Вдруг впереди, из-за деревьев, что росли возле храма, вынырнула коренастая фигура. Это был Кук. На плече он нес связку тонких бамбуковых палок.

— Ли Тхыонг Киет, это ты? — радостно бросилась к нему Хоа.

Кук возликовал от такого обращения, но решил все же своих чувств особенно не показывать.

— Привет! Ты-то как здесь очутилась?

— А ты что, здесь живешь?

— Ну да!

— Мы с папой пришли в гости к тете Хань и Ни Ай. Зачем тебе палки? — показала она на связку бамбука. — Клетки для птиц собираешься делать?

— Нет. Вечером доделаю несколько корзинок для кофе. Пойдешь завтра с нами собирать кофе?

— А мне никто не говорил!

— Наверно, забыли. Мы пойдем всем отрядом. Оставайся здесь до завтра и пойдем с нами, я достану тебе корзину и лестницу. Только вставай пораньше, я зайду за тобой.

— Спасибо, я буду тебя ждать.

Ни Ай была очень недовольна: ведь Хоа даже с ней не посоветовалась!

— Нет, я тебя не пущу! Не хочу, чтобы ты уходила! Тебя там муравьи заедят. Я не разрешу Куку заходить за тобой, — надув губки, упрямо твердила она.

Хоа долго не могла уснуть, да и потом, ночью, просыпалась несколько раз. Она слышала, как тетя Хань подходила к ее кровати, поправляла накомарник и выгоняла забравшихся под него комаров.

Вчера вечером отец вернулся домой, а Хоа осталась здесь. Она решила вместе с ребятами пойти утром на уборку кофе.

Кук притащил ей лестницу и корзину, которую сам сделал, но они были слишком велики и тяжелы для Хоа. И тогда тетя Хань быстро сбегала куда-то и принесла маленькие легкие и аккуратные корзинку и лестницу.

Хоа с нетерпением дожидалась рассвета. Как-то раз она видела в театре танец, который назывался «Сбор кофе». Девушки, исполнявшие его, порхали по сцене, словно большие пестрые бабочки. И Хоа казалось, что когда она с подругами начнет собирать кофе, это будет выглядеть так же чудесно.

Потом она стала думать о том, как завтра снова встретится с ребятами. Конечно, придет и Нгок, но он больше не станет задираться, и все будет просто отлично.

Ровно в пять утра прозвучал пионерский гонг. Ребята собрались быстро. У каждого была с собой небольшая лестница и корзинка.

— Мы как бойцы времен войны Сопротивления[41] идем с лестницами на штурм вражеского дота! — заявил Нгок с таким видом, точно он не в книжке об этом вычитал, а сам воевал долгие годы.

Кук зачем-то взял с собой клетку с дроздом. А за Хоа обеими ручонками цеплялась Ни Ай и со слезами требовала, чтобы ее взяли с собой.

Как ни уговаривала ее Хоа, ничего не помогало. Она так громко кричала и плакала, что разбудила всех соседей. Даже тетя Хань ничего не могла с ней поделать. На все просьбы и увещания Ни Ай отвечала еще более громким ревом.

Ребята столпились вокруг, все наперебой пытались утихомирить ее, но все было напрасно.

И тут к ней шагнул Кук, который до этого, нахмурясь, стоял в стороне. Он грозно вытаращил на плаксу глаза: а ну как испугается!

Но не тут-то было. Ни Ай давно привыкла и к нему, и к его свирепому взгляду, не зря же она вечно выпрашивала у него птиц.

Видя, что хитрость не удалась, Кук с тяжелым вздохом взял клетку и сунул ее Ни Ай прямо под нос. Вид у него при этом был самый страдальческий.

— Нá, возьми! Оставляю тебе поиграть. Только не просись с нами!

По клетке весело прыгал дрозд с горделиво торчащим хохолком на голове. Он проверещал что-то, и Ни Ай тут же умолкла, подняла глаза и растерянно посмотрела на птицу. Потом вдруг радостно засмеялась, выхватила у Кука клетку и со всех ног пустилась домой.

Ребята наперебой хвалили Кука за находчивость и великодушие, а он стоял с таким несчастным видом, что Хоа стало его жалко.

