, которых сестра прочит ей в мужья, не только недостойны ее, но и могут сделать ее жизнь еще более несчастной. Я уверен, что как отец, вы не желаете ей зла.

Он умолк и улыбнулся улыбкой победителя.

Профессор Фабиан медленно произнес:

— Вы не сказали о любви, сэр. Любите ли вы мою дочь?

Коби вскинул брови.

— Любовь, сэр? Какое она имеет отношение к браку? Кому как не вам это знать. Нет, я уважаю вашу дочь, хочу спасти ее и сделаю все, чтобы в браке со мной она была счастлива. Если вы согласны, я изложу вам свой план. Надеюсь, вы практичный человек и поймете, почему мне приходится действовать таким образом. Я пришел к вам, потому что нуждаюсь в поддержке человека, известного не только блестящим умом, но и здравым смыслом — качеством, которое крайне редко встречается в ученом мире.

Луиса Фабиана очень трудно было обескуражить. Но на этот раз он на несколько секунд лишился дара речи.

— Вы заинтриговали меня, сэр. Или вы законченный негодяй, или выдающийся филантроп. В любом случае ваш практичный подход удивил даже меня! Продолжайте. Я полагал, это будет обычное скучное утро, но вижу, что ошибался.

— С удовольствием, сэр. — Теперь улыбка Коби потеплела. — Думаю, мы найдем общий язык. Позвольте изложить вам свое предложение.

— Только после того, как вы сядете, мистер Грант, и выпьете отличного шерри. Не часто у человека просят руки его дочери… после такого интригующего вступления.

— Охотно, сэр. — Коби уселся в кресло, выпил вина и начал излагать свой план иронически улыбающемуся собеседнику.

Когда он закончил, Луис Фабиан расхохотался.

— И вы уверены, что сможете это осуществить?

— Конечно, сэр. А вся прелесть в том, что в конце концов выигрывают все, особенно я.

— Да уж. Особенно вы. Вы обещаете хорошо относиться к Дине и уважать ее. Она хотела поступить в Сомервильский колледж, но конечно, ей этого никогда не позволят. Если вы женитесь на ней, она распрощается со своей мечтой, но зато освободится от родственников…

Он отставил стакан, наклонился вперед и серьезно сказал.

— Я желаю вам успеха хотя бы ради мести за то, как они обошлись со мной и Шарлоттой девятнадцать лет назад. Бедная Дина до сих пор расплачивается за наш грех. Вы обещаете спасти ее, заботиться о ней и обвести их всех вокруг пальца. Да, я согласен, и приглашаю вас на обед, чтобы лучше узнать своего будущего зятя.

Все прошло даже лучше, чем ожидал Коби, и теперь он мог вернуться в Лондон и завоевывать Дину с благословения ее отца.

После нескольких недель жизни в Лондоне и пребывания в Мурингсе Коби Грант доказал, что он легкая мишень для картежников.

На неделе, прошедшей после знакомства с Луисом Фабианом, он играл особенно неудачно, как в игорных клубах, так и в гостиных квартала Мэйфейр.

Больше всего он проиграл Джеральду Рейнсборо, вторым шел Рэтклифф Хинидж. Рейни так нажился за эту неделю, что уже начал подумывать о возвращении фамильного состояния.

— Удача переменчива, — пожаловался однажды Коби, выплачивая свои проигрыши Рейни и сэру Рэтклиффу, — а в последние дни мне особенно не везет.

Рейни, довольный, решил, что в следующий раз окончательно разорит Гранта и восстановит свое состояние раз и навсегда. Сразу видно, на чьей стороне удача… и умение.

У Коби, использовавшего крапленые карты сэра Рэтклиффа, чтобы проигрывать, были совершенно другие планы. Он скормил достаточно наживки, и теперь пора было подсекать.

Наконец, после ужина у сэра Рэтклиффа (который в последние дни побаивался посещать злачные заведения) Рейни решил окончательно выпотрошить Аполлона.

— Давайте увеличим ставки, — заявил он и назвал такую сумму, что Коби мысленно вскинул брови. Да, настала та ночь, о которой они беседовали с Луисом Фабианом.

Коби притворялся пьяным и вновь заговорил с акцентом, хотя на самом деле оставался серьезным и собранным. Его уверенность в успехе упрочилась к утру, когда пришло время обратить удачу в свою сторону. Он пьяным голосом предложил поднять ставки еще выше, и Рейни, предвкушающий быстрое обогащение, с радостью согласился.