Только я пока не умею еще писать длинные слова и предложения. Не знаю, скажет ли мама «нет», если я попрошу её всё это записать. Если я пообещаю ей без разговоров сходить в туалет, помыться и лечь спать?

Вчера мы с мамой и папой ходили на пляж к озеру. Мама сложила в сумку сырные булочки с ветчиной и огурцом, а папа уложил маску и трубку, чтобы плавать под водой и рассматривать рыбок, ракушки и водоросли.

Я взяла с собой Шарика. Это моя игрушечная собачка. Мама сказала, что такую большую игрушку нельзя брать с собой на пляж, потому что в сумке нет столько места и что на пляже моя собачка вся изваляется в песке. Но мне хотелось показать Шарику озеро, ведь он никогда не был на пляже. Я тайком запихала его на самое дно пляжной сумки, правда мне пришлось для этого вытащить оттуда наши полотенца, чтобы Шарик смог поместиться.

На пляже на стене туалетного домика был такой значок, где была нарисована собака и красная черта. Я спросила у папы, что этот знак обозначает, и папа пояснил:

— Это значит, что на этот пляж нельзя приводить собак.

Мне было так обидно, что я напрасно взяла с собою Шарика.

На пляже было страшно много народу. Негде было даже разложить наше большое одеяло, и место нашлось только у самого леса. Мама сначала не захотела расстилать одеяло у леса, потому что там было мало солнца. А папе понравилось, что мы будем немного в тени. Иначе станет слишком жарко и можно получить солнечный удар.

Я тоже подумала, что рядом с лесом будет очень здорово. Там на песке гораздо больше муравьев, чем на остальном пляже. Классно было их разглядывать.

Я покрошила им булочки, но мама сказала, что муравьев подкармливать нельзя. Но я же не специально их подкармливала, это просто булочка крошилась на одеяло.

Папа сразу же собрался купаться и позвал меня с собой, но у меня как раз были другие дела, и папа пошел плавать один в маске и с трубкой. Я смотрела, как один муравей тащит наклейку от апельсина, и гадала, что он будет с ней делать? Может, он хотел смастерить из нее крышу на своей даче.

— Бррр! — сказал папа, выйдя из воды.

Вода была холодная, солнце спряталось за облаками, и папа дрожал.

— Ты рыбок видел? И ракушки с водорослями? — спросила я папу.

Но он ответил, что вода была совсем мутная, и он разглядел только трусы в горошек у какого-то дедули, когда подплыл к нему очень близко.

— Где мое полотенце? — спросил папа у мамы, немного порывшись в пляжной сумке.

— Оно там, в сумке, — ответила мама. — Не можешь найти, что ли?

— Да нет его тут, я уже несколько раз смотрел, — сказал папа, у него зуб на зуб не попадал от холода.

Мама сказала, что если папа не может найти своё полотенце, то она может одолжить ему свое. Но папа возразил, что маминого полотенца в сумке тоже нет, там есть только одна большая лохматая собака.

Тут мама посмотрела на меня и спросила, что, мол, девочка, это твои проделки. И я ответила, что мне так сильно хотелось взять с собою Шарика, но он никак не хотел помещаться в сумку.

— А почему же ты тогда с ним не играешь, если уж так хотела взять его с собой? — спросила мама.

Я сказала, что на пляже собаки полностью запрещены дорожным знаком, и я не хочу, чтобы нас всех из-за Шарика посадили в тюрьму.

Мама засмеялась и сказала, что я маленькая смешная девочка. Она совсем на меня не сердилась, а вот папа решил, что ничего особенно весёлого нет, потому что ему было холодно, и губы у него посинели. Он взял моего Шарика и обтёрся им, но тут я рассердилась и сказала, что по закону так делать уж точно тоже запрещено.

Всё оставшееся время мы провели, сидя в одежде на одеяле — ждали, пока выглянет солнце, ели булочки и гоняли муравьёв. Мама сказала, что в следующий раз она точно не захочет снова стелить одеяло прямо на муравейник.

