— Что ты здесь делаешь? — осведомился Джон.

Коук принял вид оскорбленной невинности.

— Разве не понятно? — Он указал взглядом на взбитые сливки.

— Вижу, пришлось потрудиться, — сказал Джон, все еще подозрительно.

— О, оно того стоило, — беззаботно откликнулся Коук. — Я всегда говорил: главное — подойти к делу с умом. Помнишь?

Старший парень широко ухмыльнулся и проскользнул мимо Джона. Подойти к делу с умом? Да, он помнил — но откуда? Когда Коук ушел, Джон вытянул шею и заглянул в «Танталов пруд», стоящий на полке. Сироп еще не схватился. Но обязательно схватится, не сомневался Джон. Корона почему-то опрокинулась набок. Джон поставил ее прямо.

В кухне на подносы укладывали крохотные мясные пирожки, увенчанные листьями шпината и грецкими орехами. Рядом ждали своей очереди плоские блюда с бараньими фрикадельками, сдобренными шафраном и гарнированными затейливо нарезанными лимонами. Подавальщики Квиллера унесли огромные тарелки с говяжьими рулетами, начиненными артишоком и фисташковой пастой, за ними последовали булочки с рубленым яйцом, душистыми травами, корицей и солью…

Пряное вино уже отнесли наверх. Повара метались взад-вперед, подавая блюда ожидающим слугам: мускусная дыня в сиропе, похлебка из каплуна, вареные голуби в соусе, цыплячье рагу с зелеными овощами, жареная оленина с итальянским фаршем, сладкий заварной крем, дрожащий в чашечках из яблок…

Когда мастер Сковелл послал за грандиозным многоярусным десертом, Джон понял, что настал и его черед. Он велел Симеону поставить на огонь второй утюг, а сам вместе с Филипом поспешил в холодную кладовую. Желе застыло и было прозрачным. Они заглянули в глубины «Танталова пруда»: корона, монеты и драгоценное кольцо мирно покоились на дне.

Филип расчистил место на столе около очага, и Джон снял утюг с огня, прихватив горячую ручку тряпкой.

На ширину ладони, напомнил себе Джон. Он опустил утюг на нужную высоту над поверхностью и начал водить им туда-сюда, ожидая момента, когда желе начнет подтаивать. Краем глаза он увидел, как четверо мужчин осторожными, мелкими шажками продвигаются вперед, балансируя творением Сковелла и Вэниана, водруженным на громадный поднос. Под аркой они прошли на полусогнутых ногах, чтобы не зацепиться верхушкой десерта.

— Осторожнее, — предупредил Сковелл.

Сжимая горячую ручку утюга, Джон трудился над своими блюдами. Мало-помалу поверхности прудов стекленели. Когда первый утюг остыл, Джон повернулся за вторым. Сковелл и Вэниан разливали поссет в выпечные чашечки, установленные на верхних ярусах своего кулинарного творения, которое медленно вращали перед ними Льюк Хобхаус и остальные четверо. Однако нагретого утюга в очаге он не обнаружил.

— Симеон, — прошипел Джон, — утюг!

Выражение, появившееся на лице поваренка, было красноречивее любых слов.

— Мастер Сатурналл, я… я забыл.

— Забыл?! Марш за утюгом! — приказал Джон, но Симеон стоял столбом, в совершенном ужасе от своей оплошности. — А ну живо! — рявкнул Джон.

Подстегнутый грозным окриком, Симеон круто повернулся и ринулся прочь, не замечая жаровен, поворотного кронштейна, кучи поленьев у очага. Не замечая и великолепного десертного блюда Сковелла. У Джона похолодело в груди, когда поваренок врезался в крайнего мужчину и тот пошатнулся, выпуская из рук угол подноса. Стоявший у соседнего стола Колин резко развернулся и прыгнул вперед, пытаясь подхватить дрогнувший поднос. Джон тоже рванулся на помощь. Но громадное сооружение медленно накренилось, заскользило, а потом опрокинулось. Вафельные ярусы рассыпались, поссет расплескался из выпечных чашечек, заварные и винные кремы расползлись скользкими лужицами, марципановые животные, а следом за ними и король с королевой попрыгали вниз и разбились на каменном полу.

На мгновение в кухне воцарилась мертвая тишина. Все смотрели на заляпанного десертом Симеона. Все, кроме Сковелла. Главный повар неподвижно смотрел на Джона.