— Тетя Хань, — унылым голосом попросил он, — присмотрите, чтобы она моего дрозда не погубила. Это моя птица-привада, без нее я как без рук…

Вскоре ребята уже подходили к плантации кофе, где им предстояло собирать урожай.

Сорт кофе, который сейчас созрел, в народе называли «хлебное дерево». И правда, шероховатые высокие стволы его и большие округлые листья были точь-в-точь как у хлебного дерева. Плоды кофе, усеявшие ветки, своим цветом напоминали сливы. А между ними виднелись белые бутоны, похожие на цветы абрикоса. От них исходил нежный, легкий запах.

У кофе есть одна особенность: плоды его созревают тогда же, когда и распускаются цветы. Цветов бывает очень много, и тогда деревья стоят, точно окутанные ватой. В эту пору запах цветов кофе становится резким, дурманящим и разносится далеко по округе. Тогда работы на плантациях временно прекращаются.

У многих от такого сильного запаха даже кружится голова.

Но сейчас цветы еще не распустились. «Наверно, вот в таких садах жили феи», — подумала Хоа.

Точно стая пчел, опустившихся на цветник, рассыпались ребята по участку. Они быстро расставили свои лестницы и проворно полезли вверх: вот на этом дереве плодов побольше, а тут они совсем спелые.

Маленькие ловкие пальцы осторожно обирали ветку за веткой.

Минь и Хоа работали рядом.

— Я вчера целый день волновалась, думала, ты не знаешь, что мы пойдем собирать кофе, — говорила Минь.

— Я и не знала, это Кук мне сказал.

— Хоа, ты осторожнее, бери только спелые. Не торопись. Мы-то уже привыкли, а тебе ведь это в новинку.

Звонкий мальчишеский голос затянул песню.

— Кто это поет? — спросила Хоа.

— Нгок. А ты еще его не слышала? Мы уже все про него знаем. Он ведь к нам третье лето из Ханоя приезжает. Молодец, городской, а работает с нами наравне. Только задавака большой.

— Минь, а если через несколько дней цветы распустятся, что тогда?

— Подождут дня три с уборкой, а потом начнут снова.

Веселый гомон ребячьих голосов вдруг оборвал испуганный крик:

— Удав! Удав! A-а… он меня укусил!

Это кричал Нгок, только что распевавший задорную песню.

Хоа съежилась от страха. Многие девочки попрыгали с лестниц и бросились наутек.

Нгок буквально выл от страха и так дрожал, что казалось, вот-вот рухнет вместе с лестницей.

— Удав! Удав! — разносился его хриплый крик.

Но это был не удав, а какая-то другая большущая змея.

Она висела на ветке, словно позабытый кем-то пестрый, шарф. Подняв голову, она сверлила Нгока крошечными, как у цикады, глазками и угрожающе шевелила жалом.

Ближе всех к Нгоку был Кук. Он мигом оценил обстановку и, резко оттолкнувшись ногой от ветки, упер свою лестницу в соседнее дерево, под которым дрожал ни жив ни мертв перепуганный Нгок.

Крепко ухватившись одной рукой за сук, доблестный Ли Тхыонг Киет другой быстро схватил змею за хвост и сильным рывком сбросил ее вниз. Ударившись о землю, она замерла, вытянувшись во всю длину. Кожа ее на глазах слиняла и сделалась тускло-черной.

Ребята бежали к месту происшествия.

Нгок был еще бледен и весь дрожал. Кук деловито выдирал крючком змеиное жало.

— Отнесу дяде Та, пусть бросит в спирт, так лекарство делают. Дядя Та учил меня ловить змей. Обещал ещё научить на удава охотиться!

— На живого удава? — спросил кто-то недоверчиво.

— Конечно, живого! Кто же на мертвого охотится!

— Да ведь он одним ударом убить может!

— Чего там! — бодро ответил Кук. — Дядя Та, когда выследит удава, просто берет палку и швыряет в него. Удав думает, что это добыча, и сам обвивается вокруг нее. И дяде Та остается его только связать веревкой.

Наконец Кук вырвал жало и перекинул змею через верхнюю перекладину лестницы.

— Молодец, Кук! — восхищенно сказала Хоа, с опаской косясь на змею. — Ты настоящий герой! Ты достоин имени Ли Тхыонг Киета.