Но тут она как раз-таки и ошибалась. Муравейник был от нас в нескольких шагах. Я нашла его между двух берёз, когда заползла в него вслед за тем муравьём, который тащил на спине наклейку от апельсина.

Был вторник, вечер. Папа и дядя Андрес вернулись из тренажёрного зала.

— Петра, ты уже большая девочка, и тебе пора уже начинать заниматься спортом, — сказал папа.

— Пошли следующий раз с нами качаться!

— Я не смогу поднимать гантели, — ответила я. — Я для этого ещё слишком маленькая.

Папа и дядя Андрес стали смеяться.

— Если бы ты ходила с нами пару-тройку раз в неделю в тренажёрный зал, то и у тебя бы выросли большие мускулы, — сказал дядя Андрес и щипнул меня за руку. — Может, не такие большие, как у нас, но всё-таки такие, что ты запросто могла бы выжимать гантели.

Я сказала, что не хочу большие мускулы. И чтобы ноги были волосатые, как у папы и дяди Андреса, я тоже не хочу. А вот плавать было бы здорово. Когда я вырасту, я стану русалкой, ведь ужасно красиво, когда длинные волосы полощутся в воде.

— Плавание — это отличное хобби, — согласился и дядя Андрес. — Но про длинные волосы можешь забыть. Ни у одного знаменитого пловца нет длинных волос, потому что они мешают.

— Да, почти что все известные пловцы лысые, — сказал папа. — Потому, что это уменьшает сопротивление воды. Ты знаешь, что такое сопротивление воды?

Я сказала, что пусть это будет что угодно, но я, наверное, не буду пловчихой.

— Жалко, — сказал дядя Андрес. — Тебе бы очень пошло быть лысой.

— Ты совсем глупый, — сказала я. — Побрей себе голову налысо, если хочешь! А я буду скакать верхом!

— Да, давай, — похвалил папа и скривил губы. — Ты, конечно же, не против иметь ноги колесом?

Я не знала, как это ноги бывают колесом. И тогда папа сказал, что у людей, которые с самого детства скачут верхом, ноги становятся кривыми.

— Чем кривее ноги, тем лучше наездник, — сказал папа.

— И тем лучше он держится на лошади, — добавил дядя Андрес. — Когда наездник сидит на лошади, никто и не замечает, что ноги у него колесом. Но увидишь, что будет, когда он встанет или пойдёт!

Я подумала, что мне как-то не хочется скакать верхом. Я не хочу ни ноги колесом, ни большие мускулы, ни волосатые ноги, ни лысую голову.

— Ну, а баскетбол? В нём, наверно, нет ничего плохого, — вдруг вспомнил папа. — Баскетболисты высокие и стройные, и ноги у них обычно прямые. Они целыми днями стучат мячом и забрасывают его в корзину. Это же здорово, что думаешь?

Я считала, что баскетбол и в самом деле очень даже здорово. Для того чтобы стучать мячом, совсем не обязательно иметь большие мускулы или быть лысым.

— Только они обычно очень высокие, метра два и даже больше, — предупредил дядя Андрес. — Баскетболисты ещё в детстве очень вытягиваются, — больше, чем другие. Спроси у любого двухметрового человека, чем он увлекается. Могу поспорить, что почти все они играют в баскетбол.

Я не хочу вырасти двухметровой. Я считаю, что я сейчас как раз подходящего роста. И когда я однажды пойду в школу, я не хочу быть выше всех детей и всех учителей. А то меня сразу отдадут учиться в институт.

— А вот, например, толкатели ядра не должны быть высокими, — сказал тогда папа и засмеялся. — Достаточно того, что ты сможешь толкать ядро дальше, чем остальные.

— Для этого надо быть, конечно, сильной, — сказал дядя Андрес. — Ты должна быть большая, толстая и мускулистая. Тебе надо прямо сейчас уже начинать набирать вес. Подумай, как классно, если ты каждый день сможешь есть столько мороженого, гамбургеров, картошки-фри и пить столько лимонада, сколько захочешь.