Ощущая приятное покалывание в теле, парализованный этим ощущением и шоком, он в конце концов решился сам прикоснуться к ней, но она уже ушла. Он услышал шелест ее платья и щелчок захлопнутой дверцы.

Открыв свою дверцу, он почти вывалился наружу, но восстановил равновесие, почувствовав на плече ее руку.

— Вторую бутылку, — напомнила она ему.

Неуклюжими движениями он нащупал вино. Она взяла его за руку и прошептала:

— Шшш! Тихо!

И издала низкий горловой смешок.

Ничего не видя, он заковылял следом за ней по твердой, странно знакомой поверхности. Что-то задело его ногу — холодное, пушистое и влажное. Листовидные отростки кустов, предположил он.

— Опусти голову, — командовала она. — Осторожно, дальше ступеньки. Сюда. Почти пришли…

— Кассильда… — Он сжал ей руку. — У меня кружится голова.

Она засмеялась.

— Это вино!

— Постой, постой! — Он заставил ее остановиться. — Голова кружится.

Вытянул руку с бутылкой, нащупал твердую поверхность, оперся о нее костяшками пальцев и занял устойчивую позицию. Прислонился к стене, сухой и слоистой по ощущению, и постепенно головокружение прекратилось.

«Скверно, — подумал он. — От меня будет мало толку, если я не смогу владеть собой».

— Крепкая штука, это ваше местное вино.

— Еще несколько ступенек, — прошептала она.

И подошла ближе. Послышался звук скользящего шелка — упала одежда. Он обнял ее и остро ощутил прикосновение ее тела. Тяжесть бутылки заставила его руку заскользить вниз. Гладкие, крепкие ягодицы, совсем не как у Джулии, тело которой уже немного обвисло, не дрогнули под его пальцами; но эта чертова бутылка мешала!

— Господи! — прошептал он, горло перехватило от вожделения. — Хотел бы я вот так обнимать тебя всю оставшуюся жизнь…

Она засмеялась, снова хрипло, отодвинулась, потянула его за собой и сказала:

— Но это будет уже второе желание.

Второе желание… Второе желание? Он споткнулся и едва не упал. Его подхватили, поставили ровно; быстрые пальцы занялись его пиджаком, пуговицами рубашки. Он вздрогнул, хотя было не холодно, и слабый голосок в глубине сознания завопил от ужаса, пытаясь пробиться к нему, сначала тихо, но постепенно все громче и громче.

Его второе желание!

Он стоял полностью обнаженный. Внезапно настороженность вернулась, алкоголь в организме превратился в воду; невероятное надвигалось, становясь реальным, безмерным, происходящим здесь и сейчас.

— Ну, вот! — сказала она. — Теперь можешь снять повязку!

Ах! Ее духи больше не скрывали запаха склепа, и говорила она не голосом девушки, а сухим шепотом, срывавшимся со сморщенных за долгие столетия губ; и рука, которую он держал, была…

Гарри высоко подскочил, стремясь стряхнуть тварь, которая вцепилась в его руку, и громко, протестующе вопя, однако эхо черного подвала возвращалось к нему безумным смехом. Подпрыгивая, он наткнулся на стену, всем своим пылающим, сверхчувствительным телом ощутив прикосновение к чудовищному барельефу на ней!

И, отпрянув от стены, споткнулся, растянулся и задел рукой шкатулку, которая, как ему помнилось, стояла в ногах кушетки. Вот только сейчас она была открыта!

Что-то мохнатое и одновременно липко-влажное прильнуло к его обнаженной ноге, и он снова в бешенстве отпрыгнул во тьму, бессвязно бормоча что-то, не в силах охватить разумом происходящее.

В конце концов от всех этих телодвижений красная маска и черный шелковый платок, которые он до сих пор не осмеливался снять, соскользнули с лица… И он обрел силу десяти человек, такую силу, что ничто естественное или даже противоестественное не могло удержать его в темной пещере под развалинами.

Господин Людовик Дебрек услышал рев автомобиля задолго до того, как заметил свет его фар на пустынной дороге. Машина дико петляла, ее шины взвыли, когда она развернулась под немыслимым углом и резко остановилась в гостиничном дворе.

