— Но он мог бы дать вам свежие бинты и новый напальчник.

— У меня есть аптечка первой помощи. Генри, дорогой, можно тебя попросить?

Генри был послан за аптечкой. Аллен проворными руками снова перевязал палец. Мисс Прентайс наблюдала за ним, сосредоточив свой взгляд на его лице, ни разу не отведя и не опустив глаз.

— Как ловко у вас получается, — проговорила она.

— Надеюсь, повязка продержится некоторое время. Вам нужен старый напальчник?

Она отрицательно покачала головой. Аллен бросил напальчник в свой карман и был поражён, услышав робкий протестующий возглас, как будто он взял напальчник мисс Прентайс из соображений галантности.

— Вы достойны лучшего вознаграждения, — сказала она.

“Замечательно!” — подумал Аллен, почувствовав некоторое смущение.

Вслух он сказал:

— Мисс Прентайс, я пытаюсь составить нечто вроде расписания действий каждого участника спектакля начиная с пятницы после полудня до момента трагедии. Вы не могли бы рассказать мне, где вы были в пятницу после полудня?

— Я была в церкви.

— Все время?

— О нет, — тихо ответила Элеонора.

— В котором часу вы там были и когда ушли?

— Я пришла туда в два.

— Вы знаете, когда закончилась служба?

— Это была не служба, — сдержанно произнесла мисс Прентайс.

— Вы там были одна?

— Это была исповедь, — нетерпеливо вставил Генри.

— О, понятно.

Аллен немного помолчал.

— Был ли там ещё кто-либо, кроме вас.., и вашего исповедника?

— Нет. Но, выходя оттуда, я встретила бедную Идрис.

— Когда это было?

— Кажется, часы пробили полтретьего.

— Хорошо. А затем?

— Я пошла домой.

— Сразу же?

— Я пошла по верхней дороге.

— Эта дорога идёт прямо от церкви?

— Да.

— Вы проходили мимо ратуши?

— Да.

— Вы заходили туда?

— Нет.

— Там в это время кто-нибудь был, как вы думаете?

— Двери были закрыты, — сказала мисс Прентайс. — Я думаю, что только девочки заходили туда примерно на час.

— Были ли ключи в условленном месте? — спросил Аллен.

Казалось, этот вопрос огорчил и даже шокировал мисс Прентайс. Генри широко усмехнулся и сказал:

— Ключ только один. Я не знаю, был ли он там в пятницу. Думаю, что был. Дина наверняка знает об этом. Некоторые члены Молодёжного общества работали там в пятницу, как уже сказала кузина Элеонора, но из нас — никто. Ключ могли вернуть в дом ректора. Я сам не дошёл до ратуши.

— Мисс Прентайс, в каком месте на верхней дороге вы встретили в пятницу днём Генри Джернигэма и Дину Коупленд?

Аллен заметил, что она затаила дыхание и побледнела. Потом она с укором посмотрела на Генри и сказала:

— Боюсь, что я не помню.

— Я помню, — сказал Генри. — Это было на крутом изгибе над пешеходным мостом. Ты вышла из-за поворота.

Она опустила голову. Генри смотрел на неё, как будто призывал говорить.

“С этой встречей связано что-то очень неприятное”, — подумал Аллен.

Он сказал:

— Как долго вы беседовали с остальными, прежде чем вернуться в Пен Куко?

— Недолго.

— Минут пять, я думаю, — опять вставил Генри.

— И когда вы добрались до дома?

— Примерно в половине четвёртого. Точно не помню.

— Вы ещё раз выходили в пятницу, мисс Прентайс?

— Нет, — ответила мисс Прентайс.

— Вы были в доме? Извините, что беспокою вас всеми этими вопросами, но видите ли, я действительно хочу знать точно, что делал в пятницу каждый.

— Я была в своей комнате, — сказала она. — Есть две молитвы, которые отец Коупленд посоветовал нам читать после исповеди.

— О, понимаю, — в некотором смущении произнёс Аллен.

Аллен продолжал. С каждым вопросом мисс Прентайс становилась все больше похожа на терпеливую мученицу, но ему удалось получить от неё довольно много информации. В субботу, в день спектакля, она провела утро в ратуше вместе с остальными. Она ушла, когда ушли все, и вместе с Джоуслином и Генри вернулась в Пен Куко на обед. До вечера она больше не выходила и провела все оставшееся время в своей гостиной. Она вспомнила, как разбудила эсквайра, когда подошло время чая. После чая она вернулась к себе в комнату.

— Вчера утром вы все были в ратуше? — спросил Аллен. — Кто пришёл туда первым?

