— Я же объясняю вам, — пролепетала умирающим голосом завуч. — Он влюблен в Саню… Как в девушку… Они любят друг друга… Целуются в губы… Взасос… Это гомосексуализм… Извращение…
Еле прошептав последнее слово, завуч искривилась, как лекало, и торопливо полезла в сумку, вытащила панель валидола и, быстро надорвав ее, нервно сунула одну таблетку под язык.
Наступила зловещая тишина. Владимир Александрович хотел попросить таблетку и для себя, но передумал.
— Вы соображаете, что говорите? Отдаете себе отчет? — резковато начал он. — Это слишком серьезное и ни на чем не основанное обвинение! Мальчики просто дружат!
— Не просто… — жалобно простонала завуч. На нее было больно смотреть, но Гребениченко не замечал этого. — И обвинение как раз очень даже основанное… Наша преподавательница математики видела их из окна школы… Как они целовались во дворе… Ей не могло померещиться… Если хотите, я приглашу ее сюда, и она вам все сама расскажет…
— Не хочу! — угрожающе произнес Владимир Александрович и резко встал. С него достаточно и одной угасающей на глазах дамы. — Я выясню все сам! Разберусь с сыном! А вас попрошу до поры до времени ничего не предпринимать и, главное, по возможности сохранить произошедшее в тайне.
Он слабо верил, что об этом уже не знает вся школа вплоть до гардеробщицы, но все-таки…
Завуч снова жалко кивнула и вскинула на Гребениченко страдальческие глаза.
Дома Владимир Александрович рассказал все жене сразу. Сашки дома не было. Вечно где-то шляется! Как только успевает отлично учиться?! Способный, поросенок, весь в деда…
Из большой комнаты доносились вальсы Шопена. Надюша, как всегда, сидела за роялем.
Выслушав мужа, Варвара Николаевна помрачнела.
— Это ты во всем виноват! — тотчас заявила она, даже слегка обрадовавшись. — Вот до чего доводит твое сентиментальное воспитание, твои вечные телячьи нежности! Без конца — Сашенька да Сашенька! Сплошные сю-сю да облизывания! А теперь, конечно, он уже целуется с парнями! Стыд и позор для мужика!
— При чем тут я?! — не выдержал и сорвался на крик Гребениченко, что позволял себе крайне редко, особенно в разговорах с женой и детьми. — Варя, думай, что говоришь!! Я что, учил его порокам?! По-твоему выходит именно так!
— Как бы у меня ни выходило, у него все уже прекрасно получилось! — философски заметила жена. — Не представляю, что мы теперь будем с ним делать…
Этого не представлял и Владимир Александрович. Он тяжко задумался, пока жена накрывала на стол. К ужину пришла и Наденька. Чуткая девочка, она сразу заметила необычно мрачное настроение родителей, но спрашивать ни о чем не осмелилась.
— У нас в музыкалке в субботу концерт, — доложила она. — Вы придете?
— Обязательно, — кивнул отец. — Когда начинается?
— Как всегда, в пять.
— Надюша, — внезапно решился Владимир Александрович, — ты ведь видишь Сашу в школе каждый день… С кем он там дружит?
Дочка взглянула на отца удивленно:
— Ты же знаешь… С Шурой и Саней. Они прямо неразлейки.
— А с девочками?
— С девочками? — недоуменно повторила дочь. — У Сашки другие девочки… — И засмеялась.
Родители обреченно сжались.
«Я так и знала! — хотела крикнуть Варвара Николаевна. — И главный преступник — это ты!!»
Она смотрела на мужа слишком выразительно и гневно. Нет, ну почему ее Володя такая шляпа? Шляпа круглый год, зимой и летом…
— А что за девочек ты имеешь в виду? — осторожно спросил Владимир Александрович.
Лучше услышать настоящую правду из уст дочери и ни в чем больше не сомневаться…
Надя засмеялась еще веселее, словно на что-то намекая. Понятно на что… Об этом уже знает вся школа. До родителей всегда все доходит в последнюю очередь.
— Саша на меня обозлится, если я вам все расскажу.
— Я тебя очень прошу, — подключилась к разговору Варвара Николаевна, у которой давно сложились близкие и доверительные отношения с дочерью. — Нам с папой необходимо узнать всю правду о Саше. Это действительно очень серьезно и важно. И для него самого в первую очередь. От этого зависит вся его дальнейшая судьба.
