В тридцать лет Петруша отчаянно влюбился в молоденькую учительницу, приехавшую в колхоз по распределению после окончания пединститута. Елизавета Матвеевна, двадцати одного года от роду, казалась в деревне существом эфемерным, не от мира сего. Тоненькая, изящная, с нежным личиком, украшенным огромными серыми глазами и обрамленным светлыми вьющимися волосами, для солидности собранными на затылке в пучок. Потенциальных ухажеров хватало, на первом месте среди них был местный участковый. Он-то постепенно и отсек «лишние звенья». Пока Лизонька мягко и необидно для соискателей отказывалась от всех ухаживаний, мотивируя тем, что у нее уже есть жених, участковый Дьячков собирал на соперников компромат. Если он был несерьезный, подтасовывал факты и пускал в ход шантаж. Не все сразу смирялись с отставкой, повергая людей старшего возраста в недоумение. Да на что такая невладелая нужна, удивлялись и они жалели учительницу. В чем только у нее душа держится. Больная небось. Для деревенской жизни эта городская куколка совсем не приспособлена. А молодые девчонки, тайком влюбленные в Петра Ивановича, всерьез опасались, что именно он и является женихом учительши, и при случае жестоко ее высмеивали, жеманно копируя походку и манеру речи.
Несмотря на то что Петруша вырос в деревне, прошел войну до победного конца, в нем чувствовалась интеллигентность и, как говаривали, порода. Дитя взаимной любви родителей, он унаследовал от них все лучшее. И ничего удивительного в том, что двое молодых людей, во многом похожие друг на друга, сблизились и решили пожениться. Раньше с этим делом было просто. Пришли в сельсовет и тут же зарегистрировали брак. Но до сельсовета они так и не дошли. Накануне Лизоньку, уехавшую на выходной в город к старшей сестре, по возвращении ждало страшное известие: Петруша заживо сгорел в своем доме. Причину пожара не установили. Ходили слухи, что поджог — дело рук кого-то из деревенских парней, не раз грозивших Петру, если он не оставит в покое учительшу. Участковый Дьячков Павел Михайлович только посмеивался и держался в сторонке.
После символических похорон (на пепелище не нашли даже косточек) стало заметно, что у Елизаветы Матвеевны помутился рассудок. Она не желала верить в гибель Петра Ивановича, ежедневно выходила встречать его у калитки, частенько заговаривалась, могла часами сидеть и смотреть в одну точку. О преподавательской деятельности и речи уже не шло. Воспрянувшие было духом претенденты на ее руку и сердце мигом отступились. Все, кроме Дьячкова. Оформив положенный ему очередной отпуск, он отвез ее к столичным светилам в области психиатрии. Примерно через месяц Дьячков и Лизонька вернулись из Москвы мужем и женой. Всю жизнь, до самой смерти Дьячков оберегал ее от неприятностей, как зеницу ока. Но только не от тех, которые причинял ей сам. На людях она появлялась редко, да и то в его сопровождении. По деревне ходил слух, что смерть бывшего жениха Елизаветы Матвеевны — дело рук участкового, а ее скороспелое замужество — результат укоренившейся невменяемости Лизоньки. Бедняжку до конца так и не вылечили.
Вскоре Дьячков получил повышение и за месяц до рождения сына Ивана был переведен в город. Деревня постепенно стала забывать о трагедии. Бывший участвковый редко наведывался к матери и сестре, причем исключительно в одиночку. К себе в город полюбоваться на сына не звал, ссылаясь на тесную комнатенку в коммуналке. Пересуды возобновились с момента возвращения овдовевшей Елизаветы Матвеевны в деревню. Павел Михайлович погиб при перестрелке в ходе операции по задержанию налетчиков на ювелирный магазин. Сыну к тому времени исполнилось девятнадцать лет, он учился в том же пединституте, который когда-то окончила его мать. Жил в общежитии, в деревню приезжал только на каникулы, но с первого появления всем, помнившим погибшего при пожаре учителя Петра Ивановича, стало ясно, в кого Ванечка уродился. Это только добавило неприязни к Елизавете: вертихвостка предала память своего любимого, всего через месяц после его страшной гибели, будучи от него беременной, выскочила замуж за Дьячкова. Никто уже не сомневался, что именно Павел Дьячков — убийца учителя. На временное помешательство поведение Елизаветы не спишешь, решение о замужестве приняла сразу после курса лечения, на свежую голову. И никто никогда не видел ее на символической могиле погибшего жениха. Она зарастала бурьяном, в конце концов и вовсе сравнялась с землей. Сын Ванечка, став по окончании учебы преподавателем математики, переселился к матери в деревню. Через пару лет Иван Павлович Дьячков (фамилию и отчество отчима по просьбе матери он не менял), несмотря на молодость, стал директором местной школы. В отличие от Елизаветы Матвеевны, так и не сумевшей найти общий язык с односельчанами, он быстро стал всеобщим любимцем. И был точной копией своего отца…
— Петра Ивановича, — уточнила я.