— Дина Коупленд, пожалуй, — быстро ответил Джоуслин. — Когда мы пришли, она уже была там. Она всегда приходила первой.

Аллен отметил это у себя в блокноте и продолжал:

— Кто-нибудь из вас обратил внимание на положение и внешний вид рояля?

При упоминании о рояле все Джернигэмы, казалось, пришли в замешательство.

— Мне кажется, что да, — тихим голосом произнесла мисс Прентайс. — Он стоял там же, где стоял во время спектакля. Вероятно, девушки сделали драпировку и поставили горшки с цветами в пятницу. Я рассматривала его довольно подробно, так как.., я должна была играть на нем.

— Боже милосердный! — воскликнул эсквайр. — Я вспомнил. Ты бренчала какую-то жуткую мелодию.

— Джоуслин, дорогой, прошу тебя! Я только дотронулась до клавиш — правой рукой. Не левой, — сказала мисс Прентайс со своей сверхкроткой улыбкой на устах.

— Это было вчера утром, не так ли? — спросил Аллен. — Теперь, мисс Прентайс, прошу вас, постарайтесь вспомнить. Когда вы испытывали рояль, вы совсем не пользовались левой педалью?

— О, теперь я и сама хотела бы это знать. Дайте подумать. Итак, я села за рояль. Полагаю, я пользовалась левой педалью. Мне всегда казалось, что с левой педалью музыка звучит гораздо приятнее. Да, пожалуй, вне всякого сомнения, я пользовалась левой педалью.

— В это время кто-нибудь находился поблизости? — спросил Аллен.

Мисс Прентайс бросила на него укоризненный взор.

— Идрис, — прошептала она. — Мисс Кампанула.

— Стоп, минутку! — воскликнул Джоуслин. — Я все вспомнил. Элеонора, ты села и что-то бренчала одной рукой, а затем мисс Кампанула подошла и спросила, почему ты не испробуешь левую педаль, чтобы посмотреть, как она работает.

— Она это сказала, — тихо произнёс Генри. — И, конечно, только так она могла бы поступить.

— А ты встала и ушла, — сказал эсквайр. — Старушка Камп.., ну, Идрис Кампанула.., издала короткий смешок, плюхнулась на стул и…

— Полились звуки прелюдии! — закричал Генри. — Ты абсолютно прав, отец. Бом. Бом! БОМ! А затем она нажала на левую педаль. Вот так, сэр, — добавил он, повернувшись к Аллену. — Я наблюдал за ней. Я ручаюсь за это.

— Хорошо, — сказал Аллен. — Идём дальше. Это было вчера утром. В котором часу?

— Как раз перед тем, как мы ушли, — ответил Генри. — Примерно в полдень.

— И.., я знаю, что мы уже говорили об этом, но это важно… Вы ушли оттуда все вместе?

— Да, — сказал Генри. — Мы втроём уехали на машине. Я помню, как Дина хлопнула задней дверью как раз в тот момент, когда мы отъезжали. К этому времени все начали расходиться.

— И никто из вас больше не возвращался в ратушу до вечера? Понятно. Когда вы пришли без четверти семь, вы нашли там мисс Коупленд?

— Да, — сказал Джоуслин.

— Где она стояла?

— На сцене, со своим отцом, ставила цветы в вазы.

— Занавес был задёрнут?

— Да.

— Что вы все начали делать?

— Я пошёл в свою уборную, — сказал эсквайр.

— Я остался в комнате отдыха и немного поболтал с Диной, — улыбнулся Генри. — Её отец был на сцене. Через минуту-другую я тоже прошёл в мою уборную.

— Вот! — выкрикнул Джоуслин и свирепо посмотрел на мисс Прентайс.

— Что, дорогой?

— Эти девушки хихикали перед входом в ратушу. А что, если кто-либо из них решил устроить такую проделку с роялем?

— Отец, дорогой! — укоризненно произнёс Генри.

— Им было строго-настрого запрещено прикасаться к инструменту, — сказала мисс Прентайс.

— Когда пришли остальные? Доктор Темплетт и миссис Росс, например? — спросил Аллен.

— Они пришли не раньше половины восьмого, — ответил Генри. — Дина страшно волновалась, и мы все тоже. В конце концов она позвонила миссис Росс в коттедж. Прошла тысяча лет, пока мы дозвонились. Телефон в ратуше — спаренный с телефоном в доме ректора, и мы сначала долго вертели ручку, пока у ректора не сняли трубку, и, наконец, когда нас соединили с домом миссис Росс, никто не ответил. Мы подумали, что она уже вышла.