Без лишних слов Даниель покинул свое пристанище с молельней во внутреннем дворе и двух палестинцев, которым он был как сын. Вместе со своими сообщниками он занял квартиру в Зауэрланде. Здесь они собирались без помех изготовить бомбы для теракта. Они закупили всё необходимое: за исключением детонаторов все материалы продавались свободно. Детонаторы, 26 штук, они получили от сообщника в Турции. На этой квартире они обсуждали возможные цели нападения. Полиция прослушивала их разговоры: в квартире были «жучки»; сотрудники в автомобилях со специальными передатчиками следили за их передвижениями.

В этой квартире Даниель и его сообщники нагревали на кухонной плите пероксид водорода. Путем выпаривания они хотели достичь более высокой концентрации, как их учили в Пакистане, в лагере «Союза исламского джихада». Они не подозревали, что полиция уже давно тайно подменила химикат. Заговорщики хотели заминировать автомобили, оставить их у намеченной цели и с помощью дистанционного устройства взорвать заряды. После теракта Даниель собирался отправиться в Вазиристан, где он проходил подготовку.

Но осуществить теракт им не удалось. 4 сентября 2007 года, примерно в половине третьего, Фриц собирался выйти из квартиры за покупками. Полицейские не знали точно, куда он направляется. Руководители операции, считавшие Фрица главарем, ни в коем случае не хотели терять его из виду.

Кроме того, за прошедшие месяцы было, видимо, собрано достаточно доказательств. В общей сложности материалы дела составят 500 больших папок. Полицейские взяли квартиру штурмом. Даниель находился в ванной комнате. Он сорвал с окна москитную сетку и выпрыгнул босиком на улицу. Полицейские пустились в погоню. Даниель успел пробежать несколько сотен метров по палисадникам, перепрыгивая через заборы и кусты, прежде чем его догнал молодой полицейский. Во время стычки Даниель схватил пистолет полицейского — «ЗИГ-Зауер» с магазином на 13 патронов. Он нажал на курок, и прогремел выстрел. Суд после многочасовых допросов свидетелей квалифицировал это как покушение на убийство. Если бы теракт удалось осуществить, это стоило бы жизни многим людям.

С любимым кузеном Саид повидался в последний раз за два месяца до теракта. Они встретились наверху, на горе, в квартире друзей. О футболе в последние полтора года можно было забыть, как и о том, чтобы вместе жарить мясо. С началом Второй интифады в сентябре 2000 года на улицах города и в головах его жителей воцарился хаос. Израильские солдаты ввели комендантский час, установили контрольно-пропускные пункты. Они перекрывали улицы и обыскивали дома. Всё больше палестинцев выражали протест и присоединялись к вооруженным группировкам, в ответ вводились всё новые израильские войска — спираль насилия продолжала раскручиваться.

Во время той встречи на склоне горы Саид курил сигарету марки LM, его кузен, как обычно, кальян. Домашние думали, что Саид не курит, и кузен не выдавал его. О большом секрете Саида — теракте — он ничего не знал. Было слышно, как по улице передвигается тяжелая военная техника израильской армии: танки «Меркава» массой свыше 60 тонн, которые при повороте иногда сносили углы зданий, и внедорожники «хамви» длиной четыре с половиной метра с установленными на крыше антеннами и орудиями.

«Тогда мы часто разговаривали о ребятах, ставших мучениками. И в ту последнюю встречу тоже», — вспоминает кузен. Он чувствовал, что Саид что-то затевает, о чем-то умалчивает. Но он не мог и подумать о теракте: Саид был самым спокойным и незаметным в семье, и с ним эта мысль никак не вязалась. Потом они лишь изредка виделись на улице. Оба были заняты своими делами. Они должны были зарабатывать на жизнь, помогать семьям. Экономика была почти полностью парализована. Товары не ввозились и не вывозились. Владельцы фабрик увольняли рабочих. Люди соглашались на любую работу, какая подвернется, всё равно на каких условиях.

