От Шесты не ускользнул этот взгляд.

– Не волнуйся, не отравлено. Кто же тогда меня воскресит? – Она хрипло рассмеялась, раскрыв волчью пасть. – Меня Тьяго попросил. У него совещание с командирами, иначе он бы сам принес тебе поесть.

Кэроу взяла тарелку с кускусом и овощами. Еда была еще одной причиной, по которой они перебрались сюда: в Эреце раздобыть продовольствие было трудно. Там они питались в основном вареной джессой, клейкой, как глина, да и на вкус такой же. Здесь же Кэроу брала раздолбанный грузовик и объезжала окрестные селения, где скупала зерно, финики и овощи мешками, а в одном из внутренних двориков царила династия тощих кур.

– Спасибо, – ответила Кэроу.

Уже несколько вечеров Тьяго приносил ей ужин, чтобы она не прерывала свою работу. Кэроу признавала, что его визиты лучше, чем сомнительное радушие товарищей, тем более что Волк еще и дань болью платил. Синяки, покрывавшие его руки, переливались всевозможными оттенками, от бледно-желтого до темно-фиолетового. «Настоящее искусство, – охарактеризовал их Тьяго и сделал Кэроу отвратительный комплимент: – У тебя получаются красивые синяки».

В этот вечер он не пришел, и когда Кэроу поняла, что ждет его – ждет Волка! – она резко поднялась и вышла в окно.

Шеста услужливо провела ее к столу. В это время в зале было не очень людно. Быстро окинув присутствующих взглядом, Кэроу отметила, что половина из них – ее творение. Определить было легко: крылья, массивность. Она создала тела Амзаллага, Ниска и Лиссет. Уора, Хвит и Баст ждали своей очереди и поэтому с сомнением косились на Кэроу. Все в лагере понимали, что через несколько дней, недель или даже часов их души окажутся в руках «предательницы». Кто знает, может быть, кто-то из них уже сегодня пойдет к яме вместе с Тьяго. Химерские воины знают наверняка только одно: рано или поздно они погибнут.

Они привыкли к этому.

А вот доверять свое воскрешение предателю им было в новинку.

– Нектара? – спросила Шеста.

Шутка. Волчица кивнула в сторону бадьи с речной водой и набрала кружку для Кэроу. Когда они уселись, Шеста сказала:

– Я сегодня видела Резака.

– Вот как? – Кэроу сразу насторожилась. Резак – хетский жрец, использующий в обрядах кости. Сегодня она вытащила его из горы кадильниц и воскресила. Задача была очень сложной, все выполнялось по специальному заказу Тьяго.

Шеста кивнула.

– Ему голова покою не дает.

– Привыкнет.

– Кэроу! Львиная голова – у хета?

Кэроу прекрасно знала, какие головы у хетов: огромные фасеточные глаза и жвала муравьев, похожие на клешни краба. Нечто отвратительное и леденящее душу. Как Бримстоуну удавалось сделать такие головы? У Кэроу не было зубов насекомых, и у Бримстоуна, кажется, тоже.

– Он был нужен Тьяго срочно. У меня не нашлось ничего лучше льва.

Резак и этого не заслуживал. Они не встречались раньше, но, работая над ним, Кэроу почувствовала темную личность. Каждая душа оставляла в ней свой уникальный отпечаток, след Резака был отвратительно склизким. Почему он так нужен Тьяго, Кэроу не знала, но, как всегда, не спрашивала. Она делает свою работу, Волк – свою.

– Что ж, он так гораздо симпатичней, – признала Шеста.

– Может, он прибежит поблагодарить меня за новую внешность?

– Ага, не прячь когти. – У химер эта поговорка значила, что не нужно поддаваться самообману и расслабляться. Будь начеку. Кэроу оценила уместность совета.

Она ела, набив рот, когда вдруг Шеста невзначай произнесла:

– Тьяго попросил меня помочь тебе в работе. Кэроу хотела ответить, но кускус глиной слипся во рту.

– Одной с таким ответственным и сложным заданием не справиться, ведь так? – невинно продолжала Шеста.

«Бримстоун справлялся один», – подумала Кэроу, понимая, что сравнение не в ее пользу. Кроме того, Бримстоун не работал в одиночестве.

– Я буду твоей помощницей. Как та женщина из племени нагов.

Кэроу напряглась при небрежном упоминании Иссы.

