— Как зовут вашего брата?

— Джозеф Рошбрук.

— Рошбрук! Рошбрук! Знакомая фамилия. И даже имя одинаковое. Как странно! Именно так звали одного господина, которого я несколько лет тому назад вводил во владение большим земельным имением. И вот теперь мне предлагают защищать его тезку, обвиняемого в убийстве!

Мэри была поражена этим замечанием адвоката, но не сказала ничего.

— Вам известны какие-нибудь подробности? — продолжал мистер Тревор. — Где произошло это убийство?

— В Девоншире, несколько лет тому назад.

— А обвиняемый сидит в Эксетерской тюрьме? Пожалуйста, рассказывайте. Я должен знать все.

Мэри очень ясно, точно и обстоятельно рассказала все, что знала.

— Хорошо, — сказал мистер Тревор. — Через два дня я сам побываю в Эксетере и повидаюсь с вашим братом, а до тех пор вы предупредите его, чтобы он был со мной совершенно откровенен. Скажите, у вас с ним в Йоркшире не было ли родных?

— Нет, сэр, не было.

— А между тем — и имя, и фамилия одни и те же.

Странное совпадение! Впрочем, тот переменил фамилию, когда унаследовал поместье.

— Переменил фамилию, вы говорите? — спросила Мэри. — Значит, он теперь не Рошбрук?

Она начинала догадываться, кто родители Джо.

— Нет, не Рошбрук. Он теперь Остин. Сообщите об этом вашему брату. Если он докажет свое родство с Остинами, это будет ему полезно… Боже мой? Что с вами?.. Смитерс! Смитерс! Несите сюда воды скорее, здесь одной особе сделалось дурно.

Потрясение было слишком сильно для Мэри — она и не выдержала. Впрочем, она вскоре оправилась.

— Извините меня, сэр, но я все это время так измучилась за брата, — сказала Мэри.

— Очевидно, он юноша хороший, раз вы его так любите, — сказал адвокат.

— Хороший, сэр, — отвечала Мэри. — Я бы желала быть хотя наполовину такою, как он.

— Постараюсь сделать для него все, что могу, но только мне нужно хоть за что-нибудь ухватиться, хотя бы за малейшее доказательство. Достаточно ли вы окрепли теперь, чтобы ехать домой? А то вас проводит мой письмоводитель. Оставьте мне ваш адрес, где вы остановились.

Мэри от адвоката отправилась прямо в Эксетер и опять получила свиданье с Джо.

Как только она осталась с ним наедине в камере, она не выдержала — расплакалась и разрыдалась.

— Что с вами, Мэри? Что с вами? — испугался Джо.

— О, это ужасно? Слишком ужасно! Куда ни поверни — везде беда и горе! Что мне делать? Боже мой, что делать?

— Да что такое случилось, Мэри? — допрашивал Джо.

— Джо, я не могу от вас утаивать. Я открыла, кто ваши родители, Джо.

— Кто же они? И знают ли они, в каком я положении?

— Мать знает. Отец нет.

— Говорите скорее, Мэри.

— Ваши отец и мать — мистер и мистрис Остин.

У Джо от изумления отнялся язык. Он дико уставился на Мэри, не будучи в состоянии произнести хотя бы одно слово.

Наконец он проговорил:

— Мэри, расскажите мне все.

Окончив рассказ, Мэри сказала:

— Вы видите, мой дорогой, сомнения нет: это они. Но что же нам теперь делать? Как поступить?

— Расскажите мне что-нибудь об отце, — попросил Джо. — Как он поставил себя в обществе? Уважают ли его?

— Уважают, но только он теперь ни с кем не видится, живет затворником.

— Вы спрашиваете, Мэри, что я думаю делать? То же самое, что и раньше намеревался. Я на суде не скажу ничего. Тайна не моя. Будь, что будет!

— Джо, к вам завтра приедет мистер Тревор. Он мне поручил предупредить вас, чтобы вы с ним были совершенно откровенны, не скрывали бы от него ничего.

— Хорошо, Мэри. Вы это поручение исполнили в точности. Остальное предоставьте мне.

— До свиданья, Джо. Я теперь пойду пока. Мне еще нужно поискать себе квартиру в Эксетере и написать письмо мистрисс Остин.