— Он из-за меня побежал, — безжизненным голосом произнес юноша, опуская взгляд на груду вафельного крошева и вязкие ручейки крема, расползающиеся по каменным плитам.

— Спокойствие, — негромко промолвил Сковелл.

Среди полных ужаса лиц невозмутимым оставалось лишь лицо главного повара. Он указал половником на два состряпанных Джоном блюда, ждущих на лавке:

— Которое из них лучше?

Словно в тумане, Джон ткнул пальцем в янтарное желе, что попрозрачнее.

— Не стыдно подать его величеству, как считаешь?

— Но, мастер Сковелл, — запротестовал Вэниан, — Сатурналл в поварах-то ходит без году неделя.

— Он не ударит лицом в грязь, — сказал Сковелл. — Верно, Джон?

Юноша заставил себя кивнуть. Сковелл постучал поварешкой по ладони:

— Отсылайте наверх.

Подавальщики Квиллера уже давно стояли в ожидании, готовые унести десерты, выставленные на столах и лавках в кухне. Когда они проследовали в Большой зал с последней переменой, шум застолья там стих до приглушенного одобрительного гула, а потом вновь набрал силу, превратившись в нестройный хор возбужденных голосов. Сковелл указал на второй «Танталов пруд», оставшийся на лавке:

— Может, и своего наставника угостишь, как угостил короля, Джон Сатурналл?

Джон взял нож, взломал глазурную корку и почувствовал, как желе плотно обволакивает лезвие. Схватилось просто отлично. Он подцепил ножом кусочек и подал Сковеллу. Тот отправил в рот трепещущий прозрачный ломтик и стал жевать, прикрыв глаза от наслаждения. Но секундой позже лицо его приняло недовольно-недоуменное выражение. Он порывисто схватил ложку и зачерпнул желе в другом месте. Теперь на лице главного повара отразилась паника. Он стремительно развернулся к лестнице и проорал наверх:

— Верните обратно одно блюдо!

Но последний подавальщик уже скрылся в Большом зале. Сковелл повернулся к Джону. От его недавнего благодушия и следа не осталось, в глазах стояло отчаяние.

— Что ты наделал?!

— Мастер Сковелл?

— Соль! — вскричал главный повар. — Пересолено — в рот не взять!

У Джона все оборвалось внутри, душу захлестнуло смешанное чувство удивления и ужаса. Все мужчины и мальчики в кухне повернулись к нему, с недоверчивыми или ошеломленными лицами. Все, кроме одного. Беспомощно озираясь вокруг, Джон случайно заметил Коука. И когда их глаза встретились, он все понял. Коук обсыпáл птичьи тушки морской солью. Потом удалился в холодную кладовую с ведром сливок. Выражение оскорбленной невинности на его физиономии и необъяснимо хорошее настроение. «О, оно того стоило. Я всегда говорил: главное — подойти к делу с умом…» Джон вспомнил давнюю угрозу Коука, обещание отомстить. Вот он и выполнил обещание. С яростным воплем Джон бросился на своего старого врага, норовя вцепиться в горло обеими руками, но кто-то схватил его сзади и оттащил прочь.

— Он рехнулся! — завопил Коук.

Мистер Андерли, потрясенный и возмущенный, крепко удерживал Джона:

— Сначала испортил кушанье, предназначенное для короля. Теперь затеваешь драку в кухне?

Джон повернулся к Сковеллу. Главный повар смотрел на него каменным взглядом.

— Мастер Сковелл… — начал Джон.

Но прежде чем он успел промолвить еще хоть слово, у подножия лестницы появился мистер Паунси. Позади него маячил богато одетый вельможа.

— Его величество выплюнул! — возопил стюард. — Его величество выплюнул десерт!

Задыхаясь от гнева, мистер Паунси испепелял Сковелла взором. Придворный сановник, в роскошном меховом плаще и с должностной цепью на груди, стоял чернее тучи. Щеку у него пересекал шрам, тянувшийся от угла рта к уху.

— Его величество требует к себе создателя блюда, — мрачно объявил сэр Филемон.

Сковелл холодно уставился на Джона. Внезапно Джон понял, что совсем не знает этого человека. И никогда не знал. Главный повар кивнул сэру Филемону:

— Забирайте его.

Джон упирался взглядом в серо-голубой меховой плащ. Сердце у него бешено колотилось. Человек со шрамом поднимался по лестнице перед ним, шаги мистера Паунси легко стучали позади. Наверху сэр Филемон повернулся.