– Были… некоторые поползновения, которые я сразу же пресек. Но представитель Шеринга носил Ильичеву деньги за продвижение своих препаратов, кроме того, обещана поездка в Турцию…

Внимательно выслушав, Халанский попросил впредь докладывать обо всех подобных случаях, и заверил, что с этого дня поставки рентгеноконтрастных препаратов фирмы Шеринг АГ будут проходить строго через Совинком.

(торпедирование представителя Шеринга не ограничилось этим разговором. Я в свое время работал в этой компании, и, пользуясь связями, устроил туда своего однокурсника. Тот даже спасибо не сказал, не говоря о других способах отблагодарить, и с места в карьер стал продвигать свою политику – выходить на руководителей лечебных учреждений, оптовиков, opinion-лидеров. Это шло вразрез с моими интересами, я планировал стать официальным дистрибьютором Шеринга – крупной немецкой компании с широким ассортиментом: рентгенконрастные, гормональные, противогрибковые препараты, антибиотики, и многое другое. И я, опять же, пользуясь своими связями, предоставил руководству Шеринга информацию, касающуюся волгоградского сотрудника, которой оказалось достаточно для его увольнения).

В тот день Халанский, вернувшись из отделения реабилитации, в котором находился офис Совинкома, через пару часов вызвал меня к себе, чтобы вновь попинать заместителя. «Он сумасшедший», – это было самое цензурное определение, данное Ильичеву. Также была изложена история вопроса.

Некоторое время назад в кардиоцентре проходил курс лечения некий известный писатель, и Халанский попросил его написать книгу про кардиоцентр – как шло строительство, как подбирались кадры, как развивалась кардиологичекая помощь населению. Информационную поддержку оказывал носитель истории – Ильичев, а писатель облекал полученные сведения в литературную форму. Когда лечение писателя подошло к концу, он передал все дела Ильичеву, и отчитался перед Халанским: пост сдал, пост принял, у зам. главврача достаточно способностей к написанию, поэтому пускай доделывает.

И тот доделал…

В этом разговоре со своим поставщиком главный врач, высказываясь, пытался решить, что теперь делать с заместителем, которому полгода осталось до пенсии. И решил. Вернувшись с больничного на работу, Ильичев обнаружил, что ключ к двери кабинета не подходит, а его вещи находятся на выходе в офисе охранников. И он, забрав то, что позволили забрать, ушел, ветром гонимый, солнцем палимый, с застывшим на лице трагическим сознанием собственной высокой исторической миссии.

Кардиоцентр закупал расходные материалы по котировочным заявкам. Хотя в столицах уже шли поползновения, чтобы отнять у бюджетополучателей право самостоятельно тратить свои деньги и передать его специальным комитетам при администрациях соответствующих территорий. И в волгоградской городской администрации уже формировался соответствующий департамент. Как будто в этих комитетах будут работать не люди, а специально выращенные ангелы, которые не знают, как договариваться с поставщиками насчет комиссионных. В областной же администрации пока не делалось резких телодвижений в эту сторону. У власти находилась так называемая старая гвардия (речь идет о 2004–2005 гг). И пока на месте Николай Максюта, губернаторствующий уже третий срок подряд, ничего не изменится. То есть начальник облздравотдела и главный врач кардиоцентра, которым губернатор многим обязан, сохраняют свои должности и работают так, как привыкли. А в кардиоцентре привыкли следующим образом. Заместитель главного врача получал заявки от заведующих отделениями на расходные материалы: рентгенпленка, шприцы, шовный материал, реанимационная расходка, химреактивы, и так далее, и отправлял (должен был отправлять) фирмам-поставщикам (координаты которых брал из справочника) запросы – так называемые котировочные заявки. Получив от фирм коммерческие предложения, заместитель составлял таблицу, в которой сравнивались цены и условия поставки на одинаковые позиции. После чего созывалась комиссия, состоящая из заведующих, главного экономиста и начмеда (все сотрудники кардиоцентра), на которой утверждались поставщики, у которых кардиоцентр будет закупать продукцию для своих нужд. На самом деле заявки никуда не отправлялись, коммерческие предложения от московских и петербургских компаний изготавливали этажом ниже, в отделении реабилитации, в кабинете 1-093 – в офисе Совинкома. В сейфе хранились печати всех известных фирм, на компьютере сделали их бланки, так что котировочные комиссии были поставлены на поток. Выигрывал всегда Совинком или же аффилированная компания – чтобы не выглядело слишком подозрительно, почему это бюджетная организация постоянно закупает на одной и той же фирме. Заместитель главврача звонил сотрудникам Совинкома – замдиректора Ирине Кондуковой или сразу офис-менеджеру Елене Николовой, которая обрабатывала заявки, и говорил, например: «Мне нужна рентгенпленка Фуджи 50 упаковок – несите котировочные заявки от трех фирм плюс сразу ваш счет на оплату».

