Расчесав волосы так, что они заблестели, Мэнди по-новому уложила их. Немного пудры… помада другого цвета, нежно-розового… немного жасминовых духов, которые Эйлин, несмотря на протесты подруги, купила ей в Оксфорде… теперь можно надевать платье.

Мэнди накинула его через голову, просунула руки, и оно опустилось волной до пола. Она защелкнула серебряный поясок на талии. Серебряные сандалии, серебряная сумочка. Она покрутилась перед зеркалом, щеки ее заалели, губы заулыбались. Что такого, что теперь у нее счета из магазинов на угрожающую ее банковскому балансу сумму? Это ведь ее первый настоящий выход в свет, ее первое вечернее платье, и Робин увидит ее такой впервые.

На комоде лежала шерсть, которую Мэнди купила в Оксфорде, чтобы связать свитер Робину. Она начнет работу завтра же, раз платье уже закончено. Шерсть была светло-голубая — Робину так идет этот цвет, — и она свяжет его свободным, с напуском, решила Мэнди. Может быть, плотной резинкой. Она уже представляла себе, как он будет выглядеть.

— Мэнди, мы готовы… — пропела снизу Эйлин.

— Иду!

Затаив легкую улыбку, она на секунду приложила к щеке грубую шерсть, словно это уже связанный свитер и он уже был на нем, Робине, затем схватила с вешалки летнее пальто и кинулась вниз.

Мэнди еще никогда в жизни не была в таком доме, как «Вишневое дерево», — там ноги по щиколотку утопали в коврах и все дышало роскошью и шиком. Мистер и миссис Рандт раздавали гостям напитки в длинном изысканном зале, куда вошли Мэнди и Эйлин, оставив пальто в гардеробе. Они как будто приятные люди, решила про себя Мэнди. Даже немного простоватые, несмотря на великолепное платье миссис Рандт, ярко-голубое, со стразами.

Комната была полна гостей, и Мэнди, стоя между Диком и Эйлин и слушая веселую болтовню вокруг, перезвон бокалов, вдыхая аромат дорогих цветов в вазах, машинально искала глазами золотистую голову и веселые голубые глаза своего Робина. Но его нигде не было видно; она поняла это, быстро оглядев зал. Наверное, занят чем-то, подумала Мэнди.

— А интересно, Саймон тоже здесь? — спросила Эйлин. — Мэнди, ты не знаешь, он еще не приехал?

— Миссис Доббин сегодня получила от него письмо. Он должен был вернуться сегодня днем, так что, скорее всего, заглянет сюда попозже…

Слова замерли у нее на губах, потому что в этот момент Мэнди заметила Робина — он стоял в дверях рядом с Вирджинией Рандт. Сердце ее болезненно сжалось. Робин выглядел шикарно в вечернем костюме… просто шикарно, и чувствовал себя вполне вольно среди веселых гостей. Вирджиния Рандт была на этот раз в восхитительном длинном платье из бархата глубокого черного цвета.

Эйлин их тоже заметила.

— Красотка с обложки, — выдохнула она, когда американская красавица продела руку под локоть Робина с видом законной владелицы.

Робин тоже их увидел, помахал рукой и виновато пожал плечами, как бы говоря, что народу слишком много и он не может к ним пробраться.

Несколько минут спустя все начали продвигаться в сторону бильярдной, где мистер Рандт установил кинопроектор, и Робин пропал из виду.

Показ состоял из нескольких короткометражных документальных фильмов, в основном про природу. Как отметил в речи перед показом мистер Рандт, фильмы еще не выходили в широкий прокат. Все они оказались очень интересными — подводные съемки каких-то необыкновенных рыб, джунгли, пустыня с огромными колючими кактусами; в другое время Мэнди смотрела бы не отрываясь, но сейчас она испытывала все нарастающее волнение, словно в ожидании чего-то. Стоит ей только поговорить с Робином — пыталась она успокоиться, — и сразу придет в себя.

Но произошло это лишь после ужина.

— Мэнди… привет, детка. — Он сжал ее руку. — Это и есть твое новое платье? Очень хорошенькое. Тебе здесь нравится?

— Да, очень. — Она словно язык проглотила. Здесь, в этом роскошном доме, Робин казался ей. чужим. — Как твои дела? — спросила Мэнди, стараясь говорить непринужденно и раскованно.