Незадолго до теракта Саид поссорился с братьями, которые тоже ничего не подозревали о его планах. Он, как всегда, оставался спокойным, молча проглатывал упреки и оскорбления. За их спором следил дядя. «Ты слабак. Ты живешь только для того, чтобы молиться и работать», — якобы сказал ему один из старших братьев. Дядя очень хорошо запомнил ответ Саида, потому что обычно тот не возражал: «Ты увидишь, кем этот слабак станет и на что он способен». Никто тогда не обратил на эту фразу внимания.

Во время другого спора один из братьев разрезал фотографии Саида. Из рассказов родственников о том, как Саид реагировал на такие провокации, возникает всегда одна и та же картина. Например, брат во время ссоры плеснул Саиду горячим чаем в лицо. Когда мать вернулась домой, Саид лежал в постели, но ничего ей не сказал. Мать увидела обожженную кожу и отвела его в больницу. «Он боялся, что я накажу его и брата за то, что они подрались», — говорит мать. «Он предпочитал оставаться незаметным», — говорит отец. Любимому кузену Саид даже рассказал, что обжегся чаем по неосторожности.

За пару дней до теракта Саид готовил кнафе на семейной встрече. «Это был веселый день», — вспоминает его тетя. Саид ушел рано, потому что хотел еще зайти в мечеть; теперь он проводил там много времени. Совместному обеду с кнафе никто не придал большого значения, но для Саида это было прощание. «Никто не знал, что он собирается на операцию», — говорит его бабушка.

Саид тогда еще пошутил с ней. Он встал в паре метров от нее и позвонил со своего мобильного телефона на ее номер. Бабушка должна была снять трубку. Смеясь, она сделала это. «Я только хотел попрощаться», — сказал он. «Зачем, я же никуда не ухожу», — ответила бабушка. «Возможно, я уйду далеко, чтобы хорошенько поразвлечься». «Нет, я хочу, чтобы ты остался», — сказала бабушка. Она не знала, что он говорил о рае.

В эти последние дни он заглянул к одной из своих теток. «Я удивилась его приходу», — рассказывает она. Она пригласила его за стол и угостила долмой — блюдом из виноградных листьев, фаршированных рисом и фаршем. «Ты впервые пришел ко мне в гости — ты должен что-нибудь съесть», — сказала она. Один из ее детей присоединился к ним и заинтересовался часами Саида; они были цифровые, с будильником. Он подарил их мальчику. Потом поискал по карманам деньги и раздал их остальным кузенам. «Но тебе же самому нужны деньги», — сказала тетя Саиду. «Нет, мне они больше не нужны, — якобы ответил он. — Поздравь меня: я нашел работу в Израиле. Хорошее место в ресторане».

Визит Саида и обрадовал тетю, и обеспокоил ее. Его поведение и рассказы о предложении работы в Израиле настроили ее скептически. В Израиль Саид не имел права даже въехать на законных основаниях. А во время Второй интифады вряд ли кто из израильтян взял бы на работу молодого палестинца. Тетя поговорила об этом с другими членами семьи. Они ее успокоили: «Саид — тихий мальчик. У него есть его работа и его мечеть». Дома Саид сказал только, что хочет поискать работу в Израиле, но никто не воспринял этого всерьез. Саид даже позвонил родственникам в Иорданию. Впервые. Там обрадовались звонку из Наблуса, но удивились, что звонит именно Саид.

О рабочем месте в Израиле он рассказал и Рами. С началом интифады он начал больше общаться с лучшим другом детства. Однажды Саид помогал Рами ремонтировать дом его родителей. Зазвонил мобильный Саида. «Он был очень счастлив», — вспоминает Рами. «Что случилось?» — спросил он Саида. «Я нашел работу на полный день в Израиле». «Я поеду с тобой», — сказал Рами. «Им нужен только один человек. Эта работа только для меня», — ответил Саид.

Саид всегда помогал матери по дому, но накануне теракта он сделал больше обычного. Он взял у соседей пылесос, а покрывала с дивана и кресел даже отнес к дяде, чтобы постирать в стиральной машине (обычно они стирали руками). Когда мать Саида вернулась домой и увидела убранную квартиру, она спросила сына, почему он это сделал. «Завтра у тебя будет много гостей, они поздравят тебя с этой новой квартирой». Что означал этот ответ, она не поняла. Саид в последнее время вел себя всё более странно. Постепенно и мать начала беспокоиться.