На местах сидели люди, а не роботы, и периодически возникали сбои.

Весной 2004 года в офис Совинкома с целью встречной проверки пожаловали проверяющие из областного КРУ, проводившие проверку кардиоцентра. Недавно принятая на работу главбух раскрыла сейф и стала выкладывать на стол перед проверяющими все подряд документы, среди которых оказалась масса поддельных бланков фирм-участников конкурса котировочных заявок и много чего другого, что свидетельствовало о том, что кардиоцентр не рассылает, как положено, заявки на иногородние фирмы, а все документы конкурса изготавливаются в офисе Совинкома. То есть конкурс является фикцией – грубейшее нарушение законодательства! У одной из проверяющих случилась форменная истерика. К счастью, она никак не засвидетельствовала факт наличия поддельных документов (секретарь утверждала, что если бы проверяющая захотела, то могла бы забрать все бумаги и составить любой акт выемки документов – бухгалтер была настолько напугана и растеряна, что отдала бы всё что угодно и сама бы отдалась – тут же на столе). Бухгалтерша так до конца и не поняла свой промах, и впоследствии, когда её увольняли, твердила, как заведенная: «Мне же сказали показать бумаги для конкурса, вот я и показала». Проверяющие (в количестве двух человек) ретировались, секретарь тут же отзвонилась Ирине Кондуковой, та велела убрать все левые документы из офиса, примчалась сама, прогнала бухгалтершу, и встретила за бухгалтерским столом скандальную проверяющую, когда та нагрянула в сопровождении грозных сотрудников областного КРУ (её коллега-свидетельница, которая была с ней в первый раз, почуяла неладное и отказалась от дальнейшего разбирательства). Скандалистка-проверяющая потребовала раскрыть сейф и показать те самые документы, которые видела тут пару часов назад. Ирина послушно раскрыла сейф и вынула оттуда официальную бухгалтерскую отчетность Совинкома. У проверяющей глаза полезли на лоб, она стала требовать ТЕ САМЫЕ документы, стала перечислять названия фирм, но Ирина смотрела на неё непонимающим взглядом: «Вы что, женщина, вы находитесь в офисе Совинкома, какие еще другие фирмы?» Проверяющая потребовала сюда бухгалтера, но Ирина ответила, что является здесь единственным бухгалтером, больше никого нет и никогда не было. Тогда проверяющая заявила, что хочет видеть сотрудницу, сидевшую на этом месте два часа назад. Но ей ответили, что, кроме Ирины, здесь никого не было.

Позеленевшая от злости наивная проверяющая, думавшая что левые документы будут ждать её возвращения, не смогла ничего доказать. Но дело получило огласку, для расследования назначили несколько комиссий, и пришлось обращаться к знакомому силовику, Иосифу Григорьевичу Давиденко, который уладил вопрос при помощи заместителя губернатора. По деньгам это вышло в сто тысяч рублей.

Тупая бухгалтерша была уволена, Ирине я сделал внушение: чтобы навела в документах порядок и жестче контролировала сотрудников.