Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Существуют разные гипотезы относительно прототипа героини. С. И. Смирнова (Сазонова) записала в дневнике в феврале 1894 г.: «Читала с Н<иколаем Сазоновым> рассказ Чехова „Бабье царство“, где он, по моему разумению, вывел Анну Ивановну Суворину» (ИРЛИ, ф. 285, ед. хр. 23).

П. С. Попов в статье «Прообраз „Бабьего царства“» (в кн.: В творческой лаборатории Чехова. М., 1974) высказывает предположение, что «Бабье царство» навеяно определенными картинами фабричного быта, которые писатель наблюдал в Воскресенске в 1883–1887 годах. Владелица Ивановской суконной фабрики Анна Сергеевна Цурикова после смерти своего мужа, малограмотного человека, стала во главе дела. Сама Анна Сергеевна была женщиной образованной и с претензиями, любила благотворительствовать и была попечительницей той школы, где преподавал брат писателя, И. П. Чехов. К хозяйке фабрики на праздники приходили многочисленные визитеры: местное духовенство, фабричный церковный хор, мастера с фабрики и т. д. Чехов не был лично знаком с Цуриковой, но знал жившего на фабрике учителя С. В. Соловьева, бывал у него, посещал и фабричного фельдшера.

Сохранились черновые наброски к рассказу «Бабье царство» (см. т. XVII Сочинений). Из этих записей видно, что первоначально Чехов задумал произведение, более широкое по объему материала. Действие рассказа должно было продолжаться дольше, чем одни сутки, как это стало в окончательном варианте. Так (судя по черновикам), адвокат бывал в гостях у Анны Акимовны не менее двух раз. Первоначально был задуман образ Сливы, наперсницы или компаньонки Анны Акимовны, с которой она ездила в ресторан, в отдельный кабинет. Не получили развития и намеченные в записях сюжетные линии, касающиеся взаимоотношений Сливы с Лысевичем и лакеем Мишенькой. Упомянутый в черновиках некий Каницын, с лентой Станислава, которого адвокат называет «Ваше превосходительство», очевидно, в дальнейшем получил фамилию Крылин. Значительно большее место по первоначальному замыслу занимали в рассказе Пименов: в черновиках имеются его рассуждения о благотворительности и бедных, есть намек на то, что Пименов знал об отношении к нему Анны Акимовны. Записи, касающиеся Анны Акимовны, тетушки Жужелицы, пошли в рассказ, но иногда в значительно измененном виде.

Слова адвоката Лысевича «Милая, читайте Мопассана» и «Читайте, читайте Мопассана!» напоминают высказывания А. И. Урусова, адвоката, литературного критика, близкого знакомого Чехова. Урусов, обожавший Флобера, однажды, давая автограф, написал под своим портретом по-французски «Читайте Флобера!», что явилось, по воспоминаниям Т. Л. Щепкиной-Куперник, предметом шуток Чехова (Чехов в воспоминаниях, стр. 318).

Готовя рассказ для сборника, Чехов сделал небольшие исправления: изменил в некоторых местах пунктуацию, произвел сокращения. Во втором издании сборника правка также была незначительной. При включении в собрание сочинении Чехов сделал небольшие стилистические поправки.

Отзывы первых читателей были разноречивы. В. В. Билибин восторженно отозвался о рассказе в письме к Н. М. Ежову 17 февраля 1894 г.: «„Бабье царство“ мне очень нравится. Это глубоко задуманная и мастерски выполненная вещь…» («Вопросы литературы», 1960, № 1, стр. 105). Высоко оценил «Бабье царство» И. И. Горбунов-Посадов в письме Чехову от 5 февраля 1894 г.: «…написано прекрасно»; «Все лица его <рассказа> стоят передо мной как живые и наводят на печальные и строгие размышления. Прекрасно приведено у Вас, что мир рабочих, мир придавленной силы все вдали, как бы не является на сцену, но все время чувствуется» (ГБЛ). Иным было отношение А. И. Эртеля, который писал Гольцеву 2 февраля 1894 г.: «…Опечален я был „Бабьим царством“ Антона Павловича: кропотливая канитель, в которой основной мотив рассказа потонул без возврата. Так „скулить“ (по выражению Тургенева) дозволительно Григоровичу, но зачем же Чехову-то это понадобилось? А между тем вещь могла бы быть очень интересной, если бы не этот культ подробностей и нравственного безразличия» (Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 93).