Он поморщился:

— Как я и думал… надо быть здесь, там и всюду сразу. Боюсь, сегодня мы с тобой не сможем побыть вместе.

— Мне и так хорошо, — сказала она.

Тут через зал прошла Вирджиния Рандт, длинный подол ее платья почти волочился за ней.

— Ро-обин! Ах вот ты где! — Она положила маленькую белую ручку ему на рукав. — Папа просил тебя найти Смита, пусть он принесет в зал еще два ящика шампанского.

Хотя она при этом очаровательно улыбнулась, ее слова больше походили на приказ, с изумлением отметила про себя Мэнди. Она читала про американок, которые ведут себя по-мужски. Эта девица была явно из их числа.

Робин замялся, переводя взгляд с одной на другую.

— Поторопись, любовь моя, — процедила Вирджиния и, вскользь улыбнувшись Мэнди, прошелестела дальше, к зимнему саду, где уже начинались танцы.

Мэнди приподняла бровь:

— «Любовь моя»?

— Американцы так говорят вместо «дорогой», — усмехнулся Робин. — Это слово у них просто в ходу, это ничего не значит! — Он вынул платок и тайком вытер лоб. — Фью! Да, за такую работу надо требовать приличный гонорар. — Однако голос у него был веселый, скорее даже в нем слышалось облегчение.

Когда он ушел выполнять поручение, Мэнди отошла к стене зала, приготовившись стоять там, разглядывая красивые вечерние платья дам и наслаждаясь легкой праздной атмосферой бала. Это был тот мир, куда так стремился попасть Робин, мир, в который предстоит войти и ей, когда они поженятся. Теперь у нее не оставалось сомнений, куда метит Робин, — на вершину социального успеха. Но нужно ли ей это? Конечно, рассудительно заметила она сама себе, конечно нужно. Сейчас она немножко чувствовала себя Золушкой на балу. Но, надо думать, Золушка неплохо провела время при дворе, выйдя замуж за своего Принца! При этой мысли на губах Мэнди появилась легкая улыбка.

Где-то у нее за спиной зазвенел электрический звонок, и служанка быстро пошла открывать. Тут же появилась и миссис Рандт в блистающем стразами платье, и Мэнди услышала, как она высоким голосом приветствует какого-то запоздавшего гостя.

— Конечно, сэр. Вы ничуть не опоздали, сэр Саймон. Прошу вас, проходите. И ваша дама тоже, мы очень рады…

Значит, Саймон все-таки пришел! Мэнди не могла понять, почему она так обрадовалась. С тех пор, как Пип поселился в «Дауэр-Хаус», ее чувства к владельцу этого дома, как она теперь поняла, несколько изменились. Став другом для Пипа, Саймон стал и ее другом. Они могли сколько угодно спорить и не соглашаться, но постепенно за его напускным цинизмом Мэнди начала чувствовать обоснованность и надежность, которых не замечала раньше.

Сегодня вечером Саймон показался ей почти симпатичным: импозантный, в своем обычном мрачноватом, байроновском стиле. Вечерний костюм сидел безупречно, рубашка тоже, как всегда, была белоснежной.

Мэнди перевела взгляд на его спутницу, и дыхание у нее перехватило. Девушка была хрупкая, стройная и едва доставала Саймону до плеча. Одета в простое белое платье, пшеничные волосы заплетены в косу, обвивавшую лоб, линия губ нежно изгибалась, и Мэнди с другой стороны зала видела, что глаза у нее глубокого прозрачно-голубого цвета. Эта была та самая девушка, чью фотографию она видела в кабинете у Саймона… девушка, которую Робин называл кровожадной тигрицей… Никола Марсден.

Первая мысль Мэнди была о Робине. Его надо хотя бы предупредить. Ему в свое время нелегко было вырваться из лап этой хищницы, даже пришлось бросить работу и карьеру в фирме ее отца. Разумеется, будет очень неловко, если он вдруг встретит ее здесь, ни о чем не подозревая.

Но не успела Мэнди сойти с места, как из соседней комнаты вышел Робин собственной персоной с тарелкой сандвичей и стал пробираться среди гостей, которые стояли небольшими группками, болтали, смеялись, перекидываясь с ним какими-то шутками, когда он проходил мимо.

Мэнди сделала было шаг вперед, даже не заметив этого, но было уже поздно. Робин оказался лицом к лицу с девушкой в белом платье.