— Вот как?

Мэнди не понравился этот краткий холодный ответ, этот отстраненный взгляд серых глаз, и она добавила:

— По-моему, это замечательно.

— Да, вам должно так казаться, — заметил Саймон.

Вдруг его отстраненность показалась Мэнди раздражающей, что после волнений утра разбудило в ней беса противоречия.

— Вы, должно быть, считаете меня полной идиоткой, которой каждый может вертеть как хочет?

Но он не поддался на ее запальчивость.

— Нисколько. Это ваше дело, раз вы явно полностью доверяете своему молодому человеку.

Она подняла подбородок:

— Безусловно. Когда собираешься за мужчину замуж, естественно, ему доверяешь.

Однако, к огорчению Мэнди, ей хотелось убедить в этом не столько Саймона, сколько себя. Тот ответил не сразу. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и не спускал взгляда с Мэнди. Долгое молчание, видимо, никогда не смущало Саймона Деррингтона.

Наконец он произнес:

— Вероятно, я произвожу на вас впечатление человека, для которого доверчивость есть качество нежелательное либо предосудительное. Вы знаете, это не так. Скорее напротив. Разумеется, какой смысл думать о женитьбе или замужестве, не испытывая доверия к этому человеку. Вот почему сам я об этом и не думаю, — прибавил он. В углу его губ мелькнула усмешка.

Сегодня его невыносимый цинизм уже не казался Мэнди забавным.

— Странный был бы у нас мир, если бы все рассуждали, как вы, — холодно отозвалась она.

— Может быть, а может быть, и нет. Тогда, по крайней мере, не распадалось бы столько семей, вам не кажется?

Теперь он уже неприкрыто улыбался, как бы предлагая перевести разговор в шутку.

Мэнди встала и сказала:

— Мне не хочется говорить на эту тему.

— Полностью с вами согласен. Но вы ведь сами начали, разве нет? — Саймон кинул на нее насмешливый взгляд. — Идемте посмотрим, как там Пип, а то он уж очень разыгрался с собакой. Это будет полезнее, чем спорить о моральных вопросах. Дети и животные так прелестно непосредственны и понятны в своих мотивах, не правда ли?

Рассказать Эйлин про встречу с Робином было для Мэнди легче, чем она думала. Эйлин приняла все довольно спокойно, и Мэнди даже усомнилась в том, что подруга не одобряет Робина.

Но когда она заговорила о том, что ей скоро надо будет возвращаться в Лондон и искать новую работу, Эйлин вскипела:

— Нет, нет, даже не думай об этом. Ты будешь жить здесь, у нас… по крайней мере, пока Пип будет в «Дауэре». Я лично хотела бы, чтобы ты побыла у нас, пока Робин не определится. Но я же знаю, какая ты у нас независимая девочка. Ну вот видишь, ты уже качаешь головой. Все равно, — продолжала она, — зачем тебе непременно возвращаться в Лондон? Уверена, ты сможешь найти работу в Оксфорде. С твоим знанием стенографии и машинописью работодатели наверняка будут выстраиваться в очередь.

Улыбка Мэнди смягчилась. Подруга всегда действовала на нее так ободряюще.

Зазвонил телефон, и Эйлин пошла отвечать. Мэнди, оставшись в гостиной одна, почувствовала громадное облегчение, что ей не придется возвращаться в Лондон. Наверное, в душе она все же совсем не горожанка. Тут она задумалась, где живут киноактеры, и сразу в ее воображении возник маленький домик с запущенным садом и то, как Робин возвращается вечером домой после целого дня съемок на киностудии. Но картинка эта была какой-то слишком нереальной.

Вернулась Эйлин:

— Звонила миссис Рандт. Она устраивает в субботу вечеринку, что-то вроде новоселья, и приглашает нас прийти. Будут показывать фильм, а потом танцы. Звучит как будто заманчиво.

— У меня нет подходящего платья, — искренне призналась Мэнди. — Во всяком случае, для такого торжества.

— А мы сошьем тебе платье, — решила Эйлин. — Уж в этом я тебе точно смогу помочь. Завтра поедем в Оксфорд и купим материал. У нас есть отличная, совершенно новая швейная машинка, которую Дик купил в свое время своей домработнице. Попрошу его достать ее и смазать. Мэнди, ты просто должна пойти, а то что подумает Робин, если ты не пойдешь?