В современной Чехову критике распространено было мнение, что произведения Чехова, в частности «Бабье царство», страдают незавершенностью, эскизностью, а отсюда — в неясностью основной идеи. В. П. Буренин полагал, что «Бабье царство» напоминает «начало большого романа», оборванного автором «именно тогда, когда читатель ожидает дальнейшего развития этого интересного начала» («Новое время», 1895, № 6794, 27 января). Эту точку зрения Буренина разделял М. Полтавский (М. И. Дубинский) («Литературные заметки». — «Биржевые ведомости», 1894, № 77, 19 марта). С ними был согласен и автор статьи, опубликованной в «Русском обозрении» за подписью W. Он предполагал даже, что Чехов опубликовал начало какой-то повести или романа, так как, с его точки зрения, писатели, достигшие, подобно Чехову, славы, имеют обыкновение выкладывать «из своего портфеля все свои залежавшиеся наброски, этюды и обрывки» и спускать «их в журнале под видом как бы цельных „рассказов“» (1894, № 10, стр. 899).

О том, что рассказ написан «несколько эскизно, как и большинство вещей» Чехова, писал и В. П. (В. К. Петерсен). По его мнению, «обилие лиц, введенных г. Чеховым в этот сравнительно небольшой рассказ наряду с главным лицом, делает фигуру каждого из них несколько бледной (за исключением самой Анны Акимовны)» (В. П. Литературные заметки. — «Семья», 1894, № 8, стр. 4)

Автор статьи «Журнальные новости» также утверждал, что «рассказ растянут, а местами даже и скучен, благодаря чрезмерно подробному описанию каждой минуты длинного рождественского дня», хотя, с точки зрения критика, «это описание придает рассказу своего рода couleur locale: перечисление мелочей у места там, где вся жизнь состоит из них; благодаря ему нам яснее рисуется, как минута за минутой, час за часом, медленно, томительно и скучно тянется жизнь владелицы завода» («Русские ведомости», 1894, № 24, 24 января; подпись — Д. М.).

Е. А. Ляцкий считал, что в ряде произведений Чехова именно описание быта в бытовых подробностей характеризует писателя как «настоящего, а иногда и превосходного художника», и в качестве примера приводил «Бабье царство» («А. П. Чехов и его рассказы…» — «Вестник Европы», 1904, № 1, стр. 153).

В неопубликованной рецензии А. Г. Горнфельда (1895 г.) на сборник «Повести и рассказы» содержится наблюдение над архитектоникой и характером финалов чеховских произведений (ГПБ, ф. 211, ед. хр. 82). Автор считал, что «преобладающую тему новых рассказов» можно сформулировать как «день итога». По словам Горнфельда, чеховский «герой неожиданно для себя и для читателя остановился, одумался, оглянулся — и страшный итог всей прожитой жизни вдруг появляется перед ним во всей беспощадной обнаженности и простоте: он жил не так — не так как хотел, как надо жить» (л. 4). «Кончился день Анны Акимовны, — писал он, — шумный, праздничный день. Ничего в этот день не произошло ни особенного, ни печального, она не сделала ничего дурного. Но оставшись одна, она вдруг „зарыдала от стыда и скуки“» (л. 6).

О том, насколько соответствуют действительности описанные Чеховым характеры и обстоятельства, насколько типичны герои и злободневна затронутая писателем проблематика, в критике и в письмах корреспондентов Чехова были высказаны самые разные мнения.

По мнению Петерсена, «правдивый рассказ г. Чехова обладает и тем достоинством, что избранная им тема невольно заставляет читателя задуматься над некоторыми вопросами общественной и личной морали» («Семья», 1894, № 8, стр. 5). С. А. Андреевский отметил широту охвата Чеховым жизненных явлений и богатство проблематики: «В „Бабьем царстве“ вы встретите целую толпу типических лиц, как в „Крестном ходе“ Репина. Здесь есть и любопытные жанровые снимки с малоизвестных уголков московского быта, здесь и социальный вопрос, и вера, и ханжество, и жажда жизни, и жажда правды» («Новая книжка рассказов Чехова». — «Новое время» 1895, № 6784, 17 января). И отличие от Андреевского, М. Полтавский не увидел в «Бабьем царстве» «цельных художественных типов» («Биржевые ведомости», 1894, № 77, 19 марта).

111
{"b":"192321","o":1}