«Иба больше нет, но Боги продолжают жить. На другом конце мира есть Город-побратим, спрятанный под землей, в варварских землях Циммерии. Народ там продолжает процветать, и всегда будет поклоняться Богам, до самого прихода Ктулху…»
Много месяцев спустя в Каире я нашел человека, обладавшего глубокими познаниями в древних верованиях, общепризнанного авторитета в области забытых древностей и доисторических стран и легенд. Ученый этот никогда не слышал о Циммерии, но ему была известна страна, когда-то называвшаяся очень похоже.
— И где находится эта Киммерия? — спросил я.
— К несчастью, — ответил ученый, сверившись с картой, — большая часть Киммерии пребывает теперь под водой, но изначально она находилась между Ванахеймом и Немедией, в древней Хайбории.
— Говорите, большая ее часть под водой? — переспросил я. — А что с той частью, которая над водой?
Он странно на меня посмотрел — возможно, меня выдало прозвучавшее в моем голосе нетерпение, а может быть, мой странный вид, ибо под жарким солнцем многих стран моя безволосая кожа огрубела, напоминая чешую, а перепонки между пальцами стали слишком заметны.
— Зачем вы хотите это знать? — спросил он. — Что вы ищете?
— Дом, — сам не зная отчего, машинально ответил я.
— Да… — проговорил он, внимательно разглядывая меня. — Вполне возможно… Вы ведь англичанин, верно? Могу я поинтересоваться, из какой части Англии?
— С северо-востока, — сказал я, вдруг вспомнив свои торфяники. — А что?
— Друг мой, ваши поиски были напрасны, — улыбнулся он, — ибо Киммерия, или то, что от нее осталось, занимает всю северо-восточную часть Англии — вашу родину. Разве это не ирония судьбы? Чтобы найти родной дом, вы его покинули…
В тот же вечер судьба сделала мне подарок, от которого я не мог отказаться. В вестибюле моего отеля стоял стол, предназначенный исключительно для постояльцев-англичан, на котором лежало множество разнообразных книг, газет и журналов, от «Ридерз Дайджеста» до «Мировых новостей», и, желая провести несколько часов в относительной прохладе, я сел под вентилятором со стаканом воды со льдом и начал лениво просматривать одну из газет. Внезапно, перевернув страницу, я наткнулся на фотографию и статью, после прочтения которой я тут же забронировал билет на ближайший рейс до Лондона.
Фотография была некачественной, но достаточно отчетливой, чтобы понять, что она изображает маленькую зеленую статуэтку — точную копию той, которую я поднял из руин Сарната на дне озера…
В статье, насколько я помню, говорилось следующее:
«Мистер Сэмюэль Дэвис, проживающий в доме номер 17 по Хеддингтон-кресчент в Радкаре, нашел на берегу ручья, исток которого находится в скалах возле Сарби-он-Мурс, изображенную выше прекрасную реликвию минувших эпох. Статуэтка в настоящее время находится в музее в Радкаре, которому ее подарил мистер Дэвис, и ее сейчас изучает куратор, профессор Гордон Уэлмсли из Гуля. На данный момент профессор Уэлмсли не смог пролить свет на происхождение статуэтки, но тест Уэнди-Смита, научный метод определения возраста археологических фрагментов, показал, что ей свыше десяти тысяч лет. Зеленая статуэтка, судя по всему, не имеет никакого отношения к известным цивилизациям древней Англии, и потому считается крайне редкой находкой. К сожалению, специалисты единогласно сходятся во мнении, что ручей в месте своего истока в скалах возле Сарби полностью непроходим».