Да, действительно, решила Мэнди, надо идти. Если она не придет, Робин окажется перед Рандтами в неудобном положении. Они знают, что Мэнди и Робин помолвлены, и сочтут странным, если она не примет их приглашения. И в любом случае Робин наверняка сам ей позвонит и пригласит. Он же сказал, что скоро позвонит.

— Я пойду, — кивнула она. — Спасибо, что предложила помочь сшить платье.

На следующий день позвонил Робин:

— Я по поводу субботнего вечера… а… ты придешь, Мэнди?

— Да, я собираюсь. Правда, у меня нет платья, но Эйлин предложила мне сшить. Мы как раз сейчас этим занимаемся. Думаю, у меня будет не совсем обычное платье.

Его ответ утонул в шуме разговора и громких мужских голосах.

— Робин, что там у тебя происходит? — засмеялась Мэнди. — Какой-то шум.

— Я звоню из паба в деревне, — торопливо ответил он. — А то у Рандтов вечно кто-нибудь висит на телефоне, там поговорить спокойно невозможно. В этом доме никакой личной жизни!

— Бедный Робин! Похоже, тебе там несладко живется. — От этой мысли все в ней словно запело.

— Но я ведь там живу ради дела, я же тебе говорил, — мрачно напомнил он. — Я вот зачем тебе звоню. Слушай, Мэнди, мне очень хочется тебя видеть, но я даже не знаю, буду ли на новоселье. Мне предложили поработать помощником по организации приема, так что, наверное, я буду занят. Знаешь, я там такой мальчик на побегушках.

— Но, дорогой, я все понимаю, не беспокойся. Я буду не одна, со мной придут Дик и Эйлин.

— Ах да. — Но в голосе Робина все еще оставалось сомнение. — А… ну ладно, если тебе так хочется туда идти…

— Но ты же хочешь, чтобы я пришла? Если ты считаешь, что мне лучше не приходить, я просто извинюсь перед миссис Рандт и все объясню ей. Придумаю какою-нибудь отговорку…

Мэнди с тревогой ждала его ответа, но Робин ее успокоил:

— Детка, конечно, я хочу, чтобы ты пришла. Ради бога, не надо ничего усложнять. Я просто боялся, что тебе одной будет скучно, вот и все.

Она вздохнула с облегчением:

— Ну тогда все в порядке. А скучно мне не будет — я буду счастлива, даже если увижу тебя один разочек, мельком, когда ты будешь проходить мимо.

Они распрощались, и Мэнди постояла некоторое время в холле. С плеч у нее будто свалилась гора, девушка чувствовала радость и облегчение, каких не испытывала за последние несколько недель.

Следующие три дня пролетели незаметно. Новая помощница по хозяйству была женщина добросовестная, но не слишком расторопная, как заметила Эйлин, так что Мэнди все равно продолжала трудиться. Каждую свободную минуту она проводила с Пипом, в «Дауэр-Хаус». Саймон был в это время в Лондоне на цветочной ярмарке. Пип, который успел подружиться с Гомером, старым садовником, довольный, бродил везде, куда позволяла дойти его хромота, и всюду находил все новые чудеса.

В отсутствие Саймона Мэнди очень сблизилась с миссис Доббин. Они имели схожие мнения обо всем, что касалось приготовления еды и воспитания маленьких мальчиков, и часто уютно беседовали на просторной прохладной кухне дома.

Каждый вечер Мэнди шла через парк в «Дауэр-Хаус», чтобы почитать Пипу на ночь книжку и уложить его спать. Затем она торопилась назад и дошивала платье и под конец дня так уставала, что засыпала, едва успев повалиться на постель.

В субботу, собираясь в гости, она чувствовала нарастающее волнение. Новое платье, жасминово-желтое, висело на вешалке на шкафу. Оно получилось очень удачным. Серебряная сумочка, такой же пояс и сандалии были разложены на кровати. Мэнди сидела перед зеркалом в нейлоновом пеньюаре. Она попробовала убрать с лица темные кудри и сразу стала выглядеть старше, утонченнее… гораздо больше похожей на жену молодого знаменитого актера. Она представила себе голос Робина, низкий и немного насмешливый: «Дорогая, ты сегодня выглядишь потрясающе… не могу от тебя глаз оторвать». «Роковая женщина — вот кто я такая буду сегодня», — вдруг расхохоталась она.