Тут девочка перечислила по меньшей мере с десяток случаев Божественных ошибок.

Сара была непостижима. Салман искренне восхищался ею. Школа, в которой она училась, находилась в ведении монашек Безансона, которых Сара не уставала радовать своими успехами. Салман уже представлял ее врачом где-нибудь в Африке или медсестрой в резервации индейцев. Услышав об этом, Сара только рассмеялась в ответ.

– Глупый, – сказала она. – Индейцы как-нибудь обойдутся без меня. Я буду учительницей, выйду замуж и рожу двенадцать детей, из которых один станет мясником, другой пекарем, третий столяром, четвертый слесарем, пятый парикмахером, шестой сапожником, седьмой портным, восьмой учителем, а девятый, десятый, одиннадцатый и двенадцатый – полицейским, цветочником, врачом и аптекарем, чтобы я ни в чем не нуждалась в старости.

Впоследствии она действительно снискала себе славу одного из лучших педагогов страны и вышла замуж по большой любви за водителя автобуса, который до конца своих дней боготворил ее. Двенадцать их детей выучились на ремесленников, учителей и торговцев. Одна из дочерей Сары стала врачом, другая адвокатом. Вот только мясником быть никто не пожелал.

Со временем Салман узнал, что его начальник в тот день, когда они с Пилотом вытащили его полумертвого из реки, пострадал не из-за женщины, а из-за молодого мужчины. Он назначил юноше свидание, на которое вместо него явились два его брата с целью убить Карама.

Разносчик Дарвиш тоже числился среди его любовников, и Карам оставил его работать в кафе, после того как они расстались. Однако Дарвиш до сих пор любил Карама. Он был женат и, несмотря на равнодушие к женскому полу, сделал семерых детей.

Салман уже начинал чувствовать симпатию к силачу Бадри и втайне сочувствовал женщинам, которым никогда не достанется эта гора мускулов. Бадри мог не только поднять Салмана одной рукой, но и носить его в зубах. Для этого Салман должен был лечь на пол и напрячься, а Бадри брал его зубами за ремень и поднимал. При этом на затылке атлета набухали жилы толщиной с палец.

Бадри часто захаживал в кафе, но Карам делал вид, что едва знаком с ним. Он подавал ему напитки, шутил, но держался отстраненно. Тем не менее опытный взгляд безошибочно распознал бы в этих двоих любовников. И Дарвиш тоже чувствовал это. Однако его сбивало с толку, что Бадри заходил не каждый день и всегда платил, поэтому Дарвиш был склонен видеть любовника хозяина скорее в полноватом разносчике из кондитерской, который приносил в кафе сладости на продажу. С ним хозяин непристойно шутил, то и дело норовя ущипнуть, обнять или пощекотать.

Бадри был глуповат и религиозен и являл собой олицетворение опасной смеси невежества и фанатичной веры. С Салманом он разговаривал только потому, что того любил Карам.

– Ты единственный христианин, которому я подаю руку, – говорил Бадри. – Если кто-нибудь из нечестивцев случайно забредет в мой салон, я немедленно выставлю его вон. А потом еще прокипячу ножницы и бритвы, чтобы смыть с них запах неверного.

– Голову даю на отсечение – этот человек живет в страхе, – заметила на это Сара. – Если до него доберутся фанатики, сделают из него фарш.

– Много же котлет будет у них в тот день, – отозвался Салман.

Он уже представлял себе, как бородатые фанатики вроде тех, что борются против аморального образа жизни в Дамаске, стоят вокруг огромной мясорубки, в которой исчезает силач Бадри.

– А ты в своем кафе глупеешь день ото дня, – добавила Сара.

Сама она за всю свою жизнь не съела ни кусочка мяса.

Сара первой, задолго до Салмана, заметила, что работа у Карама, кроме хорошего заработка, ничего ему не дает. Свой вердикт она вынесла еще летом 1952 года, в то время как Салман покинул кафе осенью 1955-го. Позже у него сохранились лишь смутные воспоминания обо всем, что имело отношение к Караму и его товарищам. В памяти главные события того времени оказались связаны с Сарой. Их ежедневные занятия продолжались. Теперь она заставляла Салмана пересказывать содержание прочитанных романов и критически комментировать их, учила алгебре, геометрии, биологии, географии, физике и немного французскому языку, на котором разговаривала без акцента.