Дебрек устал, сейчас он приводил себя в порядок после долгого трудового дня и готовился к завтрашнему утру. Его немногочисленные гости спали — все, за исключением английского господина. Это, наверно, он, но с какой стати так мчаться? Выглянув в окно кухни, Дебрек узнал машину и… широко распахнул усталые глаза. Что это значит? Господин был полностью обнажен!

Хозяин гостиницы открыл дверь для Гарри прежде, чем тот начал колотить в нее, и отскочил в сторону, когда исполненная ярости, задыхающаяся фигура с выпученными глазами ворвалась внутрь и бросилась вверх по лестнице. Однако он увидел достаточно и перекрестился, когда Гарри растворился во тьме наверху.

— Бог мой! — прохрипел он, снова перекрестился и потом еще раз. — Господин побывал там!

Несмотря на таблетки, Джулия спала неважно. Вынырнув из незапоминающихся, тревожных снов и чувствуя в висках жуткую пульсирующую боль, она задумалась над тем, что ее разбудило. Взгляд на часы показал, что сейчас десять минут третьего ночи.

Так от чего же она проснулась? Где-то хлопнула дверь? Кто-то громко плакал? Кто-то молил ее о помощи? Постепенно припомнилось, что да, все это имело место.

Она вяло похлопала по постели рядом с собой. Гарри не было, его часть постели вообще выглядела нетронутой. Потом что-то бледное мелькнуло во тьме.

Джулия втянула воздух и быстро включила прикроватную лампочку. Гарри лежал на полу лицом вниз, полностью обнаженный, молча извиваясь и подсунув под себя руки.

— Гарри! — воскликнула она, соскочила с постели и подошла к нему, не без труда перевернула на бок, а дальше он сам перекатился на спину.

Она негромко взвизгнула и инстинктивно отпрянула с исказившимся от отвращения лицом. Глаза Гарри были плотно закрыты, на губах застыл оскал невыносимой боли. Руки прижимали что-то к вздутой груди… что-то черное, крошащееся. Охваченная ужасом Джулия смотрела, как его глаза резко распахнулись, а щеки обвисли. Руки упали по сторонам тела, в ладонь и пальцы одной из них, казалось, было вплавлено что-то черное, распадающееся. Кончено! Маленькая мумифицированная рука!

Джулия начала отползать от него, и пока она делала это, что-то прошмыгнуло сзади, волнообразным движением, и слегка задело ее. Почувствовав это, она поползла быстрее, пока не прижалась к стене комнаты, шевеля губами, но не в силах издать ни звука.

Это… создание… приблизилось к Гарри, вырвало у него сморщенную руку, повернулось… и потом, как бы передумав, повернулось обратно. На мгновенье нависло над ним и вонзило острые зубы в плоть его ноги. Короткие щупальца вокруг рта жадно извивались. В следующее мгновенье тварь исчезла, но Джулия не заметила, куда и как.

Она не могла оторвать взгляда от Гарри. Вены на его ноге рядом с укусом стали темно-голубыми и заметно проступили, пульсируя под мраморно-белой кожей. Это вспрыснутый тварью яд медленно распространялся по кровеносной системе. Но… яд ли? Нет, это было что-то гораздо более жуткое, поскольку вскоре извивающиеся вены прорвали кожу и Гарри начал таять. Это продолжалось совсем недолго, и в конце от него осталась лишь пародия на человека: липкие, как бы покрытые дегтем комки расплавленной плоти и дымящиеся черные кости.

И тогда, не обращая внимания на громкий стук в дверь, Джулия втянула в изголодавшуюся грудь воздух и, в конце концов, испустила во всю мощь легких оглушительный, несмолкающий вопль…

Нас было шесть человек — восемь, если учитывать двоих в камере. Не в тюремной камере. Это были большие апартаменты из нескольких комнат, замкнутое помещение с регулируемой средой и всеми необходимыми системами жизнеобеспечения, и надежное, поскольку вышеупомянутые системы жизнеобеспечения могли быть отключены в том маловероятном случае, если не останется другого выбора.