Квартира для Мэри нашлась рядом с тюрьмой у жены одного из тюремных наблюдателей. Расположившись в нанятой комнате, Мэри написала мистрисс Остин письмо, в котором сообщила ей только то, что нашла адвоката и условилась с ним. Потом, совершенно разбитая, она легла в постель и во сне на время позабыла свое горе.

На этот раз Джо с удовольствием остался один. Открытие, сделанное Мэри, его глубоко поразило и потрясло. Он оказался сыном крупного, всеми уважаемого землевладельца! И мать его, очевидно, очень милая дама — с какой любовью всегда отзывалась о ней Мэри в своих письмах! Если он нес до сих пор на себе ответственность за грех отца-браконьера, то тем более он прикроет его собою теперь, при новых условиях. Это его долг. Для него будет несмываемым бесчестьем, если его отца повесят, и все на него будут пальцами указывать, что сын выдал отца и послал его на виселицу... Нет, он тайны не выдаст никому. Она умрет вместе с ним. На родного отца он не доносчик.

Твердо принявши такое решение, Джо крепко заснул.

На следующее утро к нему в камеру явился мистер Тревор.

— Я виделся, Рошбрук, с вашей сестрой, — сказал адвокат, — она меня просила помочь вам, насколько окажется возможным. Она, вероятно, передала уже вам мой настоятельный совет — не скрывать ничего от своего защитника. Ваш юридический советник и поверенный есть в то же время ваш верный друг. Профессиональная честь обязывает его хранить всякий доверенный ему секрет, и если бы вы даже сознались ему в своей вине, он не только никому не выдаст вашей тайны, но и будет вас еще усерднее защищать, в отплату за такое доверие. Я познакомился с коронерским следствием и с приговором присяжных. Расскажите мне честно и откровенно, как было дело, а я постараюсь убедить присяжных в том, что никакого убийства вы не совершали.

— Вы очень добры, сэр. Но я вам ничего не могу сказать, кроме того, что я невинен. Клянусь вам честью, я никакого убийства не совершал.

— Но что же такое было? Скажите вы мне, пожалуйста.

— Я не могу прибавить больше ничего, сэр, кроме того, что я вам бесконечно благодарен.

— Это очень странно. Свидетельские показания все против вас. Неужели они ложны?

— Они не ложны.

— И вы все-таки невиновны?

— И я все-таки невиновен. Так и на суде буду говорить. Поручу себя присяжным, как она рассудят.

— В своем ли вы уме? Ваша сестра очень милая женщина, я принял близко к сердцу ее горе и был бы рад сделать для нее все, что только могу. Но вы рискуете жизнью, если не дадите чистосердечного признания.

— Сэр, я исполняю свой долг. Думайте обо мне, что хотите, но тайна умрет со мной.

— Для кого же вы собой жертвуете, если вы невиновны, как утверждаете вы сами и ваша сестра?

Джо не дал ответа, только присел на кровать.

— Если не вы совершили это убийство, кто же тогда?.. — допытывался мистер Тревор. — Отвечайте, иначе я отказываюсь от защиты.

— Вы только что сейчас сказали, что будете защищать меня даже в том случае, если я признаю свою вину, — возразил Джо. — Я вам говорю по всей чистой совести, что я невиновен, и вы заявляете, что в таком случае отказываетесь от ведения дела. Согласитесь, что вы очень непоследовательны.

— Мой добрейший, мне необходимо ваше полное доверие.

— Больше того, что я сказал, я не скажу. Я не просил вас меня защищать. Я о своей защите нисколько не хлопочу.

— Вам хочется, чтобы вас повесили?

— Нет, мне этого не хочется. Но если для того, чтобы меня не повесили, я должен что-нибудь говорить, — пусть лучше вешают.

— Это очень странно, — сказал мистер Тревор и прибавил, немного помолчав: — Дело обстоит так. Предполагается, что вы убили этого человека — Байрса, когда никого поблизости не было. Дознано, что вы ушли из дома с отцовским ружьем. Лесная стража показала, что вы занимаетесь браконьерством. Умышленное убийство никаким свидетельским показанием не удостоверено. Возможно, стало быть, что ружье выстрелило случайно, а вы были тогда такой маленький мальчик, почти ребенок, что со страху обежали и скрылись. Мне кажется, что такова должна быть схема нашей защиты.