Позже она блестяще сдала экзамены на аттестат зрелости, два года проучилась на педагогическом факультете, а потом преподавала математику и французский язык в одной элитной школе. Она была востребована и в качестве репетитора в богатых христианских семьях, но взяла только дочь бразильского консула из-за высокой почасовой оплаты. Сара хотела оставить себе достаточно времени для чтения и занятий с Салманом.

Потом она вышла замуж за водителя автобуса, пухлого, лысоватого парня, любившего ее безмерно. Кузина Лейла делала намеки на невзрачность ее жениха и как-то призналась, что сама она втайне мечтает об одном живущем неподалеку актере и замуж выйдет лишь в том случае, если любовь устроит в ее сердце настоящий пожар. Сара немедленно дала ей бесплатный урок жизни.

– Тогда тебе надо выходить за пожарного, – сказала она. – Это только на экране актеры – рыцари без страха и упрека и покорители женских сердец. В жизни они воняют, храпят, и иногда у них вскакивают прыщи на заднице. Мне нравятся полноватые мужчины: они симпатичные и с юмором у них все в порядке. Согласно статистике, они смеются на сорок процентов больше, чем худые. А если у такого человека еще и доброе сердце – чего большего я могу себе пожелать?

Свадьба Сары вылилась в грандиозное событие. С погодой повезло: февраль выдался сухим и теплым, как май. Жених Сары был родом из города Хомса. Родители его умерли, поэтому справлять свадьбу решили в Дамаске. Так захотел отец Сары, который понимал толк в праздниках. В церковь Сара входила как принцесса: десять полицейских в парадной форме выстроились у входа, образовав почетный караул.

Семь дней гулял Двор милосердия, словно был населен одними только родственниками Сары. Особенно удивили Салмана Самира и ее сын Аднан, к тому времени уже женатый, – проживал он в Еврейском переулке и работал водителем такси. Оба они занимались свадьбой с таким рвением, будто всегда любили Сару. Самира готовила для гостей, а Аднан исполнял роль мальчика на побегушках. Мать Салмана Мариам тоже помогала по мере сил. А уж накрывали столы и покупали напитки всем двором. Шимон тоже проявил щедрость, пожертвовав на торжество несколько корзин овощей и фруктов.

Жених был счастлив и повторял, что за всю свою жизнь не переживал ничего подобного.

И Салман радовался бы не меньше его, если бы за неделю до того не пропала его собака. Однажды ему дали в ресторане бесплатно костей и мяса, и он хотел отнести все это Пилоту, но обнаружил вместо него лишь клок черной шерсти да несколько капель крови. Что произошло? Салман не сказал Саре об исчезновении Пилота, чтобы не портить ей настроение перед свадьбой.

После семи дней праздника Сара и ее муж уехали в Хомс, прекрасный город на реке Оронт. Это случилось в марте 1955 года. Сара обняла Салмана на прощание и шепнула ему на ухо:

– Тысяча девятьсот пятьдесят пятый год – счастливый и для меня, и для тебя. Я вышла замуж за человека, которого люблю. Ты тоже скоро шагнешь в ворота, ведущие к твоему счастью.

Салман молча кивнул и крепко прижал к себе подругу. Его тревожило здоровье матери и судьба Пилота, который, если вообще был жив, наверняка чувствовал себя теперь еще более одиноким, чем его хозяин.

Прошли годы, прежде чем Салман снова увидел свою собаку. Но уже той осенью он убедился, что в прогнозах на будущее Сара не ошиблась.

– Почему твои жены живут так далеко друг от друга? – недоумевал аптекарь. – Почему не поселить гарем в отдельном доме, как это делали твои отец и дед?

– Мои жены не могут жить рядом, – отвечал ему элегантно одетый гость. – Они тут же выцарапают друг другу глаза. Лучше бы их разделяло три океана, а я жил бы где-нибудь на острове между ними. Мой компас каждую ночь безошибочно показывал бы, к которой из них мне направиться.