Надя заколебалась. Ей не улыбалось выдавать брата, тайну которого она узнала совершенно случайно, и не хотелось огорчать отказом родителей, явно обеспокоенных и чем-то взволнованных. Очевидно, из-за Саши.
— Ну хорошо… — неуверенно вздохнула Надя. — Только вы не говорите, что узнали все от меня. Он тогда меня съест! У него есть любовь — продавщица Люся из гастронома возле школы, на углу. Такая круглолицая и вся завитая. Я их однажды встретила вечером. Часов в девять. Они выходили из магазина. А я возвращалась от подружки по музыкалке. Они обнимались и прижимались друг к другу, как взрослые… Так показывают в кино… — Надя покраснела. — Сашка тут же взял с меня страшную клятву, что я никому никогда не проболтаюсь. Он велел мне поклясться моей жизнью. Я согласилась… А Люся все время хохотала… Она очень веселая.
Похоже, родителям тоже стало очень весело. Мать усмехнулась. Отец нервно засмеялся и стиснул руками виски.
— Вот как раз продавщицы нам еще и не хватало… Но это сильно меняет дело… Хотя я все равно не понимаю, при чем здесь Саня и Шура…
— А-а, так вы про тот случай возле школы? — безмятежно и невинно спросила Надя. — Спросили бы сразу… Это такая глупость! И ерунда! Санька Наумов уговорил Сашу показать, как надо правильно целоваться. Он не умеет. Вот Сашка и показал. Чего тут скрывать? Не зря его все зовут Арамисом. И все…
Отец уставился на Надю широко открытыми глазами:
— Показал?!
— Ну да! — невозмутимо пожала плечами Надя. — А что тут особенного? Учителям всегда из всего надо сделать событие, раздуть какой-нибудь скандал! Сразу появляется смысл жизни. Иначе им нечего делать и просто очень скучно и неинтересно жить!
— А откуда ты все так подробно знаешь? — подозрительно спросила мать.
Варвара Николаевна прекрасно понимала, что сын не стал бы делиться с сестрой, с которой не дружил, интимными подробностями своей юной биографии.
Надя снова покраснела. Ей тоже не хотелось выкладывать все о себе родителям. Однако пришлось…
— Мне рассказал Саня Наумов… — прошептала она.
Мать переглянулась с отцом.
— Саня? Почему именно тебе? Вы с ним дружите? Еще одна новость… На редкость переполненный информацией день.
Надя опустила голову и втянула ее в плечи.
— Да, мы дружим…
— И давно?
— С прошлого года…
Владимир Александрович отлично знал, что дружбы между девочкой и мальчиком, а тем более между женщиной и мужчиной быть не может. Но не стал разубеждать свою еще маленькую дочку.
Весной прошлого года, когда у Саши начался роман с Люсей, Саня Наумов неожиданно заметил Надю, Сашкину младшую сестренку-Гребенку. Она если и выделялась чем-то среди подруг и окружающих, то исключительно своей незаметностью и тишиной. Абсолютно не похожая на брата, Надя увлеченно целыми днями после уроков в школе играла дома на рояле и, казалось, не обращала внимания ни на кого вокруг. Зачем она поступила в математическую школу, оставалось загадкой. Очевидно, просто потянулась за братом, много и восторженно рассказывающим о семинарах.
Саня начал стал к ней присматриваться. И чем больше на нее смотрел, тем больше она ему нравилась — такая неслышная и бесшумная… Приглушенная и штилевая девочка. Казалось, она звучала, только когда садилась за рояль, целиком уходя в музыку…
Саня начал постоянно забегать к Гребениченко, словно невзначай, постоянно придумывая себе какой-нибудь удобный и важный повод и проявляя при этом изобретательность, доселе невиданную. То он нарочно забывал у друга тетрадь, которую требовалось обязательно забрать, то не мог понять по телефону решение трудной задачи и напрашивался на визит, то разыскивал редкую книгу, которая — вот удивительно! — оказывалась в личной библиотеке Гребениченко-старшего, и выклянчивал ее на три дня.
— Почему это Саня стал так часто у нас бывать? — удивлялась Варвара Николаевна, не догадавшись о лежавшей на поверхности очевидной причине.