– Возьму на себя всю черную работу, а ты займешься своими неотложными делами, – не унималась Шеста.

– Нет! – резко возразила Кэроу. В душе все бурлило от возмущения: «Ты не Исса». – Передай Тьяго спасибо, но…

– Но ведь от предложений Белого Волка не отказываются, – удивленно заметила волчица.

Ага, ну конечно, все должны делать то, что он велит. Впрочем, ей и правда нужна помощь. Неужели придется терпеть присутствие Шесты?

В волчице, как и в остальных «братьях по оружию», чувствовалось что-то дикое. Похоже, Кэроу основательно подзабыла своих близких и друзей. Наверное, раньше она этого не замечала. Когда она присоединилась к повстанцам, произошел один случай. В выжженном дотла Лораменди торчал остов арзы, как огромная обугленная рука подземного чудовища. На сучьях некогда красивого дерева болтались черные шары, и лучники стреляли по ним, как по мишеням. Кэроу и представить себе не могла, что это, пока не услышала, как солдаты называют их «яблоками с арзы». Сглупив, она выпалила:

– Яблоки? Вот уж не думала, что на арзе растут яблоки.

Как они на нее посмотрели… При воспоминании ее каждый раз обжигал стыд. Все уставились на нее как на дуру, а Шеста пояснила:

– Это головы.

Кэроу побледнела.

– Они стреляют по головам?

Ей казалось невероятным, что можно развлекаться, стреляя в подвешенные головы погибших соплеменников. Они же свои.

– А что еще с ними делать? – невозмутимо ответила Шеста.

– Похоронить… – удивленно предложила Кэроу.

В ответ Шеста злобно прорычала:

– Лучше мы отомстим за них.

От этих слов у Кэроу мурашки поползли по коже, хотя мелькнула и искра восхищения. Кэроу много раз вспоминала этот случай, но ничего хорошего в нем не видела. Разве нельзя похоронить мертвых – и отомстить за них? Только дикари оставляют трупы непогребенными. Она понимала, что возмущение берет начало не только в ее человеческой природе.

В ней боролись два разных начала: мысли и впечатления Кэроу осознавались немедленно, но к ним добавилось восприятие Мадригал – совершенно иные убеждения и эмоции. Несовпадение чувств создавало странную вибрацию. Не дисгармонию, нет: они ведь были одной личностью, просто с разным опытом. Кэроу прожила человеческую жизнь, ее оценки были обусловлены реалиями мира людей, роскошью свободы и безопасности. Если Мадригал ко многому успела привыкнуть, то Кэроу чудовищные будни войны ранили. Подвесить на дереве обгоревшие головы? Мадригал не падала от подобного в обморок, но в ее времена химеры хоронили своих мертвецов. Да, часто приходилось собирать души и уходить, оставив тела на поле боя. Но стрелять по мертвым, как по мишеням? Чувства Мадригал отвергали подобное. Неужели за восемнадцать лет химеры забыли о древнем обряде захоронения, главном отличии цивилизованных народов от дикарей?

– Тьяго нужны бойцы, и чем скорее, тем лучше, – напомнила Шеста. – Это очень важно.

– Я больше времени потеряю на твое обучение.

– Я уверена, что есть много дел, которые я смогу выполнять уже сейчас.

Конечно: лепить из ладана конусы, очищать зубы, платить дань болью, но что-то в Кэроу противилось тому, что Шеста все время будет с ней. Только не она. Шеста безгранично предана Белому Волку. Сколько веков она ходит за ним тенью и слепо выполняет любые приказы?

А еще она была в реквиемной роще.

– Пусть лучше даст мне кузнеца. Зубы нужно оковывать серебром. Для ожерелий.

– Эгир занят. Он оружие кует. – По голосу волчицы было ясно, что делать оплетку для зубов – ниже его достоинства.

– Чем я занимаюсь, по-твоему? – презрительно осведомилась Кэроу. – Бусиками балуюсь?

Она посмотрела Шесте в глаза – золотисто-карие, как у настоящего волка. Это у Тьяго – бледно-голубые, у волков таких не бывает. «Вот и звался бы белой эскимосской лайкой», – раздраженно подумала Кэроу.

– Эгир нужен на своем месте, – раздраженно ответила волчица.

– Странно, что именно без тебя Тьяго может обойтись.