— Да. А Елизавета Матвеевна — мать моего Ванечки, — печально вздохнула баба Нюша. — Дьячков зря надеялся, что младенец родится именно от него. Поняв, что ошибся, невзлюбил пасынка. Мне Ванечка сам рассказывал. Намыкалась с мужем Елизавета Матвеевна, а уйти не могла. Крепко держал он ее своими угрозами.
Наталья возмущенно завозилась на табуретке.
— Интересно… Чем же это Дьячков мог удерживать свободную женщину?
— Время такое было. Петр Иванович был сыном дворянки, да еще от купца. Вражеский элемент, значит. Потомок его, Иван, автоматически наследовал это звание. Ванечка еще ребенком слышал, как отчим по пьяному делу грозил плачущей Елизавете Матвеевне прогулкой вместе с сыном по этапу в лагеря.
От нетерпения мне не сиделось на месте. Побегав по маршруту «окно — дверь», я выдала:
— Я знаю, почему Елизавета не навещала могилку любимого жениха! Она знала, что жених не погиб! Дьячков тоже знал и использовал этот факт как дополнительный камень за пазухой. Наверняка грозил изуродованному пожаром Петру разоблачением и расстрельной статьей.
Баба Нюша всплакнула, за ней Наташка, а я, пригорюнившись, уселась на порожек двери.
— На моих руках умирала, — прошептала баба Нюша. — Перед смертью рассказала все, как было: пожар в доме Петруши ночью случился. Первым там оказался участковый Дьячков. Он-то и вытащил обгоревшего и беспамятного учителя из огня и спрятал в лесу, вроде, чтобы не добили. Подозревал покушение на убийство. Чуть позднее тайком доставил его на лошади в городскую больницу. Зарегистрировали беспамятного Петра Иваныча как неизвестного. Недели через три Дьячков сообщил об этом Елизавете, наказав никому ничего не рассказывать. Она уже лежала в психиатрической больнице. Счастливая Лизонька буквально руки целовала спасителю и просила немедленно договориться с ее лечащим врачом о кратковременной отлучке — в больницу к жениху. Дьячков и не думал противиться. Надеялся, что ужасающее уродство погорельца отвратит от него Елизавету. Не отвратило! Хотя вначале она и упала в обморок. Но когда очнулась, сказала, что это от счастья. Не ожидавший ее появления Петр, нашел силы натянуть на голову одеяло, из-под него, свистящим шепотом потребовал забыть о его существовании. Лизонька что-то лепетала, уверяла, что все у них будет хорошо. Петр мучительно и страшно закричал. Прибежавший врач потребовал немедленно освободить палату. После посещения больницы Дьячков пустил в ход запасной аргумент: расстрельную статью для Петра Иваныча. Пока его лечат как безымянного он в безопасности, но если Лизонька опознает в нем своего жениха, исход известен. С потомками эксплуататоров и врагов трудового народа не церемонились. Дьячков обещал молчать, если Елизавета, исключительно ради Петра, забудет прошлое и выйдет за него, Дьячкова, замуж. Та к и получилось. Позднее Елизавета Матвеевна боялась не чужих косых взглядов, а того, что сын Ванечка не поймет и не простит ее. Потому и скрывала правду. До последнего надеялась, что Петруша жив. Вдруг на старости лет надумает вернуться в родные места.
Та к и ждала любимого, как его мать Ольга своего купца Поспелова. Бедняжка Лизонька не знала — сыну Ванечке давно была известна правда. Дьячков не умел скандалить тихо, мальчик слышал его упреки. А когда подрос, с трудом, но отыскал отца в доме инвалидов и регулярно к нему наведывался. Сначала один, потом с подросшим Мишенькой. Жену не брал — зрелище, которое представлял собой Петр, было не из приятных.
