Если бы мне знать тогда, что в душу моего сына впился мертвый дух одного из его предков-дрейгов, совершенно обезумевший от долгого блуждания на Грани. Рэолеорн Антрацит Ночное Сердце, герой самой первой из древних войн между птицами и ящерами, самый знаменитый вояка в череде Хранителей Смерти. Он слился с Рейданом, заполнил собой выжженные дыры в юной душе, навсегда покалеченной миром мертвых, и до поры затаился.

Мальчика удалось вернуть с большим трудом. Всю дорогу до Ареи-Калэн Мортан, тогда еще обычного удельного княжеского замка, каких по всему Кхаалету разбросано немало, Рейдан пролежал оглохший и онемевший, безучастный ко всему, что его окружало. Молодой сильный кхаэль на глазах превращался в иссушенный скелет. Его терзал озноб, и не помогало ни лекарское искусство Яноса, ни моя сила, которую я вливал в истощенное тело полноводной рекой. Лишь иногда уснувший разум отзывался на мое присутствие, и тогда удавалось хотя бы накормить парня.

По возвращении домой я держал Рея подле себя день и ночь, отпуская, простите, только по естественной надобности. Грел во сне, оборачиваясь звериной кошачьей ипостасью, кормил чуть ли не с рук. Он жался ко мне, точно брошенный котенок, частенько садился у ног и клал голову на колени, прося ласки. Молча. При его обычной сдержанности и нелюдимости выглядело это страшно. Из него словно вынули способность говорить, петь и смеяться. В глазах цвета червонного золота поселилась мрачная тоска.

Именно тогда он стал проявлять склонность к занятиям политикой и делами княжества. Казалось, там, где требуется четкий расчет или план, где нужно решить задачу с множеством вариантов, Рейдан оживал. Но его совершенно перестало занимать все, что обычно мучает парней в его возрасте — он не ухаживал за девушками, не пропадал со сверстниками на рыбалке или в ближайшей деревне, охотился один. Его невозможно было вытащить на праздник, кроме тех случаев, когда этого требовала дипломатия, он избегал пиров, стал одеваться исключительно в черное с редкими проблесками золота. Его мрачная физиономия стала пугать и так немногочисленных при моем дворе вельмож. Только небо еще могло разбудить в нем живое веселье и беззаботность. Когда из зародышей на спине пробились и отросли крылья, он возжелал полета с такой страстностью, что остановить его стало невозможно. Несколько раз, падая с высоты, он ломал себе руки-ноги, но ни ума, ни осторожности это ему не добавило. Мне пришлось просить приятеля-дрейга, чтобы взялся за обучение.

С годами характер Рея сгладился. Когда появились в семье младшие, которых нужно было воспитывать и опекать, он стал живее и мягче. Пройдохе Рино даже удавалось иногда рассмешить его или втянуть в какую-нибудь авантюру. А репутация моей правой руки и честь, которую он соблюдал неукоснительно, превратили Рейдана Дрейпада в одного из самых почитаемых кхаэлей Хэйвы.

До недавнего времени.

…Вынырнув из внезапно нахлынувших воспоминаний, я смерил Димхольда жестким взглядом.

— Во-первых, не кинется. А во-вторых, ты не сделаешь ничего, что причинило бы ему вред. Ты и сам это знаешь. А теперь поехали, нас ждут!

Я молча дождался остальных гайсем и развернул грельва к лесу. Скачка продолжилась, но теперь гвардейцы изо всех сил старались не отстать от меня. Позади слышалось угрюмое бурчание Дима. Я только крепче стиснул челюсти и постарался прогнать прочь мрачные мысли вместе с желанием послать князя подальше.

На опушке ельника нас встретили стражи — зверообразные белые тени, которых я некогда вызвал, чтобы отваживать непрошеных гостей. Я спешился и подошел ближе, дав им себя обнюхать и признать. Эти призраки, очертаниями напоминавшие сразу нескольких крупных хищников Кхаалета, запросто могли разорвать чужака, если у того не было при себе амулета или его не вел я. Они покрутились вокруг меня и разошлись, давая пройти. Я молча вернулся в седло и дал отмашку продолжать путь.

Священный лес встретил нас мертвым молчанием. Не зимним, а именно мертвым. Умолкло все, даже проказник Юдар-Ветер не шумел в кронах. Жизнь-Лейв затаилась, ее шкодливая мордочка не мелькала ни белкой, ни соболем. Прочие Духи тоже уснули или спрятались, задавленные разжиревшим Мааром. Его присутствие я чуял четко. Мертвящий шлейф силы расползался меж деревьев, заставляя животных и кхаэлей нервничать.