На следующий день я поспал около часа в самолете и видел во сне своих родителей. Как и прежде, они появились передо мной словно в тумане — но их зов казался сильнее, чем в предыдущем сне, а в окутывавшей их дымке виднелись странные фигуры, уважительно кланявшиеся мне, а из невидимых глоток доносилось знакомое зовущее пение…
Я послал своей экономке телеграмму, сообщив ей о моем возвращении, и, когда я прибыл в свой дом в Марске, меня уже ждал адвокат. Он представился как мистер Харви из конторы «Харви, Джонсон и Харви» в Радкаре и протянул мне большой запечатанный конверт. Адрес на нем был написан почерком отца, и мистер Харви сообщил, что ему было поручено отдать конверт лично мне в руки в мой двадцать первый день рождения. К сожалению, в это время, почти год назад, я отсутствовал в стране, но контора поддерживала связь с моей экономкой, рассчитывая после моего возвращения выполнить условия договора, заключенного семью годами раньше между моим отцом и конторой мистера Харви. После того как мистер Харви ушел, я отпустил экономку и вскрыл конверт. Находившееся внутри письмо было написано на языке, не входившем в число тех, которые я когда-либо изучал в школе. Именно на этом языке были сделаны надписи, которые я видел на многовековой колонне в древнем Ибе, и, тем не менее, я откуда-то знал, что письмо написано рукой моего отца. Само собой, я мог прочитать его с той же легкостью, как если бы оно было на английском. Из-за обширного и разнообразного содержания письмо напоминало, скорее, целую рукопись, и я не намерен воспроизводить его здесь полностью. Это заняло бы слишком много времени, а скорость, с которой происходит Первое превращение, мне его не оставляет. Я лишь изложу самые основные моменты из тех, о которых говорилось в письме.
Не веря своим глазам, я прочитал первый абзац — но по мере того, как я читал дальше, недоверие сменилось искренним изумлением, а оно, в свою очередь — ни с чем не сравнимой радостью, ибо мои родители не погибли! Они просто ушли, ушли домой…
Почти семь лет назад, вернувшись домой из превращенной бомбами в руины школы, я не знал о том, что отец преднамеренно заложил в нашем лондонском доме мощный заряд, который должен был сработать после первого сигнала воздушной тревоги, а затем родители тайно ушли в торфяные болота. Как я понял, о том, что я возвращаюсь домой из разрушенной школы, они не знали. Даже сейчас им не было известно о том, что я пришел домой как раз в тот момент, когда радары британской противовоздушной обороны обнаружили в небе вражеские объекты. План, столь тщательно разработанный с целью заставить всех поверить, что мои родители погибли, сработал, но при этом чуть не погубил и меня. И все это время я тоже считал их погибшими. Но почему они ушли? Какая тайна заставила их скрываться от людей, и где мои родители сейчас? Я продолжал читать…
Постепенно все становилось ясно. Мои родители и я не были уроженцами Англии, и они привезли меня сюда младенцем с нашей родины, находившейся совсем рядом, и вместе с тем, как ни парадоксально, очень далеко. В письме объяснялось, что всех детей нашей расы привезли сюда в младенчестве, ибо атмосфера нашей родины неблагоприятна для здоровья несформировавшегося организма. Отличие в моем случае заключалось лишь в том, что моя мать не смогла со мной расстаться, и это было ужасно! Хотя все дети нашей расы вынуждены были расти вдали от своей родины, взрослые лишь изредка могли покидать свой родной климат, что было связано с их физической внешностью в течение большей части их жизни — ибо ни физически, ни духовно они не походили на обычных людей.
Это означало, что детей приходилось оставлять на порогах, у входа в приюты, в церквях и других местах, где их найдут и будут о них заботиться, ибо в юном возрасте разница между моей расой и людьми практически незаметна. Читая, я вспомнил сказки, которые когда-то любил, об упырях, феях и прочих созданиях, которые оставляли своих детенышей на воспитание людям и похищали человеческих детей, чтобы вырастить из них себе подобных.
Значит, такова была моя судьба, и мне тоже предстояло стать упырем? Я продолжал читать. Я узнал, что люди моей расы могут покидать нашу родную страну дважды в жизни, — один раз в детстве, когда, как я уже говорил, их приносят и оставляют здесь, пока им не исполнится примерно двадцать один год, и один раз позднее, когда перемены в их облике дают им возможность существовать во внешнем мире. Мои родители как раз достигли этой стадии, когда родился я. Из-за привязанности матери ко мне они отказались от своего долга перед нашей страной и сами привезли меня в Англию, где остались вместе со мной, проигнорировав Закон. Отец привез с собой некие сокровища, которые обеспечивали ему и матери легкую жизнь, пока не придет время, когда они вынуждены будут меня покинуть, время Второго превращения, когда остаться означало бы дать знать человечеству о нашем существовании.
