Рис. 8.2. Профиль пещеры Сима де лос Уэсос

Раскопки в Симе де лос Уэсос продолжаются, и можно надеяться, что новые находки позволят существенно детализировать картину и получить ответы хотя бы на некоторые из тех вопросов, которые пока остаются неясными. Для многих более поздних, собственно неандертальских погребений такой надежды, увы, нет, поскольку они были открыты и исследованы ещё в первой половине прошлого века и часто таким образом, что количество и качество полученной информации оставляют желать много лучшего. Некоторые из них раскапывались дилетантами, обращавшимися к помощи профессиональных археологов лишь после того, как самая интересная и информативная часть памятника была уже погублена. Тем не менее даже в таких случаях кое-какие детали всё же можно реконструировать, и эти детали вкупе с материалами более поздних и гораздо более тщательных раскопок дают основания думать, что особые представления и обычаи, связанные со смертью и умершими, существовали уже по крайней мере в среднем палеолите.

Рис. 8.3. План неандертальского погребения в Ля Шапелль-о-Сен

Неандертальские среднепалеолитические погребения были открыты и изучены в пещерах Ля Ферраси, Ля Шапелль-о-Сен (рис. 8.3), Ле Мустье, Рок де Марсаль и Ле Регурду во Франции, Шанидар в Ираке, Табун, Кебара и Амуд в Израиле, Дедерьех в Сирии (рис. 8.4) и некоторых других. По независимым подсчётам разных авторов, всего их сейчас известно от 30 до 35[204]. Ещё одно неандертальское погребение относится к верхнему палеолиту (Сен-Сезер), и оно же является пока единственным, обнаруженным не в пещере, а под открытым небом.

В большинстве случаев намеренный характер захоронений далеко не очевиден, и некоторые исследователи считают даже, что все или почти все их можно объяснить игрой естественных процессов[205], но есть факты, которые крайне трудно согласовать с такой точкой зрения. Во-первых, отдельные костяки залегают в намеренно вырытых могильных ямах. Ямы эти обычно неглубоки (30–40 см или около того), но правильность их очертаний указывает на искусственное происхождение. Во-вторых, естественному образованию захоронений противоречит полная или почти полная комплектность многих скелетов, избежавших растаскивания гиенами и другими падальщиками. В пещерах это вряд ли было бы возможно, если бы тела хотя бы недолгое время оставались на поверхности и без присмотра. В-третьих — и это особенно показательно — в целом ряде случаев сравнительно неплохо сохранились даже детские и младенческие костяки (Киик-Коба 2, Ле Мустье 2, Рок де Марсаль, Дедерьех, Амуд 7, Мезмайская 1 и др.), которые в обычных условиях в силу своей хрупкости подвержены наиболее быстрому разрушению. Они составляют примерно половину известных неандертальских захоронений (табл. 8.1). Всё это наряду с особенностями положения костяков и деталями устройства могил, подробно проанализированными в ряде специальных работ[206], заставляет думать, что у неандертальцев — или, точнее, у некоторых групп неандертальцев — существовал обычай погребать умерших сородичей.

Рис. 8.4. План погребения неандертальского ребёнка в Дедерьех.

Долгое время было принято относить все неандертальские погребения к середине верхнего плейстоцена, т. е. к периоду от 70 до 35–40 тыс. лет назад. Более древняя датировка — свыше 120 тыс. лет — предлагалась некоторыми исследователями лишь для скелета Табун 1, но вопрос о его возрасте остаётся открытым, и не исключено, что на самом деле он гораздо моложе. Новые данные, полученные группой французских исследователей, говорят о том, что неандертальские захоронения в Регурду и Рок де Марсаль могли быть сделаны намного раньше, чем считалось до сих пор: в самом начале или, во всяком случае, в первой половине верхнего плейстоцена, т. е. в период от 75 до 130 тыс. лет назад. К этому же хронологическому интервалу, но не к ранней, а к поздней его части, относятся, возможно, погребение в Ля Шапелль-о-Сен и по крайней мере один из костяков, найденных в Ля Кина[207]. Если новые датировки верны, то получается, что обычай хоронить умерших сородичей существовал у неандертальцев на протяжении многих десятков тысяч лет. При этом, однако, похоже, что существовал он не у всех групп и не во всех регионах.

Нельзя не заметить, что на многих территориях, богатых находками разрозненных костных останков неандертальцев, неандертальские погребения отсутствуют. Их нет на Апеннинах, на Пиренейском полуострове, нет в Центральной Европе (за возможным исключением самого Неандерталя). Не исключено, конечно, что в будущем картина изменится, но если судить по наличествующим данным, то получается, что у неандертальского населения перечисленных районов погребального обряда либо не было вообще, либо он был совершенно не таким, как в Юго-Западной Франции, в Крыму, или на Ближнем Востоке, где сконцентрированы почти все известные захоронения. Возможно, он проводился таким образом, что никаких археологически уловимых следов просто не оставалось. Примеров подобных обрядов можно привести много, они широко известны и для древних эпох, и для современности.

Последнее предположение, кстати, выглядело бы вполне правдоподобно и применительно к погребальной практике гомо сапиенс начала верхнего палеолита — ведь их захоронений в Европе и на Ближнем Востоке пока неизвестно. Авторы, отрицающие существование неандертальских погребений, почему-то никогда не вспоминают об этом обстоятельстве, а между тем именно из-за него мы до сих пор даже не знаем толком, кто были создатели ориньяка. Антропологические находки, связанные с ранними памятниками этой культуры, настолько малочисленны и фрагментарны, что о видовой принадлежности её носителей приходится судить почти исключительно по зубам[208]. Для периода древнее 32 тыс. лет нет не только хотя бы мало-мальски комплектных скелетов или черепов, но и вообще целых костей, таксономическая идентификация которых не вызывала бы разногласий.