Едва до Колонн осталось не больше двух сотен шагов, я велел воинам оставаться на месте — дальше им дорога была закрыта. Могли пройти только я и Димхольд, как полновластные Хранители. Знакомую тропу занесло снегом, и нам пришлось пробираться сквозь сугробы высотой по пояс Диму — а мне едва не по грудь. Тяжелая боевая амуниция превратила его в живой таран, и он легко прокладывал тропинку для меня. Я брел сзади и пытался добиться отклика от Колонн или услышать детей. Тщетно — сердце мира лишь тяжко вздыхало и стонало, изводя меня болью в груди.

Успели мы вовремя — едва я раздвинул перед собой пышные еловые лапы, как в незамкнутом кольце Колонн вспыхнула щель портала. Из прорехи в ткани реальности, держась друг за дружку, почти вывалились трое: Волк с заряженной под самую рукоятку копией моего Ловца Душ за плечами, на локтях у него с двух сторон висели Илька с Ринорьяром. Обоих не держали ноги.

Правителю полагается оставаться спокойным всегда, что бы ни происходило. Стихии свидетели, мне хотелось крепко обнять всех троих, но я усилием воли заставил себя подойти сдержанно. Тайком вглядывался в лицо дочери. Она стала старше и жестче, из черт совсем исчезла полудетская округлость, а вести о брате поселили в золотисто-зеленых глазах боль, перемешанную со страхом и гневом. На Десмод отпускал я хоть и выросшую, но неопытную хищницу, а вернулась ко мне обросшая колючей броней особа, уже принадлежащая другому, не телом так духом. Только слепой не узрел бы между их душами сотни тонких нитей, протянувшихся от сердца к сердцу. На несколько мгновений подняла голову отцовская ревность, но тотчас утихла, загнанная вглубь. С самого начала, отдавая ее в руки Волку еще ребенком, я был уверен, что союз этот принесет в свое время великие плоды. Да и, как-никак, этот рогатый дикарь мне тоже вроде сына.

— Папа!

Илленн подбежала сама, чуть ли не с визгом бросилась мне на шею. Ей не было дела до жесткого промерзшего меха и холодного боевого железа, она мощно и стремительно вливалась в мое сознание, единым махом вываливая все, что произошло с ней за эти пару веков: события, радости, горести, тревоги и чаяния. Ринорьяр на шею прыгать не стал, хоть это и входило в его привычки. Отцепился от Волка и устало побрел к роднику, бьющему круглый год возле камней, на которых стояли Колонны. Плюхнувшись на колени возле теплых струй, он нырнул туда головой и принялся жадно пить, дрожа всем телом.

— Где он? Что с ним? — вцепилась в меня Рысь мертвой хваткой. В ее голосе через край переливалась тревога.

— Носится по всему материку, как бешеный, — вздохнул я.

— Вляпались вы по самые уши, — подошел Ваэрден, нервно принюхиваясь и морщась. — Говорил я, что он опасен.

— И что теперь, прикажешь его убить? — Рысь при этих словах испуганно вздрогнула и уставилась мне в глаза — серьезно говорю или нет.

— По нашим законам, если ифенху сходит с ума и становится опасен для окружающих, его немедленно убивают.

— И ты так спокойно говоришь об этом при собственной невесте! — возмутился Димхольд, подойдя к Волку сзади и опустив тяжелую руку ему на плечо. Я насторожился, готовясь, в случае чего, перехватить удар — кузнец мог сгоряча и в морду дать.

— Если так будет нужно, — внезапно отозвалась дочь сухим и хриплым голосом, — черного дрейга придется убить.

Да, она воистину стала взрослой… Отличной спутницей моему будущему преемнику на посту главы миров Колеса.

Колесо Судьбы незримо вращается среди звезд и планет с начала времен, пронизывая Собой пространство и время. Восемь спиц Его суть восемь звездных ветвей, Ось — ядро. Множество миров больших и малых кружит вместе с Колесом. Тридцать из них — истинны в своей материальности, прочие же лишь тени и отражения, отброшенные в свете изначальных Сил. Какие-то ярче, какие-то бледнее, иные вовсе осязаемы не более, чем зыбкое марево чужого сна. Но все они в ритме жизни и вращения подчинены трем главным мирам Оси, даже если знать не знают об этом. Мы, конечно, не правим открыто, но дотянуться можем всюду, куда проникает наш взор, и всюду следим за поддержанием равновесия сил. Подходит к концу эпоха правления Света, скоро главенство перейдет сверкающей Тьме. И нужно, чтобы у нее была крепкая опора…